Ядерная тень - Александр Александрович Тамоников
Последнюю фразу Богданов гаркнул прямо в лицо Хаддада. Тот отшатнулся, ударился головой о стену и застонал.
— Прекратите! Прошу вас, не бейте меня! — запричитал он. — Я все скажу! Я на самом деле всего лишь пешка, подставное лицо. Меня используют как ширму, потому что я имею дипломатический иммунитет. Я могу появляться в любом месте, разговаривать с разными людьми, и никто из представителей власти не имеет право обыскивать меня или мою машину. Иммунитет!
Богданов и Казанец переглянулись, в словах Хаддада они усмотрели рациональное зерно, но до понимания сути было еще далеко.
— Допустим, мы тебе верим. Скажи тогда, с какими людьми ты вел разговоры и на какие темы? Для чего вообще ездить на Сай-Утес, в колхоз «Путь к коммунизму», а главное, зачем следить за руководителем лаборатории секретного полигона?
— За кем? Я ни за кем не следил. — На этот раз слова Хаддада звучали искренне.
— А товарищ Минеев? Сейчас начнешь говорить, что никакого Минеева ты не знаешь и твои «Жигули» не ездили за ним по пятам целый месяц?
— О! Минеев! Я его знаю, он живет в городке со странным названием. Шеште. Нет, Пеште.
— Шетпе, — подсказал Богданов.
— Да. Верно. Я там был, но за этим товарищем не следил. Меня привезли на Сай-Утес, представили товарищу Минееву. Он пригласил меня в свой дом, званый ужин был. Потом я четыре недели жил в квартире на центральной улице этого городка. Обслуживание было на уровне. Развлечения пошловатые, но было весело. В день отъезда я снова встречался с товарищем Минеевым, он подарил мне сувенир — мраморное пресс-папье в форме ракеты. Оригинальная вещица. Жаль, нельзя поставить в посольстве. Не поймут.
— Так! Теперь давай сначала: кто привез тебя на Сай-Утес и представил товарищу Минееву?
— Да Владимир же, — так, будто говоря об очевидном факте, произнес Хаддад.
— И кто у нас Владимир? — спросил Богданов, хотя сам уже начал догадываться, о ком идет речь.
— Как кто? Разве вы не за ним сюда пришли? — удивился Хаддад. — Владимир мой надзиратель, который всем представляется как мой водитель. Это с ним я приехал в этот дом, с ним же ездил на Сай-Утес.
— Водила — главарь? — вырвалось у Казанца.
— А вы не знали? — В голосе Хаддада промелькнуло нечто похожее на удовлетворение. — Владимир не главарь, но он имеет выход на того, кто дергает за ниточки. И он от вас ушел!
— Заткнись, дай подумать, — рыкнул на Башара Казанец. Он отозвал командира в сторону и негромко произнес: — Похоже, он говорит правду. Выходит, мы не того искали?
— Не будем делать поспешных выводов, — заявил Богданов. — Мы пока так и не узнали, какие дела проворачивали эти двое.
Подполковник вернулся к Хаддаду, подвинул стул ближе и продолжил допрос. На этот раз Башар отвечал на все вопросы быстро и четко. Через час Богданов знал о делах сбежавшего Владимира ровно столько же, сколько и Хаддад. Вооружившись информацией, он оставил Дубко караулить дипломата, а сам отправился на поиски телефона-автомата, собираясь связаться с полковником Старцевым и обсудить сложившуюся ситуацию.
Глава 7
В тот самый момент, когда подполковник Богданов шел на поиски телефона, майор Дубко и старший лейтенант Дорохин вытаскивали из «Жигулей» сбежавшего водителя. Погоня за «Жигулями» длилась больше получаса, и лишь случайность помогла бойцам группы «Дон» завершить ее с относительным успехом.
Как ни старался Дубко, а к богдановскому «Москвичу» он выбежал уже тогда, когда «жигуленок» пропал в ночных сумерках. И хоть Дорохин и завел двигатель, как только увидел бегущего товарища, на трассу он выехал слишком поздно. Преследуемая машина практически скрылась из поля зрения. Погоня была обречена на провал: «Москвич» уступал по мощности новенькому «жигуленку», и фора у преследуемого была слишком велика. Но вернуться ни с чем означало стать виновником провала операции, а этого ни Дубко, ни Дорохин допустить не могли.
И они поехали практически наудачу. Несколько километров преследование шло вслепую. Дорохин по наитию выбирал направление из множества второстепенных дорог, и его старания оправдались, так как впереди замаячили знакомые «Жигули».
— Ага, проявился все же! — радостно выкрикнул Дорохин, хоть и понимал, что беглец его не услышит.
— Давай, Колян, поддай газку, — командовал Дубко. — Еще немного поднажми, и я уверен, мы его догоним!
— Не нуди под руку, Сашок, — Дорохин прибавил газу, машина пошла живее.
Беглец заметил их только тогда, когда расстояние между автомобилями сократилось до ста пятидесяти метров. Поняв, что быстро оторваться не удалось, беглец тоже увеличил скорость, но на этот раз Дорохин был начеку. Он отреагировал молниеносно и выжал из командирского «Москвича» все, на что тот был способен. Расстояние, увеличившееся после маневров беглеца, стало быстро сокращаться. Дорохин уже видел не только номерные знаки машины, но и выражение лица водителя, отражающееся в зеркале заднего вида.
— Что, дружок, не следил за машиной? Вот тебе и результат, — злорадствовал Дорохин. — Движок-то у тебя троит! А наш командир своего железного коня холит и лелеет.
— Это точно, ты, главное, не раздолбай командирского коня, — выдал Дубко.
— Вот блин, что ты все время каркаешь, — рассердился Дорохин и на долю секунды выпустил из вида преследуемый автомобиль, а когда перевел глаза на дорогу, увидел, как «жигуленок», не снижая скорости, входит в поворот. Дорохин едва успел среагировать и сбросить скорость перед поворотом. С трудом, но машину он на дороге удержал, миновал поворот и, выровняв колеса, снова увеличил скорость.
— Все, Дубко, рот на замок. Чуть не прозевал из-за тебя беглеца, — приказал он товарищу.
Но Дубко и сам понял, что время для разговоров неподходящее. Он открыл пассажирское окно и высунул голову. Ветер тут же растрепал волосы, но Дубко не обратил на это внимание.
— Там впереди огни. Наверное, какая-то деревня. Если он туда свернет, преследовать его будет совсем сложно, — втянув голову в салон, сообщил он. — Особенно если деревня ему знакома. Загонит машину в какой-нибудь сарай или амбар и ищи-свищи.
— Значит, нужно сделать так, чтобы он проехал мимо. — На этот раз реплику Дубко выдал по делу, поэтому Дорохин не злился. — Ты при оружии?
— Да. — Дубко достал привычный «Макаров». — Полная обойма и две
