Андрей Таманцев - Закон подлости
Офицер, возглавлявший группу захвата, приказал солдатам следовать за собой и вошел, расталкивая людей, в холл отеля. Портье за стойкой нервно кричал в телефонную трубку что-то про пожар и панику. Офицер решительно опустил руку на рычаг телефона и спросил:
— Мистер Захаров. Русский журналист. Где он? Портье взглянул на офицера как на сумасшедшего и повел взглядом по мечущимся постояльцам, как бы говоря: «Вы что, не видите, у нас пожар…» Но, обратив внимание на звание и род войск офицера, а главное — на сурового вида десантников с оружием в руках, портье решил проявить терпение, к которому призывал Магомет, и ответил:
— Мистер Захаров проживал в 813-м номере. Но вряд ли вы его там застанете.
Весь этаж уже в огне… — Понятно, — промычал офицер. О том, что Захарова они упустили, ему стало ясно уже с первого взгляда на превратившийся в разворошенный муравейник отель.
Русский поступил как настоящий профессионал: зная, что за ним установлен круглосуточный контроль, он решил уйти громко.
Так навсегда покинул Багдад русский журналист Леонид Захаров для одних и русский шпион Коперник для других. Более его здесь никто не видел. Зато спустя час после начала пожара в «Хилтоне» на одном из многочисленных суденышек, стоявших вдоль берега Тигра, появился новый матрос Абдалла Назем. Вскоре это суденышко снялось с якоря и не спеша отправилось вниз по течению в устье Евфрата.
Еще через три дня к борту российского большого противолодочного корабля «Маршал Гречко» подошла замызганная рыбацкая фелюга. По сброшенному штормтрапу на борт русского корабля резво поднялся человек, который тут же с улыбкой представился старпому:
— Я Коперник. Мне нужно как можно быстрее попасть в Дубай…
Глава шестая. Предательство
1
Поздно ночью или, точнее сказать, уже рано утром, примерно в то время, когда Док и Артист на втором этаже дома участкового Нелужи вспоминали свой разговор с Леонидом Заславским, подполковника Старыгу разбудил срочный телефонный звонок. Старыга был командиром воинской части № 21360, располагавшейся на окраине Двоегорска, части давно никому не нужной, решение о расформировании которой уже год как должны были принять, а потому не представлявшей из себя совершенно никакого стратегического значения, поскольку принадлежала к строительным войскам. Бетонные плиты, некогда бывшие забором части, покосились, проржавевшая колючая проволока свисала до земли, единственное, что здесь подтверждало принадлежность к вооруженным силам, — редкие солдатики, подметающие плац летом или разгребающие на плацу снег зимой.
Подполковник Старыга командовал частью уже почти десять лет, а потому давно наладил свой быт и был вполне доволен жизнью. Жил он в Двоегорске, в своем собственном доме, соседствовавшем с домом участкового Сан Саныча Нелужи, вел кое-какое хозяйство и ездил на работу в часть на собственном «Москвиче». Женат Старыга, правда, не был. Он жил, как говорили при советском строе, в гражданском браке с одной полненькой татарочкой лет сорока, с которой познакомился здесь же, в Двоегорске, и был этой частью своей судьбы вполне удовлетворен. Одним словом, жизнь подполковника Старыги давно, по его собственным словам, «устаканилась», он спокойно ждал своей заслуженной пенсии, и только проверки, которые сваливались время от времени ему на голову, портили настроение. Правда, происходили они не часто и, как правило, больше пугали, чем приносили проблем, — особых злоупотреблений Старыга не допускал, а больше с него и взять-то было нечего. Ну, бывало, правда, иногда что-нибудь безобидное, вроде просьбы прапорщику Хохлову пополнить запас свежей рыбы, после чего, как обычно, начиналось: «Сержант Майкин!» — «Я!» — «У вас в деле написано, что вы имеете разряд по гребле?» — «Так точно!» — «Собирайтесь. Поедете со мной». — «Куда, товарищ прапорщик?» — «На рыбалку». Ну и дальше оба отправлялись на озеро Шора, где прапорщик Хохлов глушил рыбу, а разрядник Майкин отправлялся за ней на маленькой резиновой лодочке, гребя половником. Ну разве же это злоупотребление? Даже смешно.
Но тем не менее каждый раз приходилось порядком нервничать, поскольку представителей инспекции Генштаба, разъезжающих по частям со своими проверками, хлебом не корми, а дай как следует отыметь тебя за нарушения, непорядок, злоупотребления и перегибы. Они, эти проверяющие, как налоговые инспектора: если захотят — обязательно найдут, к чему придраться… В этот раз с проверкой должно было вроде пронести, и вдруг неожиданный ночной звонок, разбудивший Старыгу.
Кого это черти по ночам душат? А вот кого: решили его предупредить старые знакомые из штаба округа, что генерал Кудрявцев, совершавший инспекцию округа, вдруг изменил свой маршрут и неожиданно умчался по направлению к Двоегорску. Так что, по всему, рано утром уже должен прибыть в расположение части подполковника Старыги. Так что жди неприятностей, подполковник! Старыга проснуться-то толком еще не успел — а тут такие новости! Было от чего занервничать.
Когда Старыга пришел в себя, наскоро собрался и уже даже отправился в часть, то вдруг вспомнил невольно, как в последние дни вдруг начало происходить что-то не совсем понятное, а стало быть, совсем нежелательное для него как для командира части. А именно: в городе появились какие-то люди из черт знает каких спецслужб — вроде бы из ФСБ. Черт знает зачем появились, сразу приперлись в часть, ничего толком не объяснили, а начали тыкать Старыге в физиономию распоряжением из Министерства обороны о предоставлении им всесторонней поддержки личным составом и техникой на время проведения какой-то там операции. Вели они себя безобразно, командовали как у себя дома, и при этом им было совершенно до фонаря, что по этому поводу думает он, Старыга. Ни чего-то объяснять, ни вообще хоть как-то контактировать по-доброму с командиром части они явно не собирались.
Сначала было их двое. Один высокий, холеный, хорошо одетый и уверенный в себе черноволосый тип, который, собственно, и начал командовать. Второй был неразговорчивый, замкнутый, молча выполнявший приказы черноволосого. Через день в их распоряжение прибыло пятнадцать хмурых, вооруженных до зубов молодчиков, видимо подразделение спецназа, которых расселили в одной из казарм. А еще через день эти двое точно так же подмяли под себя городскую администрацию и милицию.
Действовали они настолько серьезно и напористо, что создавалось впечатление приближающейся третьей мировой войны. Не меньше. Но в чем там конкретно было дело — так до сих пор никто и не понял. Единственное, что произошло за это время, — десять рядовых солдат из части Старыги были отправлены на давно заброшенный песчаный карьер за городом. По мнению подполковника, занимались они там совершенно бессмысленной деятельностью: расчищали и утрамбовывали поле над карьером, а также разгребали завалившие въезд в карьер сугробы. Но в данном-то случае Старыга прекрасно понимал, что его мнение по этому поводу никак не может быть верным.
В общем, вспомнил все это подполковник и совсем скис. Ведь если неожиданный визит генерала Кудрявцева из Генштаба не связан со всей этой чехардой, то у него, Старыги, будут очень большие неприятности, поскольку генерал Кудрявцев плевать захочет с высокой колокольни на какие-то там операции другого ведомства.
Ну а если его визит связан со всей этой чехардой… то, черт возьми, что же здесь, в Двоегорске, должно произойти?!
Тишина в части были почти полная. Ясное дело: четвертый час ночи, личный состав дрыхнет без задних ног и ничего не подозревает. Старыга проверил заступивших на дежурство по КПП. Молодцы — все в наличии, никто не спит и все трезвые. Наконец подполковник добрался до штаба и принялся поднимать, практически по тревоге, командный состав. К шести часам утра все его офицеры были готовы к визиту генерала Кудрявцева как физически, так и морально.
Состояние дел в части, да и сама часть были проверены самым тщательным образом, и теперь оставалось только ждать.
В девять часов в небе послышался какой-то гул, и вскоре над частью завис здоровенный транспортный вертолет. Немного повисев, выбирая место для посадки и возгоняя лопастями снежную пыль, вертолет наконец чуть переместился и плавно осел прямо на дороге рядом с частью.
— Е… твою мать, — произнес в задумчивости Старыга.
Он подумал, что если уж генерал из Генштаба так торопится сюда, то дела здесь предстоят — серьезнее некуда.
Через пять минут ворота части были открыты, и генерал Кудрявцев в сопровождении двух человек пожаловал в ее расположение. Старыга со своими офицерами двинулся генералу навстречу. Подойдя вплотную, Старыга отдал честь и собрался уже было отрапортовать, но генерал только отмахнулся от него. Он вообще выглядел каким-то то ли недовольным, то ли озабоченным; казалось даже, что ему совершенно не до подполковника Старыги и его законной части. Осунувшееся лицо генерала, мешки под глазами, проскальзывающее нервное возбуждение в жестах — все говорило Старыге о том, что отнюдь не инспекция части явилась причиной его визита.
