Андрей Дышев - Ненужное зачеркнуть
Фургон остановился перед поваленным деревом. Мотор затих. Скрипнул ручник. Водитель открыл дверцу и спрыгнул с подножки прямо в лужу. Чертыхнулся, подошел к дереву, попытался приподнять.
– Ночью был сильный ветер, – сказал он. – Повалило…
Милиционер тоже вышел. Закинул автомат за спину, сдвинул фуражку на затылок, нахмурился.
– Пила есть? – спросил он.
– Да зачем пила? Может, так оттащим?
– Охота тебе надрываться? Надо ребят вызвать.
«Мне труба!» – подумал я.
Водитель все же взялся за ствол и, словно шлагбаум, понес его по окружности. Ствол скрипел, пищал на месте сруба. Милиционер раздумывал, помогать или нет. Похлопывая ладонью по стволу, он медленно шел в мою сторону. Я затаил дыхание. Милиционер был так близко от меня, что я видел пробившуюся седину на его висках, обрызганные грязной водой брюки и выпачканные в глине каблуки. Перепрыгнув через канавку, он подошел к свежему пеньку и свистнул.
– Какой еще ветер…
Мне ничего не оставалось, как втягиваться в начатую авантюру глубже и глубже. Не задумываясь о возможных губительных последствиях, я вышел из своей засады, сделал три широких шага и схватился за автомат, висящий на спине милиционера. Милиционер попытался повернуться, но потерял равновесие и беспомощно взмахнул руками. Я повалил его на мокрую листву. Автоматный ремень скользнул по его затылку, сбил фуражку. Водитель застыл на месте, глядя на происходящее дурными глазами. Я отскочил в сторону и передернул затвор.
– Без паники, – тихо сказал я, водя из стороны в сторону коротким стволом. – Не шевелиться. Не разговаривать. Жизнь гарантирую…
Милиционер чуть приподнялся и попытался надеть фуражку на голову. Водитель бросил ствол и, словно крылья, расставил руки в стороны. Я подбежал к открытой водительской дверце, выдернул из-под сиденья монтировку.
– Золото везем? – спросил я. – «Флюид» проливает золотой дождь?
Одним движением я сорвал замок с дверей фургона, распахнул створку. Фургон до потолка был забит коробками с одним и тем же рисунком: облизанные горячими ветрами барханы, густо-красное солнце и одинокий саксаул…
– Эй! – позвал я водителя и поманил его пальцем. – Ко мне! Только бегом, бегом!
Водитель тяжело подбежал. Несколько метров вызвали у него тяжелое и хриплое дыхание. Он боязливо косился на автоматный ствол, нацеленный ему в живот.
– Полезай! – приказал я ему. – И сбрось мне парочку коробок!
Водитель, однако, выполнить приказ не торопился. Он нерешительно пожал плечами и посмотрел на милиционера, который, упираясь локтем в землю, нервными движениями счищал с кителя прелые листья. Пришлось сунуть автоматный ствол водителю под ребро.
– Хорошо! Хорошо! – сдавленно выкрикнул водитель и полез в фургон.
Я поглядывал в сторону КПП. Первая коробка шлепнулась в лужу.
– Аккуратней! – предупредил я и сорвал с нее намокшую крышку.
Внутри оказался фен. Обыкновенный бытовой электрофен для сушки волос.
– Еще кидай!
Водитель с ожесточением швырнул в меня другой коробкой. Я едва поймал ее. Там тоже был фен. Точно такой же, с малиновой ручкой, дополнительной насадкой и инструкцией.
– Там ничего другого нет! – почувствовав мой конфуз, крикнул милиционер. Он уже встал на ноги и теперь отряхивал брюки.
– Еще!! – сквозь зубы процедил я и качнул стволом автомата.
Полетела третья коробка. Я словно играл в «очко». Мне явно угрожал перебор… В третьей коробке тоже был фен. Я кинул ее на землю.
– Накладную!
Криво усмехаясь и сокрушенно качая головой, водитель пошел к кабине, снял с панели папку с бумагами и протянул мне. Я быстро просмотрел скрепленные степлером листочки. «Наименование товара – фен бытовой, электрический «Сахара»… Морской порт, теплоход «Пальмира»… Порт назначения – Стамбул, Турция…»
Это все. Отчаиваться, лежа на панцирной койке, было легче, чем здесь.
– Я советую тебе не размахивать автоматом, – голосом победителя сказал милиционер, – а положить его на землю, самому лечь лицом вниз…
– Заткнись!! – оборвал его я.
– Как изволишь…
Я схватил валяющуюся на земле коробку, вытряхнул из нее фен, посмотрел на него со всех сторон, заглянул в сопло… Водитель хмыкнул, получая удовольствие глядеть на меня.
– Еще один звук… – пригрозил я и, срывая злость, шарахнул феном по борту фургона. Пластиковый корпус треснул и развалился, но из него не хлынул золотой дождь. Обыкновенные потроха обыкновенного фена, который я столько раз чинил по просьбе Ирины. Тонкая спираль, намотанная на теплостойкий каркас, электромотор и вентилятор. Все просто, как все гениальное. Оставляя на пальцах порезы, я сорвал спираль и вскрыл оболочку электромотора. Часто дыша от тупой агрессии, я поднял глаза. Милиционер и водитель застыли в напряженных позах, глядя на мои руки. Милиционер, встретив мой взгляд, опомнился и натянуто усмехнулся.
– Что вы ищете, молодой человек? – спросил он. – Скажите, мы вам поможем!
Я вытряхнул на ладонь увесистый, как граната, якорь, поскреб ногтем сверкающую, подобно солнцу, обмотку ротора. Перекусил тонкую проволочку, отмотал несколько витков… Глаза водителя и милиционера были страшны пытками и расправами, которые они мысленно приготовили мне. Они положат меня в колею и проедут по мне. Они сунут мою голову в дверной проем фургона и с силой захлопнут дверь. Они наденут меня на выхлопную трубу, как на клизму. Они привяжут мои руки к коленвалу. Они…
– Ну, хватит! Довольно! – сказал я, прекращая эти невыносимые пытки.
Пятясь в лес, я на ходу разбирал автомат и налево-направо раскидывал детали. Под тонкий ствол рябины упала ствольная крышка. В куст ежевики полетела пружина. В жестких ветвях самшита застрял газовый поршень. Оставшуюся часть автомата я закинул в валежник и со всех ног побежал в лесные дебри.
Глава 25
Проволочка
Очередь была небольшой, всего два человека, но продвигалась она мучительно медленно. Стоящий за мной мужик в мятом пиджаке, лицо которого напоминало тормозную колодку, склонился к моему уху и шепотом спросил:
– Как думаешь, буковки возьмут?
И он разжал вспотевшую ладонь, в которой лежали две латунные буквы «П» и «Г».
Первым в очереди стоял неопрятный старик со взлохмаченной бородой. Он просовывал в окошко приемного пункта металлическую рейку длиной с лыжу. Рейка почему-то пролезла только до половины и тотчас стала вылезать обратно.
– Эй! Эй! – забеспокоился старик и, ухватившись за «лыжу» двумя руками, стал снова давить на нее. Но сил у него было маловато, его откинуло от окна, словно он получил кулаком по морде. Рейка со звоном упала в пыль.
– Безобразие! – сиплым голосом возмущался старик. – Какое железо?! Это ж алюминий! Настоящий алюминий! Ну, хоть на бутылку дай!.. Вот же падла…
Подобрав с земли свой трофей, он вздохнул, водрузил его на плечо и поплелся куда-то. У приемного окошка засуетился следующий клиент. Тряся головой и что-то объясняя приемщику, он принялся выгребать из карманов похожие на пуговицы кругляшки. Высыпал горсть на полочку. Одна «пуговичка» покатилась, упала. Он наклонился, и тотчас ему на спину посыпались остальные. Несчастный проситель еще сильнее стал заикаться. Не зная, что ему делать – то ли подбирать свое сокровище, то ли начать спор с приемщиком, он бочком отошел от окошка и погрозил кулаком.
– Сы-сы-сволочь зажрав-в-в-вшаяся… Это ж сы-сы-свинец… чуть за-за-заржавел…
– Свинец не ржавеет, мурло! – донесся голос из окошка, а вслед за этим – взрывной хохот.
Подошла моя очередь. Я согнулся и заглянул в окошко. Напротив, восседая на высоком табурете, возвышался круглолицый детина. Попыхивая сигаретой, он прихлебывал из бутылки пиво и постукивал ногой в такт музыке. Рядом с ним, чавкая жвачкой, сидела безобразно покрашенная девица с пятнистыми от синяков ногами. Никто из них на меня даже не взглянул.
– Братан, – сказал я, кладя на полочку деталь электромотора. – Медь примешь?
Бац! – жвачный пузырь лопнул. Девица слизала с губ розовую резинку. Парень сделал музыку погромче. Я повторил вопрос.
– Какую еще медь, урод? – спросил парень, мельком глянув на якорь, как на погибающую от жажды лягушку.
– Вот, проволочка тут…
Девица хихикнула и вздохнула, словно хотела сказать: сколько же дегенератов наплодилось вокруг! Парень снова покосился на якорь, отхлебнул пива, отрыгнул и протянул палец с обгрызенным ногтем к блестящей обмотке. Тронул якорь, перевернул его на бочок, и вдруг в его глазах отразилось не то недоумение, не то подозрение. Он отложил бутылку, взял якорь и поднес его к глазам. Ухватил кончик проволоки, отмотал чуть-чуть. Я поймал его быстрый оценивающий взгляд – приемщик хотел выяснить, какая степень дегенерации мне присуща. Девица, заметив интерес своего друга к безделушке, похожей на бочонок, перестала надувать пузыри. Парень поднес якорь к свету, поморщился, с сомнением покачал головой, пощупал проволоку, проверил, как она сгибается и трудно ли рвется. Пожимая плечами, он выдвинул из стола ящик, достал оттуда лупу с обломанным краем и пузырек с какой-то жидкостью. Насадив лупу на глаз, приемщик склонился над обмоткой и капнул на нее из пузырька. Подождал немного, растер каплю пальцем… Я увидел, как зарделись его щеки.
