Евгений Иванов - Кавказский транзит

— Ты что, бредишь? — сделал удивленное лицо Павленко, — Какой кавказский транзит? И кто же интересно меня купил?

— Челик Акбулут, например, — невозмутимо ответил Рыбаков, глядя ему прямо в глаза, — Вы ведь с ним сотрудничаете, лет десять, если я не ошибаюсь?

Павленко выдержал пронзительный взгляд и с улыбкой произнес:

— Ты точно бредишь. У врача давно был?

— Мне не нужен врач, — ответил Виктор, скрестив руки на груди, — Все четверо задержанных вчера чеченцев, имеют грузинские паспорта моряков и все они были списаны с теплохода «Беркен». Если помнишь, мы направляли вам запрос в отношении них. Именно ты дал на него ответ, что все они покинули Украину через аэропорт, но, как видишь, все они оказались здесь.

— Это все ерунда, в свое время на меня отписал ваш запрос командир, но мне было лень с ним копаться, поэтому я ответил вам, как говорится, от балды, — засмеялся он.

— А вот твой Петрович, сегодня совсем не от балды, дал показания, что именно ты просил его отправить этих лиц на «Беркен».

Павленко смотрел на Рыбакова не моргающим взглядом и не выражая никаих эмоций.

— Глупости, этот старый маразматик мстит мне, таким образом, за то, что я не смог ему продлить квоту на вылов рыбы, — твердо ответил он..

— А как насчет твоего подчиненного, который просил в пункте пропуска оформить им миграционные карточки на реальные паспорта? — продолжал атаковать вопросами Рыбаков.

— А это вы у него и спросите, — ехидно улыбнулся подполковник.

Особисты молча переглянулись между собой… Станислав понял этот взгляд по-своему.

— Я же говорю Вам, что все это глупости, — засмеялся он, — Одни только домыслы и ничего больше.

Павленко плюхнулся на диван и удовлетворенно прикрыл глаза. Затем, не скрывая издевки, спросил:

— А хотите, я своего офицера за это накажу, чтоб другим не повадно было, — он оживленно стал жестикулировать руками и продолжил, — А что? Хорошая мысль. И я продемонстрирую воспитательную работу в отделе, и вы себе профилактическое мероприятие на учет поставите?

Он довольно посмотрел на незваных гостей и потянулся к бутылке.

— Я думаю, ты не успеешь его наказать? — впервые подал голос Нарышкин. Он бросил взгляд на вешалку и, увидев там фуражку, схватил ее и резким движением оторвал подкладку.

— Ты что с ума сошел? — заорал Павленко, вскакивая с места — Ты знаешь, сколько она стоит? Я ее на заказ в Киеве шил.

Нарышкин демонстративно вытащил из фуражки микрофон и, показав его Павленко, сказал, — Боюсь, что и фуражка тебе уже не понадобится.

— Ах ты, сука, — бросился Павленко на сидящего напротив Рыбакова. Виктор резким толчком в грудь вернул его на прежнее место. Тяжело дыша он, как зверь, посмотрел на особистов и тихо прошипел:

— Какие ж вы суки, как вас только земля носит.

— Ты не ответил на мой вопрос, — вновь заговорил Рыбаков, — Может скажешь, за сколько тебя купили?

Павленко молчал, его глаза бегали, он старался адекватно оценить ситуацию, но выпитый алкоголь мешать ему собраться с мыслями.

— Магнитофонная запись и показания одного свидетеля, это еще не доказательство. Максимум, что мне светит — это снижение в должности или звании. Поэтому реально у вас на меня ничего нет.

— Ну, положим, запись санкционирована судом, и это уже доказательство, а свидетелей будет больше. Еще не известно, что расскажет водитель. Не исключено, что твой офицер выполнял твою просьбу. И есть еще один, очень важный свидетель, а возможно и соучастник.

— Это кого же вы хотите еще мне приплести? — вызывающим тоном спросил Павленко.

Рыбаков вопросительно посмотрел на Нарышкина. Тот молча кивнул головой, в знак одобрения.

— Посмотрим, что нам расскажет Алина о ваших отношениях, — выложил самый серьезный козырь Виктор.

Глаза Павленко моментально стали стеклянными, он обмяк и, закрыв лицо руками, произнес:

— Ее не привлекайте в это дело.

— Ну, как не привлекать, — вновь вмешался в разговор Нарышкин, — Это ж ты ее познакомил с Челиком Акбулутом, а потом использовал как связную. Я думаю, она много сможет рассказать о ваших делах.

— Я прошу вас, ее не трогать, — настойчиво повторил Павленко, — все, что вы хотите узнать, я вам сам расскажу.

— Слава, с каких это пор, ты стал таким благородным? — усмехнулся Рыбаков.

— Вам этого не понять, — пробубнил он и, взглянув на каждого из присутствующих, добавил, — Поймите, она воспитывает моего сына, и я не могу позволить, чтоб из-за меня он рос в детском доме.

— А разве это не сын Акбулута, — удивился Нарышкин.

— Это он так считает, а на самом деле он мой. Просто, когда она забеременела. Я только что вернулся к прежней жене. А в это время Акбулут влюбился в Алину, как мальчишка. Вот мы и решили, что так будет лучше для нас обоих и для мальчика. У Челика детей не было, поэтому на этого ребенка он денег не жалел. Тем более, что после перевода в Киев, я и не мог им помогать материально. Все было хорошо, нас обоих устраивало такое положение дел, но однажды Алина с сыном приехали ко мне в Киев без предупреждения. Хотели сделать мне сюрприз. Вот и сделали. Она не знала, что в это время ко мне приехала жена. — Он тяжело вздохнул и продолжил. — Корче, они встретились. В итоге, жена ушла окончательно, а я, зная, что Алина периодически спала с Акбулутом, не смог воспринимать ее, как будущую жену. А что касается Акбулута, то он меня подцепил на взятке еще при Союзе. Дал деньги, записал момент передачи на видео, а потом шантажировал этим. Сначала я сообщал ему фамилии турков, которые попали в поле зрения КГБ. Благо эту информацию я мог легко получать через наши учетные структуры и действующих коллег. Теперь, стал помогать перевозить чеченцев. Они в зимнее время стараются перебираться к нам. Их свободно лечат в наших крымских санаториях, это гораздо дешевле и безопаснее, а самое главное — в Украине их никто не ищет.

Павленко потер руки об колени и продолжил:

— Но не буду лукавить, платил он хорошо, и в итоге, мне понравилось иметь побочные доходы. К сожалению, эти деньги, как легко приходили, также легко и уходили. В итоге к сорока годам я так ничего не нажил.

Дрожащими руками он прикурил сигарету и, выпустив дым, сказал:

— Вот, в общем, и все, добавить мне больше нечего. Как видите, ничего сверхъестественного я не делал и по большому счету никакого преступления не совершал, если конечно не считать содействие в незаконном перемещении лиц через границу.

— Это тоже не мало, — заметил Нарышкин, — От трех до семи лет.

В комнате повисла молчание. Павленко вновь налил себе коньяку, Рыбаков молча смотрел на него и думал о чем-то своем, а Нарышкин, наконец, присел на стоявший возле входа табурет, и, прислонившись к дверному косяку спиной, спросил:

— А как ты все это время уживался со своей совестью?

Павленко поднял на него глаза и, грустно улыбнувшись, ответил:

— А кому нужна эта совесть и что это такое вообще?

Он вновь глубоко затянулся сигаретой и, выпустив изо рта кольца дыма, спокойно продолжил:

— Недавно слышал одну мудрую фразу — «в ноябре 1917 года отменили веру, а в августе 1991 года отменили совесть».

Он выжидающе посмотрел на офицер, но не дождавшись реакции, добавил, — по-моему, очень емко и правильно сказано После развала Союза такое понятие, как совесть уже никого не волновало. Каждый руководитель воровал то, за что отвечал и, заметьте, никого за это не посадили. Наоборот, бывшие казнокрады и расхитители стали уважаемыми людьми и сейчас правят государством. А нас, военных, тогда сделали бессловесным быдлом. Даже зарплату не считали нужным выплачивать. А вы говорите о совести. Это атавизм по нынешним временам.

— Знаешь, Слава, может в другой ситуации я бы с тобой согласился, но у меня другие понятия, — перебил его Рыбаков, — Совесть нельзя отменить. Если она у человека есть, то она всегда будет оставаться основным мерилом в его жизни. Если ее нет, то человек найдет кучу аргументов, чтобы обосновать свою подлость. У меня в Чечне от рук боевиков погибло трое друзей, с которыми я учился в училище. Не важно, что в последнее время мы жили в разных государствах. Для меня они были гораздо ближе, чем некоторые нынешние соотечественники. Поэтому лично я, ни за какие бы деньги не стал помогать их убийцам. Для меня они до конца жизни будут врагами, независимо от политических игр наших руководителей. У тебя, я думаю, тоже остались где-то в горячих точках однокашники, но для тебя, как я вижу, это не помеха. Ты живешь по принципу — деньги не пахнут, а они еще как пахнут. Порой, даже очень сильно воняют.

Не успел он закончить свои рассуждения, как в комнату вошли Парамонов и двое следователей военной прокуратуры.

— Павленко Станислав Николаевич? — спросил высокий майор в военной форме, обращаясь к Павленко.