Сергей Зверев - Приговор олигарху
Он достал сигарету, закурил.
– Давай, Саня! – бросил Жиган скрючившемуся от боли парню. – Отдыхай.
«И ночью при луне нет мне покоя!» – всплыла в памяти знакомая фраза.
Константин усмехнулся.
«Черт! Нет на небе никакой луны, – подумал он. – А почему-то кажется, что это про меня».
– И ночью при луне нет мне покоя! – произнес он вслух и пошел по улице, не зная, куда придет и зачем идет вообще.
* * *Он прошатался по улицам до утра.
Вывеска райвоенкомата попалась ему на глаза случайно, просто возникла перед его взглядом и осталась в памяти. За нее и зацепилась мысль, которую Жиган не мог толком уловить, но которая обещала выход из ситуации, в которую его загнала жизнь.
И тут в его мозгу всплыло слово, которое сразу поставило все на свои места.
Чечня!
Вот самое подходящее для него место. Он прошел Афганистан. Он умеет убивать врага.
Чечня! Вот один из рассадников заразы, которой он заболел. Заразы смерти. Раз уж ему суждено убивать, так пусть его судьба окажется хоть как-то полезна России.
Константин даже повеселел, когда понял, где ему надо быть, чтобы обрести душевное равновесие и смысл жизни. Там, где враг перед тобой, где в руках у него автомат или граната, где его намерения ясны и он не притворяется другом.
Проблема только в одном – как туда попасть? Ехать вольным стрелком и начинать личную войну против Чечни? Глупо. Станешь врагом и для своих, и для чужих, опять будешь одиноким ожесточившимся на жизнь волком, за которым все охотятся и который вынужден убивать всех без разбору, чтобы самому остаться в живых.
Набор по контракту? Это именно то, что нужно. Правда, стоит ему появиться в военкомате и назвать свое имя, как он тут же окажется за решеткой. Что же делать? С изменением внешности не получилось. А неплохой был бы вариант. Обзавестись новым лицом, новыми документами и уехать воевать за Россию.
Может быть, это и наивно, но Константин устал от сложностей жизни, ему хотелось чего-нибудь простого и определенного. Может быть, он не умел жить? Может быть. Но жить так, как его к этому вынуждали, он не хотел.
«Стоп! – подумал он. – Если нельзя изменить лицо, то документы-то новые можно достать. В Москве это не проблема. Деньги пока еще есть. На то, чтобы купить новый паспорт и военный билет, хватит. Остается фотография… Ну, что ж, придется рискнуть. В конце концов, разве я не рискую, слоняясь по московским улицам? В любой момент меня могут опознать, и тогда опять все сначала – стрельба, погони, смерть… Осточертело мне все это».
* * *Новые документы Жиган раздобыл через два дня. В паспорте стояла незнакомая фамилия, чужая дата рождения, числилось даже двое взрослых детей. В графе «семейное положение» стоял штамп давнего развода.
В военном билете была отметка о службе в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Это было обязательное условие, которое Константин поставил перед изготовителем паспорта – служба в Афганистане. Остальные жизненные реалии, которыми его наградил случай в лице изготовителя фальшивых документов, Константина не интересовали. Просто Афганистан был до сих пор для него моментом истины.
Там были друзья, которые никогда не подводили и всегда оставались друзьями. Правда, большинство из них были теперь мертвыми друзьями.
Константин немного волновался, когда шел в военкомат. Боялся не того, что его могут узнать по фотографии, а того, что из этого его плана опять ничего не получится. Что тогда? Тогда – полная неизвестность – как жить и что делать.
Но все прошло гладко. Его долго расспрашивали о службе в Афганистане, выясняли степень его подготовки, военную специальность. Когда выяснилось, что он бывший спецназовец, отношение к нему поменялось, и Константина без дальнейших проволочек оформили ускоренным темпом.
Отправка сводного отряда контрактников состоялась через три недели.
Через месяц Константин оказался в Чечне.
* * *Еще через две недели на стол генерала Товстуна лег рапорт. Оперативная служба информации докладывала, что по фотографиям бойцов спецназа, пропавших без вести в Чечне во время нападения боевиков на колонну, выдвигающуюся в район Веденского ущелья, опознан Константин Панфилов, находящийся в федеральном розыске. Имя и прочие документальные данные изменены, но компьютерный анализ фотографий показал полную идентификацию личности. В том, что это Панфилов, сомнений у генерала не было.
«Занесло бедолагу! – подумал Товстун. – Ну, что ж, если останется в живых, посмотрим, как с ним дальше быть. За ним такой шлейф художеств тянется, что вышка ему обеспечена. Несмотря даже на мораторий. Например, при попытке совершить побег. Так что у него один выход – согласиться на предложение, которое я хочу ему сделать. Нам в оперативную службу такие люди нужны. "Воскрешать" мы его, конечно, не будем, а работать на себя скорее всего заставим».
Генерал рассуждал о будущем малознакомого человека, не зная даже, жив он или нет. А впрочем, если Константина Панфилова по кличке Жиган убили боевики, то это тоже решение проблемы. Одной из сотен проблем, которые возникают в работе ФСБ ежедневно и ежечасно. По крайней мере, дело Панфилова можно будет закрыть и сдать в архив.
«А жаль, – подумал генерал. – Этот Панфилов очень помог бы нам прижать Белоцерковского. Ладно, нечего заранее панихиду-то петь. Поживем – увидим, как оно дальше сложится».
И генерал занялся другими проблемами, забыв на время о существовании Константина Панфилова.
