Максим Шахов - Поцелуй Иуды
– Что?! – крикнул Моляр. – Паша, он живет за забором! По-быстрому окружаем соседнюю усадьбу, это оттуда перебросили барсетку Богданова!
Глава 114
Так ничего толком и не понял Богданов. Куда его вели, долго или коротко. И не столько из-за повязки, сколько из-за волнения.
Все смешалось у него в голове, все перепуталось. И не только голоса рассудка своего не слышал уже Андрей Петрович, но и других звуков, доносившихся извне. А ведь зря, потому что многие из этих приглушенных звуков были ему знакомы и могли о многом рассказать.
Понял только Богданов, что его погрузили в багажник какой-то машины и куда-то повезли. Настроился Андрей Петрович на длинную дорогу, а его буквально через несколько минут перегрузили в другую машину. И снова повезли.
На этот раз и машина, и дорога были похуже, но значения для Андрея Петровича это уже не имело. Окончательно уверовал он, что везут его выпускать на свободу.
А как же иначе – зачем бы тогда возились, перегружали из машины в машину. Успокоился Богданов и начал потихоньку устраиваться в тесном багажнике поудобнее.
Но машина вдруг остановилась. Несколько секунд спустя крышка багажника распахнулась, что-то приглушенно стукнуло в углу, будто кто-то туда что-то положил.
И снова не обратил на это внимания Богданов. Да и не до того ему было – Виктор начал помогать ему наружу выбираться.
– Так, осторожно, Андрей Петрович! Вторую ножку теперь давайте! Вот так!
И столько заботы при этом было в его голосе, что не только Богданов, а никто другой на его месте не догадался бы, что выбрал уже Виктор самый простой и самый надежный способ убийства. Удар тупым предметом по голове.
Найдут через некоторое время труп с многочисленными травмами, полученными при падении с высоты. И ни один эксперт не возьмется дать заключение – погиб человек насильственной смертью или в результате несчастного случая. Тупой предмет – понятие растяжимое…
– Ну вот! – Виктор снял с головы Богданова повязку. – Теперь руки давайте…
Щелкнули приглушенно замки браслетов, пленник потер затекшие запястья, посмотрел на Виктора вопросительно. А тот быстро сунул наручники с повязкой в карман и улыбнулся во весь рот:
– Ну что, будем прощаться, Андрей Петрович?
– Как, уже все?
– Все, – еще шире улыбнулся Виктор. – Вон он, ваш Кольцов, за спиной! Прощайте, Андрей Петрович!
– Прощайте! – сказал Богданов, разворачиваясь на ватных ногах.
А внизу и вправду виднеется Кольцов как на ладони. Мерцают-переливаются в темноте его огни, манят призывно. Вдохнул Богданов во всю грудь пьянящего воздуха свободы и шагнул на их зов.
Только добраться Андрею Петровичу до Кольцова в этот раз было не суждено. В тот же миг в свете кровавой луны сзади тускло блеснул молоток, и огни Кольцова в голове Богданова со странным грохотом разлетелись вдребезги…
Глава 115
Окружили усадьбу Фадеева и тотчас в дом ворвались. Крик, ор, маты – все как положено, одна беда – опоздали с захватом малость.
Пуст оказался дом адвоката, хотя совсем недавно был в нем Богданов. Рекса только пустили, тот сразу след взял и в подвал кинолога притащил, к раскладушке.
А уже из подвала след Рекса прямиком в гараж привел, да тут и оборвался. Поскулил пес, покружил по гаражу, а следом и фадеевская машина к воротам подкатила.
Взяли Фадеева по-быстрому, защелкнули браслеты, в дом потащили. А Рекс вдруг к багажнику машины бросился. И залаял. Распахнули багажник, но и там пусто – нет Богданова. Увезли…
Моляр по пути тоже заглянул в багажник, но задерживаться не стал. Только взбежал на крыльцо – навстречу Евсеев.
– Опоздали, Вадик, – развел руками Паша. – На десять минут каких-то…
Моляр выслушивать Пашины причитания не стал. Отправил его по-быстрому к себе за Катей, а сам к Фадееву в гостиную зашел.
А хозяин дома там на полу лежит. Лицом в пол, ноги расставлены, руки браслетами за спиной сомкнуты.
– Поднимите его! – сухо сказал Моляр.
Фадеева подхватили, поставили на ноги. Моляр посмотрел ему в глаза и кивнул:
– Здравствуйте, Павел Николаевич! Садитесь.
– Здравствуйте, Вадим Игоревич… – скривился Фадеев, как от зубной боли.
– Курить у вас можно? – спросил Моляр, потянувшись за сигаретой.
– Да уж курите, – вздохнул Фадеев, неловко опускаясь в кресло. – Только вы зря стараетесь. Я без своего адвоката все равно с вами разговаривать не стану.
– Да ладно вам, Павел Николаевич, – сказал Моляр, опускаясь в кресло напротив. – Вы же сам адвокат. Улик против вас – вагон и маленькая тележка. Запираться вам просто глупо. Но дело даже не в этом.
– А в чем тогда?
– Я просто хочу узнать, Павел Николаевич, – сказал Моляр, прикуривая сигарету, – зачем вы это сделали? Ведь не нищий же вы и с голода не загибались, чтобы за кусок хлеба ближнему своему глотку грызть?
– Вам этого не понять, – проговорил Фадеев изменившимся голосом.
– А вы попробуйте объяснить, Павел Николаевич. Я вообще-то понятливый. Я даже понял, что в деле замешана ваша дочь.
Фадеев вздрогнул и метнул на Моляра быстрый взгляд:
– Вы что, догадались?
– Да, Павел Николаевич. Догадался, хотя и поздно.
– Именно этого я и боялся…
– Чего?
– Того, – вздохнул Фадеев, – что Богданов поймет, что Катя не его дочь.
– Так-так. А если детальнее?
– Это давняя история, – вздохнул Фадеев. – Когда-то давно мы с Андреем были друзьями. Очень близкими, я хочу сказать. Все документы на «Колойл» оформлял для него я. И денег ему на первые сделки одолжил тоже я. И в это же время я начал встречаться с Катей. С его первой женой, я имею в виду. Любил я ее безумно, и она меня любила. Но…
– Что?
– Андрей оказался неблагодарным и нечистоплотным человеком – как в делах, так и в личной жизни. Он отбил у меня Катю, неожиданно для всех расписавшись с ней даже без свадьбы… С тем, что касалось его финансовых обязательств, он тоже поступил не лучшим образом.
– Он не вернул вам долг?
– Не совсем так. Деньги Богданов вернул почти в срок.
– Так в чем тогда проблема?
– Проблема в том, что за это время мои деньги принесли ему баснословные барыши. «Колойл» круто пошел в гору. А он вернул мне эти жалкие гроши, даже без процентов, и посчитал, что мы в расчете.
– А вы одалживали ему деньги под проценты?
– В общем-то, нет. Но учитывая, что поднялся «Колойл» именно на моих деньгах, я, согласитесь, мог претендовать на большее. Например, на определенный пакет акций. Но акциями Богданов отказался расплачиваться наотрез. Деньги портят людей, его же они превратили в настоящее чудовище!
– И в чем это конкретно проявилось?
– Да во всем! С годами он превратился в монстра! Гибель Кати в автокатастрофе – полностью на его совести!
– Я тщательно проверил обстоятельства этой аварии, – произнес Моляр. – За рулем находилась жена Богданова, так что…
– Да что вы проверили? А позволять ей садиться за руль в такую погоду – это разве не преступление? Он специально это сделал, чтобы избавиться от нее и развязать себе руки! Это же ясно! Он ведь не успел еще толком похоронить Катю, как уже притащил в дом эту соплячку Аллу! Я говорю вам, он превратился в настоящее чудовище! Для него не осталось ничего святого! Он предал дружбу, любовь – все. Понимаете? Он осквернил память Кати, вычеркнул ее из своей жизни! И тут я испугался…
– Чего?
– Чем больше Катя подрастала, тем больше она становилась похожей на меня. В детстве это совсем не бросалось в глаза. И тут я вдруг понял, что Андрей в конце концов обязательно догадается, что она не его дочь, возненавидит ее и лишит всего. И тогда я решил, что ни за что не позволю ему этого сделать!
– Браво, Павел Николаевич! Бис! – после небольшой паузы хмыкнул Моляр. – Только вы меня не убедили.
– Я же говорил, что вам этого не понять!
– Нет, Павел Николаевич, я старался, но вы ведь мне сказку рассказали, которой присяжных на суде разжалобить собираетесь. А я от вас хотел правду услышать. А правда, Павел Николаевич, заключается в том, что двигала вами отнюдь не бескорыстная любовь к дочке, а черная зависть к Богданову.
– Это бред!
– Это не бред, Павел Николаевич, потому что это небольшое уточнение как раз все и объясняет.
– И что же оно объясняет?
– Я же говорю – все. Не знаю, насколько вы любили Катю, первую жену Богданова, но она вовремя поняла, что вы за человек. И убежала от вас к Богданову, уже будучи беременной. Я, конечно, не в курсе всех подробностей, но могу дать сто процентов, что Катя сразу сказала Богданову о будущем ребенке. И они вместе решили, что это будет их ребенок и о тайне его происхождения никто никогда не узнает. И жили они душа в душу, и дочку растили в любви и взаимопонимании. А вы наблюдали за этим и, наверное, зубами втайне скрежетали. А потом случилась эта нелепая авария… Вины Богданова в ней нет. Судить его за то, что он нашел в себе силы пережить эту трагедию и полюбить другую женщину, и вовсе глупо. Но именно после этого, я думаю, вы и возненавидели Богданова окончательно. Не сломался он от горя, и к сорока пяти годам у него снова было все – состояние, положение в обществе, любящая жена, красавица-дочка. А у вас к той же дате, извините, – разбитое корыто. Начинали-то вы вместе с Богдановым, а не нажили ничего – ни богатства настоящего, ни уважения, ни семьи. Дочку свою единственную и ту профукали. А все потому, Павел Николаевич, что человек вы такой – с гнильцой. А люди это чувствуют. Катерина, первая жена Богданова, почувствовала это первая. И Богданова предостерегла. Потому и не подпустил он вас близко к «Колойлу», а держал на побегушках… Только признаться в этом вам, Павел Николаевич, духа не хватило. И вместо этого вы посчитали, что во всех ваших бедах виноват Богданов – и женщину у вас увел, и дочку, и богатства лишил. И от зависти решили вы Богданову отомстить. Разом и за все. А заодно и дочку его к рукам прибрать, и деньги, и, как знать, может, и жену молодую… Выдумали вы замечательный план, как Богданова извести, просчитали все до мелочей, но и этого вам мало показалось. Вам, Павел Николаевич, еще захотелось, чтобы Богданов перед смертью помучился. Признайтесь, ведь это вы под шумок на юбилее от себя и сотрудников своей фирмы Богданову картину «Тайная вечеря» в упаковке подарили? По глазам вижу, что вы. И тонко ведь рассчитали, что не запомнит Богданов в суматохе, кто именно подарок ему такой двусмысленный сделал, и будет до самой последней минуты своей мучиться, гадая, кто же его предал… А ведь это было только начало. Подлый вы человек, Павел Николаевич, и беспринципный. Уж ладно Богданов, но вы ведь и Родимцева хотели со свету сжить. Сперва как бы невзначай небылиц мне о нем с Аллой понарассказывали, потом фотографии заранее приготовленные подбросили, заявки от его имени в службу охраны делали, а в конце и барсетку Богданова в ход пустили, чтобы утопить Алексея окончательно. А если получится, то и Аллу к нему пристегнуть. И все это только для того, чтобы не его после смерти Богданова назначили Катиным опекуном, а вас. А став опекуном, Павел Николаевич, вы бы наверняка большую часть активов «Колойла» перевели куда-нибудь на Кайманы. И вот тогда бы Катя точно осталась ни с чем и целиком стала бы от вас зависеть… Вот такая она, правда, Павел Николаевич. А вы мне тут соловьем заливались насчет своей бескорыстной любви к дочке, которую вырастил Богданов и которая именно его считает и, я уверен, всегда будет считать своим настоящим отцом… – хмыкнул Моляр, поднимаясь с кресла.
