Сергей Самаров - Один шанс есть
Ерема радовался и норовил выскочить из машины. Однако Виктор Васильевич сначала сам заехал, проламывая пластиковым бампером кусты, подальше, потом уже вышел из машины и выпустил собаку. И вместе с Еремой отошел к основной дороге. Нет, «Короллу» с дороги не видно. И кусты, подмятые машиной, быстро распрямляются. Не сразу скажешь, что здесь кто-то только что проехал. А уж если ночью будешь мимо проезжать, вообще ничего не заметишь.
Теперь можно начинать работать...
– Ерема, место...
Послушная команде, собака все же направилась к машине по большому кругу, проламывая грудью другие кусты. И трудно было сказать определенно, кто больше дров наломал – машина или собака. Забрав из багажника то, что могло бы ему помочь – бинокль с прибором ночного видения, веревку, саперную лопатку, нож, закрыв друга в машине на ключ и не включив сигнализацию, потому что пес, когда проявлял активность, вполне мог своим весом вызвать не вовремя раздавшийся звук, Виктор Васильевич сразу направился к деревне, не выходя на дорогу. Ориентировался в лесу он не хуже, чем в городе, внутренне чувствуя направление и безошибочно определяя расстояние, и потому не боялся заблудиться...
* * *Как всякий профессиональный разведчик, отставной подполковник Евсеев работать в деревне начал именно с разведки. Издали, не показываясь на глаза любопытному наблюдателю, скрывать которого могло бы любое темное окно дома, он обошел весь комплекс строений с трех сторон. Обойти все здание по периметру помешала речка Талая, но надобности перебираться на другой берег Виктор Васильевич не увидел.
В доме, несомненно, спали не все. Свет горел и в гараже, выбиваясь из тонкой щели под воротами, поднимающимися кверху на манер рольставен. Горел свет и в подвале, имеющем люк для загрузки угля – там, похоже, была котельная, и даже топилась, о чем красноречиво говорил дым, что вяло вываливался из высокой металлической трубы, идущей по стене здания и возвышавшейся над крышей. И была приоткрыта дверь черного хода дома, рядом с которой располагалась, очевидно, дверь в подвал. Черным ходом, как не трудно было догадаться, пользовались те, кто обслуживал жильцов. И вполне могло статься, что там и сейчас есть кто-то неподалеку от двери. Впрочем, как и в подвале... Есть дым из котельной, значит, кто-то топит котел... Как часто истопник спускается в топку, неизвестно. Но существует закон подлости, иначе называемый законом бутерброда, и этот закон заставляет быть предельно осторожным, чтобы не пострадали посторонние люди. Какой-нибудь деревенский мужичок получает здесь зарплату, и желает получать ее и впредь. И это желание может толкнуть мужичка на необдуманные действия. В результате он может потерять способность топить котел. А у мужичка, наверное, семья пить-есть просит... И почти взрослые дети, обосновавшиеся в городе, постоянно требуют денег на свои насущные потребности...
Приблизительно составив план дома и зная обычные приемы архитекторов, Виктор Васильевич предположил, что в подвал можно попасть и из самого дома. Следовательно, и в дом можно попасть из подвала. И потому первое, что он надумал сделать, это спуститься в подвал. Можно было бы воспользоваться, конечно, и подвальным вентиляционным окном, которое вполне позволяло человеку не крупного телосложения, выломав два прута решетки, пробраться внутрь. Выломать прутья почти без звука – что может быть проще... Для этого есть веревка, и всегда найдется крепкая палка. Петля одевается на два прута, туда же вставляется палка и крутится. В такелажных работах так же делается проволочная стяжка. В результате прутья притягиваются друг к другу, гнутся и вываливаются из креплений. Способ проверенный даже в боевой обстановке. Значит, проникнуть в подвал не слишком сложно. Тем более что веревка есть. Первоначально Виктор Васильевич именно так и собирался сделать. Но, посветив фонариком в одно из подвальных окон, он убедился, что оно ведет в комнату, закрытую металлической дверью. И вполне возможно, что на двери снаружи висит замок. И изнутри, даже имея при себе полный набор отмычек, к замку не добраться. Стоит ли терять время и проверять свое предположение? Кроме того, вполне возможно, что и другие окна ведут в такие же закрытые помещения. И какой смысл светить в каждое, чтобы найти то, чего может не быть, если рядом есть дверь и открыть ее может школьник-двоечник...
Значит, не стоит суетиться и искать себе лишнюю работу.
Обрадовало и другое. Хорошо, что во дворе собак не держат... Собака могла бы учуять Виктора Васильевича издалека, лай поднять и разбудить охрану. Настороженная и подготовленная охрана, а охрана в дополнение к обслуживающему персоналу быть должна обязательно, если уж в доме хранится диск, может доставить больше неприятностей, чем охрана беспечная и не подготовленная... Но с любой охраной справиться можно. Вот с собаками общаться хуже.
Дверь в подвал имела внутренний замок, простейший, какие ставили во все двери новостроек в советские времена. Отмычке не понадобилось много времени, чтобы с таким замком справиться. Дверь открылась без скрипа и показала темную лестницу, ведущую в освещенный подвал. Там, в подвале, в самом низу, выглядывая из-за поворота, что-то лежало. Виктор Васильевич присмотрелся и понял, что это высокий башмак почти армейского образца. По крайней мере, похож на армейский. Впрочем, такие сейчас многие носят. Особенно любят обуваться подобным образом охранники и бритоголовая молодежь в черных кожаных куртках.
Тихо спустившись на несколько ступеней, Виктор Васильевич увидел, что башмак совсем новый и даже испачкан свежей, не высохшей грязью. Видимо, кто-то совсем недавно бросил его сюда. Еще несколько ступеней, и отставной подполковник остановился. Он не сразу понял, что его насторожило. И, только всмотревшись в башмак пристальней, сообразил, что башмак зашнурован. Обувь обычно держат зашнурованной только на ноге.
Очень интересно... Кто же спит там, на бетонном полу? Не иначе пьяный или связанный – третьего не дано... И куда его вторая нога запропастилась?
Виктор Васильевич продолжил спуск, теперь еще более осторожно. На самом углу, когда до конца лестницы осталось две ступени и только метр отделял от самого поворота в коридор, рука сама собой забралась под мышку и легла на рукоятку пистолета. Большой палец автоматически отстегнул клапан открытой кобуры.
Нога пошевелилась. Причем сделала это как-то неестественно. Кто-то там, за углом, лежал лицом вниз, слабо мычал или, скорее, кряхтел и почему-то не желал повернуться на спину, что было бы более удобным.
Виктор Васильевич осторожно выглянул из-за угла, готовый в любой момент сделать движение корпусом назад, одновременно выбрасывая вперед руку с пистолетом. Но ни корпусом двигать, ни руку выбрасывать не пришлось. Кроме лежащего, в сыром подвальном коридоре никого не было. Тогда отставной подполковник шагнул вперед, чтобы присмотреться к представшей перед глазами картине внимательнее. А присмотреться было к чему.
На полу лежал связанный охранник, о чем говорил его костюм и пристегнутый к поясу электрошокер. Роль кляпа во рту выполнял носок, снятый со второй ноги парня и приклеенный к лицу скотчем. Довольно жестокий кляп, если у человека потеют ноги. Однако Евсеева даже не это заинтересовало, а способ, каким охранник был связан. Способ этот в спецназе ГРУ считается фирменным и носит характерное название «Баба-яга». Руки связываются за спиной, от рук свободный конец веревки перебрасывается через горло и привязывается к согнутой в колене и притянутой к спине одной ноге. Если начинаешь шевелить руками или ногой, то сам себя основательно придушиваешь. Виктор Васильевич не слышал, чтобы где-то еще, кроме спецназа ГРУ, использовался такой способ связывания. Так что, здесь кроме него есть еще кто-то из родного ведомства?
Впрочем, ответить на этот вопрос пока было невозможно, следовательно, зацикливаться на нем тоже не стоило. Следовало продолжать осмотр, тем более что посмотреть было на что. Одна из дверей, выходящих в коридор, была распахнута, и из-за порога тоже высовывалась нога. Одна... Следовательно, можно было предположить, что второй человек лежит там, связанный тем же способом. И на человека этого стоило посмотреть тоже, потому что это был, скорее всего, не охранник. По крайней мере, он был в цивильном черном костюме, кажется, даже недавно только выглаженном.
Связанный охранник тем временем пытался что-то сказать, но вонючий носок, должно быть, намотался ему на язык и мешал. Парень выпучивал глаза, глядя на Виктора Васильевича, тужился и сам себя опять же придушивал. Чтобы не мешать человеку продолжать свое благое дело, Виктор Васильевич перешагнул через охранника и прошел к распахнутой двери.
Человек в черном костюме лежал, связанный тем же способом, с аналогичным кляпом во рту, и прижавшись щекой к бетонному полу. Он оказался более сообразительным, чем охранник, и не трепыхался, как бабочка, чтобы не доставлять себе неудобств. Евсеев сразу узнал его.
