Сергей Самаров - Первый к бою готов!
– Где я тебе вертолеты найду... – майор сам, как чечен, пошел на меня в атаку. – У меня собственных нету, ни одного за пазухой не прячу... А вся армейская авиация задействована в наступлении... Оказывают поддержку наземным силам... На базу прилетают, только чтобы боекомплект пополнить и дозаправиться... Нет вертолетов...
– А мы, товарищ майор, значит, уже не считаемся наземными силами? Нас уже списали? – я тоже в пассивной обороне не остался.
Разговор был слышен всем.
– База... Два учебных вертолета в бригаде... – подсказал капитан Дмитриенко.
– Ничем помочь не могу, капитан, извини... – голос у майора изменился.
– На базе в бригаде есть два учебных вертолета. Тренировочные, для десантирования...
– Ваша бригада сейчас выбрасывает десант под Грозным... Вертолеты все заняты... Летают с двойной перегрузкой...
– Учебные... – уточнил я. – Не боевые... Учебные способны нас снять... Мы поддержим огнем снизу... Даже без полной посадки, под винтами загрузимся...
– Кой черт разница... Все сейчас задействовали... Горючки не хватает... На каких-то учебных другим керосин возят... Ничем, капитан, помочь не могу... Выкручивайся, как можешь, сам... Под твою ответственность...
– В плен сдаваться или парней положить? – спросил я мрачно, успокоившись отчего-то и сообразив, что спорить и требовать уже бесполезно.
– На твою ответственность... Я же сказал...
Дежурный майор даже такую ответственность на себя взять не решился...
– А генерал когда будет?
– Сегодня еще не было...
– Все. Конец связи... С Новым годом тебя, товарищ майор...
Я передал наушники Онуфриенко. В горле стоял ком, но на душе после этого разговора стало легче. Нас похоронили...
– Уничтожить все коды связи... – приказал я радистам. – Всем объявить – приготовиться к сдаче в плен... Если у кого-то есть письма, еще что-то такое – лучше уничтожить. Документы оставить при себе. Чечены обещают обмен...
– Надо было расстрелять «мальчика с козой»... – сказал лейтенант Угаров, как в спину меня ударил. Специально громко сказал, чтобы все слышали и знали, кто виноват во всем происшедшем. Я на такой подлый удар даже отвечать не стал. Просто встал и пошел в сторону чеченского фланга, туда, где встречался в последний раз с полевым командиром. Без белого флага, положенного переговорщику, пошел... Застрелят, так, может быть, лучше будет...»
* * *Все это было при мне, на моих глазах и моими ушами было услышано. Но только сейчас я узнал, как вел себя тогда лейтенант Угаров. Вот почему он так ищет эту тетрадку... Понимает, что мог написать о нем капитан Петров. Он сделал за двенадцать лет головокружительную карьеру. И подполковнику Угарову, еще молодому, по сути дела, парню, а не зрелому мужчине, светит, надо полагать, и повышение по службе... Полковника, наверное, получить стремится... В спецназе ГРУ званий выше полковничьего не бывает, если только в управление служить не переведут. Там можно и генеральскую звездочку хапнуть... А вдруг эта тетрадка достоянием гласности станет? Что тогда?
Я усмехнулся, но усмехнулся рано. Правильно говорят: только черта помянешь, он тут как тут... Подал голос телефон. Я снял трубку, все еще находясь под впечатлением прочитанного.
– Кто это? – спросил грубоватый начальственный голос.
– Кажется, это я... – невинно ответил я, впрочем ничуть не сомневаясь, что это в самом деле именно я. Но не люблю такого лобового хамства. И в ответ не менее хамски зевнул в трубку. Так зевнул, что сам спать захотел.
– Мне нужен Волк...
– Я слушаю... – и я легонько завыл по-волчьи.
– Это подполковник Угаров. Что воешь?
– От жизни волчьей... Во время волчье живем... Жили бы в собачье, лаял бы, наверное...
– Слушай, я тут брата капитана Петрова спрашивал. Он говорит, что у тебя сегодня утром эту тетрадку оставил. Дневник капитана Петрова...
Я опять зевнул, теперь уже не умышленно. Сам себя на сон затравливаю этими зевками.
– Он мне, помнится, показывал ее... И положил в карман. Я даже помню, что в правый карман. Говорил еще, кажется, что нужно какому-то журналисту отдать, чтобы ксерокопию сделал... Даже фамилию назвал...
– Нельзя это отдавать! – рявкнул Угаров. – Там могут быть сведения, составляющие государственную тайну!
– Это уже вопрос не ко мне, а к подполковнику Петрову, – в очном разговоре я бы даже руки для убедительности развел, а в телефонном только ехидно улыбнулся.
– Фамилию журналиста вспомни...
– Вот еще... Да я ее сразу мимо ушей и в форточку, чтоб охладилась... Не помню, короче... Выпить, подполковник, хочешь? Поговорить, былое вспомнить...
– Не до того... Завтра на похоронах увидимся... Выпьем еще... Вспомним...
Слова его угрозой прозвучали, хотя я не испугался. Но на всякий случай сходил в ванную комнату, чтобы в зеркало посмотреть на себя. Ведь говорят же, что волк превыше всего ставит чувство самосохранения. Вдруг лицо скажет, что я испугался. Я умылся, чтобы чувствовать себя свежее и сонливость прогнать, и глянул в зеркало.
– Надо позвонить Онуфрию, предупредить о сути повышенного интереса Угарова, – подсказало мне отражение. – Чтобы не вышло случайного перехлеста. Мало ли что...
– Тоже верно... – согласился я...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1. ОНУФРИЙ
Волк позвонил и сказал, чем вызван интерес подполковника Угарова... Раньше меня это разозлило бы, сейчас только рассмешило. Ай да бравый вояка...
Монотонная работа утомляет. И мысли в голову всегда лезут, к самой работе никакого отношения не имеющие. Я разрезал листы с «долларами», а сам думал сначала о тетрадке, которую капитан Петров писал, наверное, несколько лет... Потом о самом капитане и о нас с Волком... Других ребят вспоминал... Некоторые фамилии из головы напрочь вылетели, некоторые помнились. Но больше помнились имена или клички. Вот уж кого никто, наверное, не забыл, так это Волка. Имя забыли наверняка все, кроме меня. А фамилия памятная, не спутаешь с другой... Не случайно Толяна все звали только по фамилии... А с лейтенантом Угаровым они как-то сразу не поладили...
– Ефрейтор Волк! – прикрикнул лейтенант.
Волк обернулся.
– Рация где?
– Там, – кивком показал Волк. – Несут...
– «Молодых» за себя, значит, таскать заставляешь... – в голосе Угарова прозвучала угроза. Он бы в казарме за отношениями следил, не на марше же...
– Капитан Петров меня в дозор отправил. Приказал рацию передать... – угрюмо ответил Волк. А я бы на его месте посмотрел еще более угрюмо. Волк так не умеет...
Угаров оглянулся и поморщился. Ему очень хотелось стать заступником «молодых», но опять не получилось... Ну просто никак не давался ему в руки авторитет...
* * *...В тот раз Волк в дозор сходил удачно. Разведал с напарником маршрут, и мы выбрались из кольца окружения. Правда, едва-едва успели, потому что, когда прошли почти вплотную к постам отряда боевиков, передовая разведка доложила, что из села новый отряд идет – человек, помнится, в полста, если не больше.
– В кусты! Бегом! – скомандовал капитан Петров.
До кустов, достаточно густых и единственно способных стать убежищем, было метров пятьдесят. Мы добежали, залегли, оружие приготовили. Стали ждать.
Боевики появились вскоре. Шли нестройной колонной, не очень-то и спеша, и как раз в ту сторону, откуда мы появились. Похоже, собрались закрывать дыру в кольце. Может быть, были и другие дыры, но других мы не нашли, а этой воспользовались вовремя.
– Они даже охранение не выставляют... – сказал лежащий рядом капитан Дмитриенко. – Все до поры... Когда на грамотного командира нарвутся, это им дорого обойдется...
– Они, товарищ капитан, считают, что они у себя во дворе... – сказал Волк.
Дальше мы двинулись уже по краю кустов, потому что через сами кусты продираться было бы сложно и это затормозило бы передвижение. Шли в темпе, пока разведка опять не остановила нас. Дальше все тропы к селу стекались. И открытая местность, которую предстояло пересечь, из крайних дворов прекрасно просматривалась.
Капитан Петров на часы посмотрел, потом на небо. Небо хмурое, тяжелое, висит над головой угрозой. Но нам такое небо только в помощь. При низкой облачности раньше темнеет.
– Минут сорок ждать придется... – сказал капитан Дмитриенко. – Раньше не стемнеет.
– Сорок минут, если не добрый час... – Петров осмотрелся. – Привал в кустах... До темноты. Дозоры в обратную сторону на километр...
* * *...Показалось, что мы спаслись. И это добавило настроения.
Темнота уже начала сгущаться, когда со стороны недалекого леса, через который мы выходили из кольца, раздались рваные автоматные очереди. Многочисленные... Впечатление было такое, что там идет бой.
– В кого они стреляют? – спросил Волк Петрова. Мы, как радистам и положено, держались постоянно рядом с командиром. Волк уже и свою рацию сам тащил. Иногда и у меня брал одну, чтобы на время разгрузить.
– Кажется, друг в друга... – капитан обрадовался. – Попытались, похоже, кольцо сжать и своих же обстреляли... Темно, не видно... В лесу раньше темнеет...
