Виктор Доценко - Война Бешеного
— Надо определить положение каждой жертвы в местной иерархии. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что любой из них был одним из ведущих авторитетов на местном уровне.
— Дело говоришь! — похвалил Богомолов. — Так, значит, ты этим и займешься, раз эта мысль тебе в голову пришла. Свяжись с нашим отделом по оргпреступности, у них там списки есть по всем городам, где последние убийства происходили. Думаю, об иерархиях местных они тебе много рассказать смогут. Ну а ты что молчишь, товарищ Мануйлов?
У Савелия с генералом давно сложилось правило: коль скоро присутствуют посторонние люди, настоящее его имя ни в коем случае не должно фигурировать.
— Пока ничего сказать не могу, вот и молчу, Константин Иванович, — откликнулся Говорков. — Я только чувствую, что Андрей в правильном направлении размышляет. Вот только данных ему не хватает. Но если капитан что-то нароет по своему направлению, может быть, и Андрей сможет увидеть свет в конце тоннеля…
— Мудрено выражаешься, Сергей, а нам сейчас ясность нужна. — Богомолов нахмурился: было заметно, что он не очень доволен ответом крестника, ожидая от него больше. — Президенту домыслы наши ни к чему. Ему ясность нужна. Ясность, Мануйлов! Ладно, на этом закончим. — Генерал припечатал обеими ладонями стол. — Действуйте!.. Майор Воронов, передай Велихова Кравченко, а сам попробуй концы нащупать здесь, в Москве. А Мануйлов тебе помощником будет. Все! Послезавтра днем доложите, как работа движется.
Участники оперативки молча вышли из генеральского кабинета. Говорить было не о чем, надо вгрызаться в многочисленные сводки, доклады, советы аналитиков и думать, думать, думать…
Савелий попрощался с Вороновым. Он хотел немного побыть один, чтобы нащупать ту важную идею, которая поселилась в его мозгу, когда он прочел сводку, и которая никак ему не давалась, а таилась где-то в глубине его подсознания.
Выйдя из здания ФСБ, Савелий прошел мимо Политехнического музея и отправился вниз по бульвару. Найдя свободную лавочку, он уселся на нее и подставил лицо под лучи уже ласкового мартовского солнца.
«Так, о чем я тогда думал в кабинете генерала?» — начал размышлять Савелий.
Он, пытаясь поймать ускользающую от него мысль, решил с самого начала восстановить весь разговор в кабинете Богомолова.
«В том, что Андрюша прав, говоря о странной, пока неуловимой закономерности этих убийств, лично у меня не вызывает никаких сомнений! Но когда капитан добавил, что он уверен в том, что убитые были местными криминальными авторитетами, у меня мелькнуло… — Савелий наморщил лоб и напряг мозг. — Мелькнуло что-то такое…»
Савелий постарался полностью отключиться от окружающего мира. Он поудобнее сел на лавке, затем расслабил тело и сконцентрировал сознание на одной-единственной задаче.
«Ты должен вспомнить, какая идея пришла тебе в голову!» — приказал он себе.
Савелий закрыл глаза, изо всех сил настраивая свою биоэнергетику, словно направляя пучок энергии в свой напряженно работающий мозг…
Вначале была одна тьма; потом некий пучок энергии, как тонкий луч прожектора, зашарил по его подсознанию, выхватывая из тьмы обрывки чужих слов, какие-то давно забытые цифры, знакомые и полузнакомые лица. Промелькнул список убитых, который он вычитал в сводке, — при желании Савелий мог бы повторить его без запинки, как будто вызубрил наизусть.
Неожиданно во тьме всплыло ненавистное ему лицо Велихова. Список убитых разбился на отдельные имена и фамилии и закружился вокруг лица банкира.
«Надо проверить, не общались ли эти люди с Велиховым… — вспомнил наконец свою идею Савелий. И тут же начал ее развивать: — А если и не общались, то не мешали ли они ему в осуществлении его планов. Надо проверить это хотя бы по Москве. Если здесь совпадет, то будем копать дальше. Судя по тому, что Велихов в Израиле встречался с человеком из Красноярска, стало быть, хотя бы еще в одном городе, где происходили заказные убийства (кроме Москвы, разумеется), у него наверняка были свои интересы…»
Савелий открыл глаза и тут же сощурил их, пряча отвыкшие от света зрачки: солнце било своими лучами прямо ему в лицо. Савелий почувствовал облегчение: теперь-то он знал, что делать.
Он решил, что до поры до времени никому о своих догадках говорить не будет. Появятся результаты — тогда, пожалуйста, с полным вашим удовольствием! А пока…
Савелий бодро встал и направился в сторону здания Государственной Думы. Он решил поподробнее разузнать о деятельности недавно погибшего депутата Голубева.
С пропуском, в котором было написано «Проход везде» — его выправил Савелию в ФСБ Воронов, — Говорков беспрепятственно прошел в Думу и, узнав, в какой фракции состоял погибший, направился в Общий отдел. Проведя пару часов в Думе, Савелий успел узнать много интересного. Во-первых, очень важным было то, что Голубев приехал в Москву из той области, где руководил один из «Совета пятерых» — Кузнецов. Во-вторых, ему удалось выяснить, чем занимался Голубев до своего депутатства.
Оказалось, он торговал лесом с Китаем, и одно только это уже насторожило Савелия: известно, что подобные дела можно проворачивать или имея весьма авторитетного покровителя, или будучи в авторитете самому.
Ему удалось найти в офисе фракции бывшую помощницу депутата Веронику Мордвинову. От нее Савелий узнал много такого, что подтвердило его догадку о том, что Голубев у себя на родине занимал весьма влиятельное положение в деловой среде, нередко тесно связанной с криминалом. Депутатство для него, по всей видимости, было лишь официальной ширмой и наверняка нужно было для получения статуса неприкосновенного лица.
Оставалось лишь найти подтверждение еще одной догадке. И Савелий его получил.
Они с Вероникой сидели в буфете Думы и пили кофе. Вероника сбивчиво рассказывала о смерти своего шефа.
— Нет, Сергей, вы можете представить мой ужас? — излишне кокетливо проговорила она. — Уважаемый депутат, бизнесмен, отличный семьянин и все такое — и вдруг лежит со спущенными штанами в общественном туалете! Да вдобавок еще кем-то отравленный! Господи, кому он помешал, этот бедняга?
— Скажите, Вероника, а с губернатором Кузнецовым покойный был в добрых отношениях? — перебил ее воспоминания Савелий.
— Да, честно говоря, не в очень добрых, — как-то сразу напряглась Вероника, похоже, эта тема была для нее чем-то неприятна.
— Им было что делить? — как бы между прочим поинтересовался Савелий.
— Ну… как вам сказать… — В голосе Вероники вдруг ясно обозначилась тревога.
— Скажите так, как было на самом деле, — мягко посоветовал ей Савелий.
— Хорошо! — Она решительно кивнула, словно кидаясь в омут. — Была одна история… — Начав, Вероника как будто передумала и засомневалась, стоит ли продолжать. — Но она чисто личная и вряд ли имеет какое-то значение.
Савелий интуитивно почувствовал: в этой истории что-то есть. И он, слово за слово, постепенно «расколол» осторожную Веронику. Оказалось, все дело было лично в ней. Когда она поведала Говоркову, что до работы у Голубева была пресс-атташе губернатора, то Савелий сразу вспомнил рассказ Воронова о его командировке в Приморье, после которой он восторженно отзывался о тамошней красотке журналистке, с которой переспало все местное начальство. Судя по всему, это и была именно Вероника.
Как и по каким причинам она сменила губернатора на депутата, Вероника не пояснила, только намекнула, что ее уход с должности пресс-атташе губернатору не понравился.
«Еще бы, такую девицу из-под носа увели! — подумал Савелий, оглядывая выдающиеся женские прелести Вероники. — Ни один мужик такого бы не простил. Да за такое и жизни лишить можно. Хотя, конечно, губернатор вряд ли на это пошел бы: кишка у него тонка. Тут надо настоящим мужиком быть. Ну ладно Кузнецов, старый хрыч, но она-то о чем думала, меняя шило на мыло? Голубев не моложе губернатора был. Значит, дело не в мужских достоинствах. Ведь если губернатор по статусу выше какого-то, пусть даже самого популярного депутата, то променять его можно только в случае большой выгоды…»
В том, что сидящая перед ним молодая дама была очень и очень расчетлива, Савелий не сомневался.
«Остается сделать простой вывод: обычный депутат Голубев, баллотировавшийся по банальному одномандатному округу, был круче, чем сам губернатор. Круче? Но чем именно? Ясно, что не общественным положением. Значит, он занимал у себя в Приморье такое место, что вполне мог конкурировать с самим Кузнецовым. Вывод: Голубев мешал Кузнецову. Он напрягал губернатора и как влиятельный конкурент, и просто как мужик, уведший от него любовницу. Кстати, переход бабы от одного начальника к другому очень доступно иллюстрирует реальное положение дел: один поднялся над другим, и она перепорхнула к тому, кто круче…»
Савелий взглянул на девушку, заканчивая выстраивать логическую схему.
