Сергей Соболев - Очень серьезная организация
В «полуторке» царил сложный букет ароматов: запахи красок и растворителей, пивных бутылок, дешевого парфюма и – этот «аромат» она сейчас ощущала острей всего – запах выкуренного недавно «косяка»…
– Кхм… – Оксана отвела глаза в сторону. – Извини, что заявилась в такое время… да еще без звонка!
– Та это ничего, нормально… – Хозяин с трудом сфокусировал на ней взгляд своих словно подведенных темной тушью припухших глаз. – Ооо… Ксюха – ты?! Сразу и не признал… Клевый у тебя прикид…. Рад тебя видеть, подруга! Давно шо-то ты не давала о себе знать…
– Я тоже рада тебя видеть, Лука. Ты один? Можно я у тебя немного тут побуду?
Хозяин посторонился, пропуская ее в комнату. Нашарив рукой цепочку-выключатель от настенного бра, он зажег наконец свет. В левом, противоположном от входа углу комнаты прямо на полу лежал поролоновый матрас. На нем, свернувшись калачиком, спала голая девушка лет двадцати или около того – когда включили свет, она даже не шелохнулась.
– А это кто у тебя тут, Лука? – поинтересовалась Оксана. Не найдя простыни, она накрыла нагую девушку халатом, который нашла на спинке стула. – Она хоть… живая?
– Та это… так… знакомая. – Лука наморщил лоб, явно силясь вспомнить события недавнего прошлого, но потом беспомощно развел руки. – Вчера у меня тут гуляла компания… Вмазали… и «вмазались»! Народ куда-то свалил, а она вот осталась. Живая… только в Шамбале где-то сейчас странствует…
– Лука, ты бы надел что-нибудь… ну хотя бы треники!
Оксана прошла на кухню, включила свет. Стол был завален остатками закусок; рюмки и фужеры валялись даже на полу, как и пустые бутылки; один фужер был разбит… В раковине – пластиковые упаковки, окурки, сверху покоилась пустая литровая бутылка из-под «Джонни Уокера»…
От всех этих запахов – и от всего того, что с ней происходило в последнее время, – Оксана почувствовала непреодолимый позыв к рвоте. Она едва успела заскочить в санузел (где тоже был, мягко говоря, не идеальный порядок и чистота). Здесь ее буквально вывернуло наизнанку…
Из туалета она вышла минут, наверное, через десять. Лука успел надеть шорты-бермуды; тельник, на котором виднелись пятна масляной краски, по-прежнему облегал его худой, с остро выпирающими ключицами торс. В руке у хозяина была банка пива. Он надолго присосался к ней; вытер дрожащей рукой мокрые губы, потом блаженно прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям…
– Уффф… – наконец выдохнул он шумно. – Думал, шо все, крындец! Сейчас еще вискарем надо «поправиться»… Тебе, мать, вижу, тоже кепсько? Плохо, да? Как насчет… похмельнуться? У меня тут «скотч» где-то был припрятан. Специально на утренний похмел бутылку придержал!
– Спасибо за заботу, Лука… Но ты же знаешь, что я – не пью.
– Может, курнешь? На косяк-другой у меня травки найдется…
– Не пью и не курю.
– Как знаешь. – Лука допил пиво из банки, а саму пустую жестянку метнул в гору мусора, возвышающуюся над раковиной. – У тебя какое дело ко мне, Ксюха? Или так просто забрела?
– Лука, я у тебя ненадолго останусь, ладно?
– Да хоть навсегда.
– А еще мне нужны деньги. Столько, сколько сможешь дать. Взаймы, естественно…
Хозяин озадаченно почесал затылок. Он куда-то ненадолго отлучился, а когда вновь пришел на кухню, в ладони его были зажаты несколько стогривенных купюр.
– Я тут пару дней назад картинку свою удачно задвинул. Вот… остатки гонорария.
Оксана пересчитала купюры – их было восемь.
– Возьми триста обратно, мне и пятисот хватит. – Она сунула хозяину три купюры, потом чмокнула его в заросшую щеку. – Спасибо, Лука, ты настоящий друг. Иногда ты ведешь себя как малахольный. Но я знаю, у тебя это от избытка таланта, от того, что тебя «распирает»…
– Ладно, пойду спать, – сказал тот. – А хочешь, мать, присоединяйся к нам… будешь третьей!
– Нет, на групповуху я тоже не подписываюсь.
– Вот у кого святая душа, так это у Ксюхи, – пробормотал художник. – Трудно тебе будет, девочка, выжить в нашем бл…м долбаном мире!
Он уже собрался покинуть заваленную пустой тарой и объедками кухню, но реплика Оксаны приостановила его:
– У меня еще одна просьба к тебе будет, Лука. Если кто-то тебе позвонит… Если кто-то будет обо мне спрашивать… то ты меня – не видел.
– А так оно и есть, – отрезал тот. – Надумаешь уходить, не буди. Закроешь дверь на автоматический замок. Устал я что-то: раньше мог неделю без сна квасить и колобродить, а теперь запала едва на двое суток хватает.
…Оксана вымыла посуду и немного прибралась на кухне и в ванной комнате. Тару она сложила в один большой пластиковый мешок, прочий мусор – в другой. Еще около часа она сидела на табуретке, размышляя о своих нынешних сложностях. Ровно в восемь утра выскользнула из квартиры человека, у которого явно имелась «божья искра», но который безоглядно расходовал себя и свой дар, не очень-то понимая, зачем он ему сдался. Она направилась на расположенный по соседству с Воскресенкой Лесной рынок, который киевляне по старинке называли, как прежде, рынок «Юность».
Отоварилась в базарном ряду, где торгуют вьетнамцы, в основном китайскими и турецкими шмотками. Купила джинсы, майку, свитерок и легкую куртку с капюшоном. В другом месте, по соседству, подобрала себе обувку – недорогие кроссовки на липучках. В третьем – приобрела пару носков, бюстгальтер и пару трусиков. Последнее, что она купила на Лесном, были ярко-рыжий женский парик, доставшийся ей всего за сорок гривен, и еще дешевые пластиковые солнцезащитные очки.
Там же, в «примерочной», переоделась. Голубенький халат, тапочки и куртку от спортивного костюма сунула в пакет и выбросила в большой мусорный контейнер. Денег у нее вместе с маминой заначкой осталось почти триста гривен. Не густо, конечно, но на первое время должно хватить.
Оксана доехала на автобусе до метро «Черниговская». Нашла таксофон, вставила карточку, набрала домашний номер Юрия Гайдукова.
– Да, слухаю! – отозвался мужской голос.
– Э-э-э… – Оксана даже опешила поначалу. – Юрий Алексеевич, вы? Это Оксана Палей вас беспокоит!
Гайдуков-старший тоже перешел на русский (хотя до этого они вообще-то общались на мове).
– Оксана, ты? Здравствуй! Мне Алена говорила, что ты вроде как меня разыскиваешь?
– Да, это так. Мне очень нужно с вами поговорить…
– Оксана, твой звонок застал меня буквально на пороге, – после паузы сказал Гайдуков-старший. – Я вообще-то на службу сейчас выезжаю…
– Очень, очень важный разговор! – затараторила в трубку Оксана. – Буквально вопрос жизни и смерти… Но по телефону я не хочу об этом говорить!
На другом конце провода вновь повисла пауза.
– Ладно, давай уговоримся таким образом, – наконец произнес Гайдуков. – Я сейчас все-таки поеду в свое управление… надо отметиться. В полдень у нас важное совещание… Так что давай встретимся… в половине одиннадцатого!
– Только мне не хотелось бы к вам в здание приходить… А если где-то неподалеку? Допустим, в кафе? Я там знаю, гм… бельгийский бар… – Она подумала вдруг, что «пивник» в это время может не работать. – Ага, вот… Как идти по Владимирской в сторону Почтовой площади, там есть кафе, где торты и мороженое… Знаете это кафе?
– Добро, договорились, – сказал Гайдуков-старший. – Ты только не опаздывай, а то у меня сегодня полно дел!
Оксана вышла из метро на станции «Золотые ворота», затем проехала две остановки на автобусе. Миновав, кстати, штаб-квартиру украинских «прикордонников», где трудится Гайдуков-старший, – здание ДПС расположено здесь же, на Владимирской улице.
До назначенного времени было еще минут сорок. Оксана, не зная, куда себя девать, зашла в «МАКО»; это заведение совмещает в себе функции так называемой джелатерии – проще говоря, кафе-мороженое – и кондитерии (здесь пекут бесподобные торты на заказ).
Присела за столик у окна. Когда появилась девушка-официантка, Оксана заказала чашку черного кофе без сахара и кусочек вишневого пирога. Хотя она толком ничего не ела последние два, а то и три дня, у нее совершенно не было аппетита. Тем не менее что-то надо было заказать – не сидеть же белой вороной за пустым столиком…
Едва она успела справиться с пирогом, как увидела в окно нечто такое, от чего она едва не выронила из пальцев чашку с горячим кофе…
А именно: она заметила, как к паркингу перед входом подкатил уже знакомый ей серебристый «Пассат», из которого почти одновременно наружу выбрались двое крепкого телосложения мужчин…
Они, эти двое, остались стоять возле своей машины; один из них закурил. У Оксаны, когда она их разглядела, даже зубы лязгнули от страха: это были те самые типы, что едва не накрыли ее, когда она ждала отца ночью неподалеку от «Черниговской». Мало того, она была уверена, что именно они приходили в больницу по ее душу… А из их ночного разговора Оксана еще раньше поняла, что встреча с этими двумя сулит ей лишь одни неприятности.
