Сергей Донской - Туманный вирус
Если бы его спросили, что его встревожило, он не сумел бы ответить внятно. Но что-то стало не так. Что-то было не так, он это чувствовал.
II
С наступлением темноты в степи сделалось прохладно, и Белов поежился. Но он сделал это машинально, не ощущая холода. Его переполнял азарт. С того момента, как он ушел из парка, оставив там выпотрошенного в прямом и переносном смысле предателя, все завертелось с ошеломляющей быстротой.
Министр МВД Мухамбеков воспринял звонок Белова как должное. Молча выслушал его просьбу, попросил перезвонить через десять минут. Этих десяти минут хватило для того, чтобы организовать все по высшему разряду. Очень скоро Белов прибыл в расположение элитного спецназа «Кок-Жал», где познакомился с командиром Нурланом Жукаевым. Тот поведал, что «Кок-Жал» переводится как «будущий вожак волчьей стаи» и что отряд создан для предотвращения особо тяжких преступлений и ликвидации вооруженных организованных преступных сообществ. Бойцы Жукаева уничтожили девятнадцать банд, действовавших в приграничных районах, и, войдя во вкус, были готовы рвать кого угодно. На шее у каждого висело ожерелье из волчьих клыков — по количеству убитых врагов.
Вооружившись, экипировавшись и рассевшись по машинам, все это воинство во главе с Беловым устремилось в направлении особняка, где скрывались заговорщики. В настоящий момент три десятка «волков» лежало на быстро остывающей земле вокруг двухэтажного дома. Если не считать стрекотания ночных кузнечиков, было совершенно тихо. Все ждали сигнала к штурму.
К Белову подполз Жукаев.
— Все готово, — тихо произнес он, — сейчас начинаем.
— Я пойду первым, — сказал Белов, — как договаривались.
— Ты не наигрался в войну в детстве?
— У меня почти не было детства. А воевать пришлось по-настоящему.
— Ладно, — согласился Жукаев. — Только не слишком усердствуй и не высовывайся, понял? Министр мне голову оторвет, если ты подставишься под пули.
— Не подставлюсь, — пробормотал Белов, глядя на светящиеся окна. Он показал на них пальцем. — Если в доме есть пулеметы, то они установлены на втором этаже.
— Правильно, — одобрительно кивнул Жукаев. — На первом было бы легко подавить, с крыши — чересчур большой угол стрельбы. Соображаешь. — Он посмотрел на чешский автомат, выданный Белову. — Запасные магазины держи под рукой. Эта штуковина пожирает патроны, как соленые орешки.
— Спасибо, запомню, — улыбнулся Белов.
— Пользуйся откидным прикладом, — посоветовал Жукаев. — И стреляй с плеча. «Скорпион» выкидывает пустые гильзы вверх. Начнешь палить с бедра, получишь пригоршню горячей латуни прямо в физиономию.
— По правде говоря, — признался Белов, — так оно однажды и случилось. Чуть без глаза не остался.
Вожак «волков» посмотрел на него.
— Записывался бы к нам, лейтенант. Чего ты в России забыл?
— А ты что забыл в Казахстане?
Ответить на этот вопрос не мог ни один, ни другой, поэтому они лишь обменялись сдержанными улыбками, включившимися и тут же выключившимися, как опознавательные маячки. Предстояла опасная операция. Дом мог оказаться набитым военными, вооруженными до зубов. Во всяком случае, часового охранять подступы выставили. Изредка он прохаживался по двору, но больше сидел по темным углам, то покуривая, то клюя носом.
— Пойду сниму его, и заявимся в гости, — сказал Жукаев.
Помимо оружия и прочего снаряжения он привесил на себя метровый ломик, именуемый уголовниками «фомкой». Незаменимая вещь, если предстоит дверные замки выламывать или чужие черепа раскалывать во время рукопашной.
— Я с тобой, — вызвался Белов.
Жукаев оценивающе взглянул на него и мотнул головой: айда!
Передвигаясь по-пластунски, они добрались до ограды из заостренных металлических прутьев. Часовой сидел к ним спиной, выдавая свое местонахождение проблесками мобильника. Играл во что-то, а может, слушал музыку, листал фотографии или перечитывал сообщения от девушек.
Изловчившись, Жукаев разогнул прутья ломиком так, чтобы между ними можно было проскользнуть, не бряцая амуницией. Он проник во двор первым. За ним последовал Белов. Обернувшись, Жукаев приложил к губам неправдоподобно длинный стальной палец — ствол с глушителем. Белов кивнул и спрятался в тени мусорного бака, откуда несло гнилью и тухлятиной. «Так и все мы однажды, — подумал он. — Каждый в свой черед».
Тем временем закончивший возиться с мобильником часовой встал. Его темный силуэт как нельзя лучше вырисовывался на фоне стены. Жукаев прицелился из пистолета, мушка которого светилась миниатюрной фосфоресцирующей звездочкой.
Выстрел напоминал шипение кошки, которой наступили на хвост. Часовой дернулся и упал. Из его горла вырывались судорожные хрипы. Прежде чем перебежать к входной двери, Жукаев показал на него стволом. Белов снова кивнул и, склонившись над умирающим, передавил сонную артерию на его белом горле. При этом он подумал, что если у него когда-нибудь появятся дети и внуки, то они никогда не узнают об этом. Добивать человека, который вроде бы не успел сделать ничего плохого, было не слишком приятно. С другой стороны, Белов находился тут не в качестве врача «Скорой помощи». У каждого своя работа.
Дверь оказалась не заперта. Поманив Белова, Жукаев шепнул ему на ухо:
— Войдем вдвоем. Не люблю подставлять своих ребят под пули.
Из этого следовало, что Белов ему не свой. Командир спецназа был готов рискнуть его жизнью.
— Давай, — шепнул Белов в ответ. — Генералов берем живыми.
— Помню, помню.
С этими словами Жукаев протянул Белову свой пистолет. Тот вопросительно поднял брови. Усмехнувшись, Жукаев взял в руку ломик и многозначительно взмахнул им. Белов пожал плечами.
Без скрипа отворив дверь, они очутились в неосвещенном холле. Сверху раздавался хмельной бубнеж и характерный перестук бильярдных шаров. За одной из дверей первого этажа горел свет, там тоже звучали голоса и тоже не вполне трезвые. Заговорщики ничего не боялись и гвардию набрали никудышную.
Едва Белов подумал об этом, как голоса за дверью сделались громче, а потом она отворилась, пропуская в холл огромную тушу в камуфляже. Захлопнув за собой дверь, здоровенный казах направился к выходу и остановился, наткнувшись взглядом на присевшего Белова. Пистолет возник в его лапище, как заколдованный. Толстый палец придавил спусковой крючок. Но оружие здоровяка было снабжено механизмом двойного действия, который хорош только при быстром и уверенном обращении. Если первым нажимом не освободить уже поднятый боек, а только поднять его, то выстрела не произойдет. Ведь заранее взведенный пистолет разряжается очень легко. Вот почему при самовзводном выстреле надо приложить усилие.
У здоровяка это не получилось. Белов всадил ему в череп две пули подряд: это смахивало на излишество, но пули были маленькие, противник — большой, а стрелять приходилось наверняка.
Когда он начал падать, Белов успел подскочить и подхватить тяжелую тушу, укладывая ее на пол без лишнего грохота.
Мгновение-другое он и Жукаев выжидали: не высунется ли кто-нибудь на шум. Обошлось. Выстрелы из ствола с глушителем не привлекли ничьего внимания.
Приготовившись облегченно вздохнуть, Белов замер. Возникшее за спиною движение он обнаружил спасительным шестым чувством. Но крутнулся на месте с опозданием на доли секунды. Еще один казах стоял у него за спиной, готовясь то ли заорать, то ли дать автоматную очередь, но, скорее всего, сделать то и другое одновременно. Возможно, это был второй часовой, отлеживавшийся где-нибудь в тихом уголке. Теперь это не имело значения. Оттаскивая труп подальше от двери, Белов сунул пистолет за пояс и никак не успевал выхватить его.
Выручил Жукаев, метнувший свою «фомку» с таким неподражаемым изяществом, словно это был обычный нож. Стальной штырь перевернулся в полете на сто восемьдесят градусов и воткнулся в туловище казаха заостренным концом. Тот выронил автомат и сел на пол, уставившись на торчащий в солнечном сплетении ломик, будто собираясь медитировать, сосредоточившись на третьей чакре. Это ему не удалось. Завладев своей железякой, Жукаев трижды ударил ею по поникшей голове противника.
На этот раз за дверью что-то услышали. Там притихли, и, прежде чем успели опомниться, Жукаев отбросил ломик, сдернул с плеча автомат и зычно заорал:
— К бою!
В следующее мгновение он пнул ботинком дверь и, упав на живот, принялся расстреливать всех, кто попадался ему на глаза. «Тра-та-та, — строчил автомат, — тра-та-та». Вернее, учитывая скорострельность «Скорпиона», выплевывающего около семи пуль в минуту, очереди звучали как «тррр… тррр… тррр».
К нему подключились автоматы остальных спецназовцев, и началась настоящая канонада, в которой едва угадывались вопли умирающих и раненых.
