Проклятый горный дикий край - Георгий Лопатин
— Сука… как же печет… У меня мозги сейчас расплавятся… — пробормотал Ярослав.
Пот заливал глаза, да и вообще он промок насквозь.
— Ага… кажется, что яйца уже вкрутую сварились… — отозвался его новый приятель Брейк.
— Отдашь тогда мне свой абонемент к чиксам? Все равно со сваренными вкрутую яйцами тебе у них делать нечего?
— Обломись Звон… может все-таки не вкрутую, а лишь всмятку? Тогда еще не все потеряно…
— Гы-гы-гы… — послышался глухой смех слышавших шутливую перепалку солдат.
Но едва взобрались на половину склона, как впереди послышалось нытье:
— Все, я устал! Я никуда больше не пойду!
У него явно приключилась истерика.
— Встать солдат! — требовал лейтенант, нависнув над разлегшимся бойцом. — Это приказ!
— Да пошел ты! Срать я хотел на твои приказы! Кто ты вообще такой, чтобы мне приказывать⁈
— Я твой командир!
— Хрен ты собачий, а не командир! Ха-ха-ха!
— Это трибунал, солдат!
— Да срал я на твой трибунал! Что вы мне сделаете в тюрьму посадите? Ну так сажайте! С настоящими авторитетными людьми законтачу, в люди выйду! В гробу я видел эти пустыни и долбаные горы!
— Кончай дурить, Хмель, — попытались образумить своего товарища сослуживцы.
— Да идите вы в жопу! Подсунули вам телок и вы тут же все шелковыми стали! Купили вас с потрохами мохнатками! Прыгаете теперь на цырлах перед всякими бакланами! Тоже мне, пацаны, блин! Парашники вы все позорные!
— Ты не охренел Хмель⁈ За такое ведь ответить придется!
— Что за шум, а драки нет? — раздался голос комбата.
Ему видимо успели доложить о ЧП и он вернулся с головы колонны, которая была уже почти на вершине.
— И как он только в своем обвесе бегает⁈ — выразил кто-то общее изумление.
— Да вот, отдохнуть боец прилег, товарищ командир.
— Встать солдат и продолжить движение.
— Да не пойду я никуда!
— Останешься? Духи в плен возьмут.
— Да пусть берут! Сам сдамся! В плену тоже жить можно, а если правильно себя повести, то и хорошо жить! А то и на Запад попаду! Совок этот сраный как страшный сон вспоминать буду!
«Эк его понесло!» — изумился Ярослав.
— Это дезертирство боец. Что за него светит, ты знаешь. У тебя три секунды, чтобы встать и продолжить движение, — сказал комбат, достав пистолет. — Ты будешь наказан, но получишь возможность иску…
— На понт дешевый берешь, начальник⁈ Пошел ты со своим наказанием и ничего я искупать не буду! Ниче ты мне не сделаешь! Засунь этот пестик себе в жопу и…
Бах!
Штрафник по прозвищу Хмель неподвижно лежал на земле с дыркой во лбу и с навсегда удивленно-недоверчивым выражением лица глядел в небеса.
— Вот сосиски сраные… посчитать-то забыл. Ладно. Эту падаль тут оставьте, на обратном пути заберем, если что-то от него останется, только груз его между остальными перераспределить. Не задерживаемся.
— Вот гондон, — сухо сплюнул Брейк. — Теперь из-за него нам тащить лишнюю тяжесть. Нашел блин время и место свои понты корявые кидать…
Ярослав только кивнул, беря автомат.
22
Наконец перевал был преодолен и солдаты спустились к речке. Под цепким взглядом комбата, что казалось просвечивал солдат насквозь, они не стали вести себя как дикие животные и припадать к ручью. Хотя очень хотелось несмотря на предупреждение и опасность, что выше по течению в воду может быть брошена дохлятина с фекалиями. Пришлось ждать пока вода вскипит, дополнительно продезинфицирована таблетками, зальют в фляжки, теперь можно ее охладить в ручье и пить.
— Много не пьем. Вспоминаем лекции о правилах утоления жажды и что случится если выпить больше, чем необходимо.
Неконтролируемо ссатья не хотелось словно при энурезе, а именно это и произойдет если выпить больше необходимого, так что Ярослав сделал лишь три глотка, хотя хотелось выпить всю фляжку за раз.
— Товарищ капитан, разрешите вопрос?
— Разрешаю.
— Зачем мы тащим с собой столько боеприпасов? Ведь по данным разведки у противника не больше двадцати человек.
— Во-первых, разведка может ошибиться. Что, собственно, случается и гораздо чаще чем хотелось бы. Во-вторых, вся эта ситуация может быть хорошо организованной засадой на нас, не стоит недооценивать врага тем более что на его стороне работают европейцы с американцами, и тогда даже тех боеприпасов, что мы с собой тащим, окажется мало. Так что мы сейчас в ситуации, когда больше просто не унести.
К счастью, в этот раз засады не случилось. На следующий день заняв очередной кишлак Ярослав стал свидетелем как получали сведения. Сначала местные как обычно играли в несознанку, дескать ничего не знаем, не видели и не слышали, но стоило только одному из зороастрийцев приставить винтовку к голове молодого парня, как глава поселения вдруг все вспомнил.
— Так бы сразу…
Дом начисто ограбили, даже какие-то тощие рулоны с блестящими тканями вынесли. Но оно и понятно, нищета у пустынников такая, что даже какая-нибудь копеечная ерунда воспринимается как ценность.
Враг видимо засел где-то недалеко потому как роту стали дробить на отделения и каждому назначался своя зона ответствености. Они стали тут же рассасываться по местности и взбираться в горы, чтобы потом перевалить через хребет и совершить марш-бросок с той стороны до назначенной точки.
В ущелье остался только один взвод с минометчиками да отделение «шакалов» с зороастрийцами.
И снова звучит приказ: «Вперед!»
— Вот суки… предупредили-таки духов… — обернувшись назад, сказал Брейк.
Ярослав тоже оглянулся и увидел поднимающийся у кишлака столб черного дыма. Как бы не покрышку в огонь бросили.
По ущелью покатилось эхо выстрелов.
— Ложись!
Вокруг стали вспухать мелкие взрывчики.
— Назад! Бегом!!!
Солдаты ломанулись назад.
Снова эхо стаккато.
— Ложись!
И опять взрывчики.
Что-то тюкнуло в рюкзак.
«М-мать! Это осколок!» — понял Ярослав.
— Бежим!
Таким макаром бежали как бы не с километр.
— Из зенитки по нам шмаляли, — пояснил комбат. — Поняли, что их сейчас зажмут вот и захотели хоть кого-то из нас зацепить, начав палить почти на предельной дистанции.
По ущелью снова понеслось эхо выстрелов. Опять начала палить зенитка, а потом раздалась стрекотня пулеметов к которым добавились выстрелы от АГС и РПГ.
Эхо гуляло минут десять, после чего
