Античные битвы. Том I - Владислав Добрый
Фактически все упражнения на тему того, как именно выглядела структура армии, и способы её построения, отталкиваются от этих источников. И честно говоря, я думаю что они оба те еще блогеры. Поэтому в следующий раз, когда увидите простые понятные картинки — подозрительно скривите лицо. Мы ничего толком не знаем. К тому же в седой древности еще и происходили постоянные реорганизации и реформы. Короче, все это догадки, основанные на слухах и пересказах. Пожалуй единственный вывод, который можно сделать с уверенностью — обычно спартанцы умели в маневр лучше других. И, похоже, были лучше управляемы.
Вообще в источниках пару раз упоминается, что спартанцы даже в ногу умели ходить. Не вполне понятно, это только 300 «всадников», которые элитный отряд царя, или прямо всей фалангой. Зато эта сверхспособность спартанской армии повергала их врагов в шок и трепет. Вплоть до того, что люди не выдерживали психологического давления и разбегались прочь от такого жуткого зрелища. Но, это было раньше.
Итак, армии построились.
Фукидид, первый и последний из греческих источников на моей памяти, честно признается что не в курсе всего:
«Численный перевес был, по-видимому, у лакедемонян. Впрочем, истинную численность обеих армий я точно указать не могу, как по отдельным отрядам, так и в целом. Ведь о числе лакедемонян официально ничего не известно из-за скрытности, господствующей у них всюду. С другой стороны, данные о численности войск других народов при известной склонности людей хвастаться мощью своей страны, по-моему, не заслуживают доверия. Тем не менее следующие соображения могут дать некоторое представление о тогдашней численности лакедемонского войска. В этом сражении у них было семь лохов, кроме 600 скиритов; в каждом лохе было по четыре пентекостии, и в каждой пентекостии — четыре эномотии. В первом ряду каждой эномотии сражалось четыре человека. Глубина ряда не всюду, конечно, была одинаковой, но зависела от усмотрения отдельных лохагов; в среднем же она составляла восемь человек. По всей же линии фронта стояло 448 человек, не считая скиритов.»
То есть 448×8 = 3584, плюс 600 скиритов. Не уверен заметили ли вы, как худеют армии. Дело не только в усталости от войны и малочисленности спартиатов — нет, на кону Пелопоннес, а за время Пелопоннесской Войны, армии гоплитов заметно разжирели, ведь в их влилось огромное количество солдат из нижних слоев имущественного ценза, контингентов наемников, или даже вооруженных за государственный счет рабов. Но никто уже не бросается цифрами в десяток тысяч греков против миллионов персов. Видимо, неловко так врать, когда вокруг еще живы те, кто сам все видел.
И армия в пять тысяч человек, это очень много. Ну что же, армии выстроились, и схватка началась.
«Аргосцы и союзники стремительным натиском атаковали противника. Лакедемоняне, напротив, двигались медленно под звуки воинственной мелодии, исполняемой множеством флейтистов, стоявших в их рядах. Это заведено у них не по религиозному обычаю, а для того, чтобы в такт музыке маршировать в ногу и чтобы не ломался боевой строй (как обычно случается при наступлении больших армий).»
Тут спартанскому царю Агису, внезапно приходит в голову светлая идея, и он решает немного поманеврировать.
Ну что, сказать. Не с его пингом. В общем, я думаю тут работала такая же схема, как в средневковых битвах. Фактически все, что мог сделать командующий, это выстроить войска перед битвой. Если «командование» прокачано на максимум, то еще и отдать им один, максимум два, простых приказа. После чего остается просто положиться на рэндом — с момента начала схватки управление теряется. Спартанцы, впрочем думали по другому — за неподчинение приказу, двое командующих лохами, были обвинены в трусости (слоховали, бугага) и изгнаны из Спарты.
Но, посмотрим как дальше развивались события по Фукидиду:
«Хотя лакедемоняне, вообще говоря, сильно уступали врагу в искусстве тактического маневрирования, зато они блестяще доказали свое умение побеждать мужеством.»
Согласитесь, это внезапное признание. И оно рушит просто все представление о спартанской армии. Думаю дело тут в том, что как таковых спартанцев, в армии Спарты, было всего несколько сотен. Остальные — союзники, вооруженные илоты — сильно уступали в выучке другим гоплитам. Но вернемся в битву:
«После начала рукопашной схватки правое крыло мантинейцев обратило в бегство лакедемонских скиритов и воинов Брасида. Затем мантинейцы с союзниками и тысяча отборных аргосских воинов хлынули через открывшуюся брешь в рядах лакедемонян и проникли в глубь их войска. Окружив врагов, они убивали бегущих и преследовали их до обозных телег, где также перебили нескольких пожилых воинов, прикрывавших обоз. На этом фланге лакедемоняне терпели поражение. Однако на других участках фронта, и особенно в центре (где стоял царь Агис с 300 телохранителей, так называемых 'всадников»), лакедемоняне атаковали аргосских ветеранов и так называемые «пять лохов», а также клеонцев, орнейцев и стоявших рядом с ними афинян и обратили их в бегство. Большинство их не выдержали рукопашного боя и из боязни попасть в плен даже тотчас отступили, а некоторые были смяты и растоптаны своими же.
На этом участке фронта отступить пришлось аргосцам и союзникам; разбитые части были отрезаны от центра и отброшены к флангам. Тем временем вытянутое правое крыло лакедемонян и тегейцев стало окружать также и афинян. Теперь опасность грозила афинянам с двух сторон: их окружали с одной стороны, а на другой они уже были разбиты. И вероятно, афиняне понесли бы наибольшие потери из всего войска, если бы не их конница, сослужившая им хорошую службу.'
Тадам! Последний раз мы видели конницу в Фалерской долине, почти сто лет назад! И я не пытаюсь прятать от вас коняшек — источники просто ничего не говорят о действиях конницы. Иногда всадники упоминаются, когда источники перечисляют состав армий, но в битвах — очень редко. Видимо, конница редко влияла на исход схваток. Так что это примечательный момент.
«Тем временем Агис, заметив тяжелое положение на своем левом крыле против мантинейцев и тысячи аргосцев, приказал всему войску идти на помощь разбитым частям. Афиняне между тем, лишь только вражеское войско по этому приказу повернуло влево и стало отходить, успели спокойно отступить вместе с разбитым отрядом аргосцев. Мантинейцы же, их союзники, и отборный отряд аргосцев уже не думали о том, чтобы теснить врага; напротив, видя, что их войско разбито и лакедемоняне победоносно наступают на них, обратились в бегство. При этом мантинейцы понесли довольно тяжелые потери, тогда как большая часть отборного отряда аргосцев спаслась. Однако преследование не было настойчивым, и бегство продолжалось недолго. Ведь обычно лакедемоняне сражаются упорно и настойчиво и держатся непоколебимо, пока не победят, но, опрокинув врага, долго его не преследуют.»
Рискну предположить, потому что у Спарты только 300 «всадников» в охране царя, да и те скачут в бой пешком. Поэтому преследовать некем. Хотя, у спартанцев были еще скириты. Вот так их видят мододелы Тотал Вар:
Помните я упоминал о союзниках Спарты, которые получили козырное место на левом фланге? Так вот, это они. Область Скиритида, можно в гугл картах на неё посмотреть. Технически, Спарта (если верить легенде) выступила демократично — помогла скиритам свергнуть тирана и установить демократию. И скириты всегда оставались лояльны Спарте, и всегда отзывались на её призыв. Любопытно, что это были не гоплиты. Судя по описаниям, это легкие или средние пехотинцы. Но на них Фукидид постоянно акцентируется, словно они могли оказаться решающей силой.
Что мы можем сказать про это сражение? По делу мало, но зато напридумывать можно много.
И Фукидид, и Диодор (не буду вас им грузить) описывает некие эволюции на поле боя, пусть и каждый свои. Или попытки их сделать. Это очень серьезно, даже если они несколько преувеличивают. Сама идея хорошо управляемой на поле боя армии носится в воздухе. Тысяча отборных аргосцев «получивших лучшее военное обучение» хоть и на стороне проигравших, но согласно обоим источникам, сумела отступить без больших потерь. Это серьезное изменение сознания, предпосылка к профессиональной армии. Теперь уже городское ополчение «берущее скорее мужеством, чем умением»,
