Сергей Зверев - Присяга десантника
– Там... возле школы...
– Что такое? – охранник попытался его успокоить, но тот не унимался.
– Там детей расстреливают! – заорал мужчина и, с силой оттолкнув охранника, бросился на второй этаж. Еще двое последовали за ним, но охранники не дали им этого сделать. Завязалась драка. Снаружи вновь послышалось глухое стрекотание. Этот гул нарастал. Теперь даже собравшиеся гости были вынуждены остановиться. Люди с недоумением смотрели друг на друга. Музыканты также прекратили игру. Зал наполнился голосами, все пытались понять, что происходит. И тут в помещение ворвались трое мужчин, за ними вбежали охранники.
– Там! Там! У школы! – запыхавшись, наперебой кричали новоприбывшие. – Стрельба, захватили школу! Родителей, учителей, детей – всех!
Впрочем, автоматные очереди, перемежавшиеся взрывами, были слышны настолько явственно, что не поверить в произошедшее уже никто не мог. Все стояли как вкопанные, не зная, что делать. Такого поворота событий никто из присутствующих вовсе не ожидал. Вот кто не терялся – так это репортеры, защелкавшие фотоаппаратами.
Лачин собрался, стиснув побелевшие кулаки. Его взгляд был устремлен на ворвавшихся мужчин, которые продолжали кричать, рассказывая о зверствах в школе.
– Я требую внимания! Мне нужно сделать заявление, – вышел на возвышение Виктор Сергеевич.
Его тут же окружили журналисты. Кто-то протянул виновнику торжества микрофон. Лачин встал перед камерами и, поправив галстук, начал говорить. Все тут же умолкли, и в зале воцарилась тишина. За окнами же продолжали греметь выстрелы и взрывы.
– Я заявляю, – заговорил в телекамеру Лачин, – что всегда предупреждал цивилизованный мир об опасности в лице русских. И вот подтверждение моих слов. Я сейчас нахожусь в мэрии Поти. Только что сообщили, что русские военные захватили школу, в которой проходил праздник. Заложниками оказались как взрослые, так и дети. Неизвестно, что запланировали русские, поэтому я выдвигаюсь туда! – и он быстро двинулся в сторону выхода.
Толпа журналистов хлынула за ним, все наперебой осыпали его вопросами и просьбами прокомментировать эту ситуацию более подробно. Лачин принялся отмахиваться от репортеров, словно от назойливых мух:
– Пока я все сказал, а теперь попрошу освободить мне дорогу.
К нему подошли двое парней крепкого телосложения, по всей видимости, телохранители, заслонив его от объективов.
Лачин направился к выходу. Его примеру последовали и чиновники. Все быстро выбежали на улицу и, усевшись в машины, по мобильным телефонам принялись вызывать помощь. Улица быстро наполнилась людьми. Растерянные горожане искали поддержки в лице власти.
Глава 32
Клубы едкого черного дыма простирались над школьным зданием. Выстрелы не стихали ни на минуту, периодически слышались взрывы гранат. Белые кирпичи, из которых была построена школа, теперь были покрыты слоем черной, как смола, копоти. За всю свою долгую историю здание еще не принимало на себя столь мощного удара. Небольшой участок земли превратился в настоящий театр боевых действий. Детский плач и крики привносили в эту и без того печальную картину адский ужас. За территорией школы было много народу. Все были напуганы, многим требовалась медицинская помощь. Дети, сумевшие выбраться из этой чудовищной мясорубки, были совершенно не в себе.
Бой на школьном дворе не утихал. Бойцы Свечникова заняли оборонительные позиции в здании и вели стрельбу прямо из выбитых окон. Люди, которые все еще находились в школе, были загнаны в угол и не имели ни малейшей возможности вырваться наружу. Гвоздь, тяжело дыша, сидел, прижавшись к стене здания. В руках он сжимал автомат, рядом лежали пустые рожки. Земля под его ногами была усыпана стреляными гильзами. Он что-то громко выкрикивал своим людям, но те действовали самостоятельно. В таком диком шуме приказы командира уже почти не были слышны.
Батяня чувствовал, что еще чуть-чуть, и спецназ сломит сопротивление террористов. Он осторожно перебежал за горящую машину, которая была расположена почти напротив окна, и почти достиг укрытия, как из окна второго этажа по нему открыли огонь. Майор, сделав акробатический трюк, закатился за развороченный кузов и перевел дыхание. Прямо над его головой в металл со скрежетом вонзилось несколько пуль. Он вжался в землю. Ему было необходимо взять главаря живым; того же, по всей видимости, хотел и Давид.
Батяня приподнял голову и осмотрелся. Огонь не стихал. Джабелия находился чуть поодаль и пробовал подобраться как можно ближе к главному ходу, чтобы проникнуть в здание. Лавров попытался выглянуть из-под груды металлолома. Он медленно придвинулся к краю, стараясь оставаться незамеченным. Прямо напротив Батяня увидел двух приближающихся к нему боевиков. Поведя стволом автомата, он надавил на спусковой крючок. Короткая очередь была удачной: один из бойцов Гвоздя ничком распластался на земле. Второй поспешил ретироваться. Майор выстрелил еще раз, но на этот раз пуля не достигла цели – противник скрылся за фургоном.
Давид тем временем был уже почти у входа. Бросив гранату, он ползком пробрался в школу. Но не успел Джабелия даже осмотреться, как из темноты послышались выстрелы и крики приближающихся террористов. Пока что закрепиться здесь, на открытом месте, не представлялось возможным. Спецназовец быстро ретировался и вновь занял оборонительную позицию, укрываясь за растущим прямо у входа деревом. Десантники за его спиной постепенно подбирались к зданию, и Свечников вынужден был вновь немного отойти в глубь двора. Боеприпасы стремительно заканчивались: у него оставался всего один рожок, остальные находились рядом с фургоном. Гвоздь придвинул к себе кейс, с которым он все это время не расставался, и медленно, делая еле заметные движения, пополз к фургону-рефрижератору. Вновь послышался мощный взрыв, и главарь террористов ощутил, как по всему телу пробежала мощная волна. Его обдало жаром, и Свечников перекатился на другую сторону. Осколком ему задело плечо, из раны начала сочиться тонкая струя крови. Самый опасный участок был пройден, он вскочил на ноги и в два прыжка оказался за фургоном. Гвоздь разорвал рукав своей куртки, пытаясь, помогая зубами, перевязать рану.
Батяне очень докучала огневая точка противника, расположенная на втором этаже. Из-за нее действия спецназа сдерживались и замедлялись. В окне здания пулеметчик держал позицию, не давая десантникам подойти к фургону вплотную. Лавров с удовольствием бросил бы туда гранату, но в здании было много мирных людей, которые могли пострадать.
За его спиной послышался шорох. Батяня, нервы которого были уже на пределе, резко развернулся и направил автомат прямо перед собой. Пальцы потянулись к спусковому крючку, но тут майор услышал крик:
– Ты что, с ума сошел? Свои! – прямо перед ним оказался Давид.
Батяня разразился отборнейшим матом и, замотав головой, сплюнул:
– Предупреждать надо, а то получил бы пулю прямо в лоб.
Грузин нервно усмехнулся, усевшись рядом с майором.
– Нужно прорываться в школу. Слишком большая вероятность, что вскоре они начнут прикрываться заложниками.
Батяня на мгновение задумался, но внезапный крик вывел его из этого оцепенения. Он повернулся в сторону и увидел, как во дворе показался мужчина, чудом вырвавшийся из здания.
– На землю! Падай! – закричали десантники.
Беглец, не успев ничего сообразить, как подкошенный упал на землю. Со стороны спецназовцев послышались ругательства.
Гвоздь был в замешательстве. Он посмотрел по сторонам – его люди пятились назад. Несколько боевиков были мертвы. Ситуация осложнялось – бой затягивался, и сюда уже наверняка спешили грузинские войска. Такой вариант совершенно не вписывался в планы Свечникова. Пора было делать ноги. Схватив кейс и перезарядив автомат, он медленно принялся отходить в сторону стоянки с явным намерением скрыться. Главарь двигался осторожно, постоянно наблюдая за своими людьми, которых уже почти зажали в плотное кольцо.
– Черт, плохо дело, – прошипел он себе под нос. – Подбираются, сволочи. Ну, я им напоследок устрою фейерверк.
Ухватив покрепче кейс, «старлей» стал отползать. Но незаметно это сделать не удалось. Один из бойцов заметил маневры командира, повернувшись в его сторону.
– Э, ты куда? – только и успел произнести наемник, но с тем же удивленным видом медленно упал на землю – командир хладнокровно выстрелил ему в голову.
Ликвидировав чрезмерно любопытного подчиненного, Свечников продолжил отступление. Протирая слезящиеся от дыма глаза, он все дальше отползал от фургона или, точнее, того, что когда-то им являлось. Оказавшись на безопасном расстоянии, Гвоздь достал из кармана пульт дистанционного управления взрывателем и, мерзко ухмыльнувшись, нажал кнопку. Террорист замер, зажмурив глаза и ожидая взрыва. Спустя мгновение воздух сотрясли несколько мощнейших ударов. Все мины, которые так и не успели внести в школу, взорвались со страшным грохотом возле рефрижератора. Горящие обломки разлетелись по двору. В небо поднялся огромный столб огня, взрывная волна разнесла часть стены у входа. Воздух наполнился отвратительным запахом, все заволокло густым черным дымом. Бойцы, находившиеся в непосредственной близости от фургона, взлетели в воздух. Батяню и Давида накрыло лавиной развороченной земли. В ушах у майора все зазвенело, и он будто провалился в огромную черную пропасть.
