Сергей Зверев - Аравийский рейд
– Не устал, говоришь? – поднявшись, направляюсь к выходу. – Тогда пошли вниз – в машину…
В машинном отделении колдует вахтенный матрос. Завидев меня, спешит доложить о состоянии двигателей, систем и агрегатов. Сдерживая усмешку, отмахиваюсь: продолжай работу. С тех пор как на палубе «красуется» шеренга из убиенных нами сомалийцев, команда танкера сделалась шелковой. Если раньше я с превеликим трудом добивался от вахтенных матросов элементарной информации по состоянию машины, то теперь они пашут как черти, бледнеют при моем появлении, вытягиваются в струнку и едва не отдают честь.
Веду Стаса прямиком к одной из подсобок с инструментарием и запчастями. Подсобку я намеренно не запирал – заходи кто хочешь и любуйся разносортным хламом. Ведь запертая дверь всегда будоражит фантазию, всегда притягивает и множит любопытство.
В углу бесформенной кучей высятся останки ящика от нового дизель-генератора, принятого на борт в акватории Новороссийского порта. Раскидываем доски и щиты, опоясанные металлической крепежной лентой, покуда не добираемся до лежащего на полу основания ящика.
Приглядевшись, внимательный человек непременно отметил бы его чрезмерную толщину. Но «отметить» – не означает «лезть» и «курочить». Как знать, может быть, усиленное деревянное дно – требование ГОСТа или другого регламентирующего документа, касающегося перевозки дорогостоящих, высокотехнологичных грузов.
С помощью нехитрых инструментов отрываем несколько верхних досок и собираем части припасенной посылочки в единое целое.
Готово! Мы вовремя заканчиваем сборку – трансляция вновь надрывается голосом старпома, умоляющего поскорее появиться на юте. Фоном к его словам в динамике дробно стучат пулеметные выстрелы – Торбин экономно расходует последние патроны.
Взваливаю на спину основную конструкцию весом в тридцать килограммов; Велик подхватывает два короба с боеприпасами – их масса в сумме немного меньше. И быстрым шагом топаем мимо обалдевшего матроса к выходу…
Подъем отнимает несколько долгих минут.
Наконец мы на юте. Пулемет стоит на сошках в сторонке, рядом – пустые ленты. Торбин и второй помощник Ишкильдин, отступив в глубину площадки, скупо бьют из автоматов по трем катерам, дистанция до которых здорово сократилась. Здесь же и отважный кок с полными магазинами и автоматом в руках, но его функции существенно ограничены Валерой до заряжающего и подносчика боеприпасов.
– Осторожнее, парни, они уже постреливают, – предупреждает товарищ.
«И так понятно, – пробираюсь на угол ютовой площадки и отчетливо слышу стук по кормовой плоскости судна. Устанавливая станок-треногу гранатомета, прикидываю дистанцию: – Метров шестьсот, не больше…»
Да, все верно – по договоренности с нами, фээсбэшники запрятали в ящике автоматический станковый гранатомет «Балкан» – более тяжелый, более мощный и более совершенный вариант давно известного армейскому люду старичка «АГС-30». С «Балканом» мы имели удовольствие познакомиться в одной из чеченских командировок; тогда он еще не имел собственного названия, а носил рабочий индекс «ГРАУ 6Г27». Несколько образцов новейшего гранатомета прислал в войска для испытаний завод «Прибор». Вот нам и подвезло. Калибр – сорок миллиметров, эффективная дальность – две с половиной тысячи метров, темп – четыреста выстрелов в минуту. С такой шикарной машинкой не страшна целая флотилия пиратских катеров.
– Цепляй! – командую Стасу.
Тот присоединяет с правого боку первый короб с лентой из двадцати гранат. А ко мне тем временем подбегает взволнованный старпом.
– Полюбуйтесь, Глеб Аркадьевич! – протягивает он мощный морской бинокль.
Рассматриваю один катер, второй, третий… Ничего особенного: на каждом по пять-шесть пиратов, все вооружены.
Скобцев подсказывает:
– На ближний смотрите.
Ага, вижу. Среди темнокожих товарищей выделяются две бледнолицые личности. К сожалению, мощности оптики не хватает, чтобы воскликнуть: «Ба, Кравец! А с ним и Рябов!..» Однако догадливому человеку не нужно иметь острого снайперского зрения.
– Похожи, – возвращаюсь к подготовке гранатомета.
– Нас преследует Кравец, да? – слышится робкий голос кока.
Никто не отвечает.
– Понимаю… – совсем тихо говорит Литвак. – Он хочет вернуть танкер в бухту. А потом отделаться от всей команды – мы же свидетели его подлых делишек…
Усаживаюсь на небольшом штатном сиденье стрелка, устроенном между задними опорами треноги, взвожу рычажной рукояткой тяжелую пружину открытого затвора, подворачиваю ствол…
И грубо ору:
– Залупу ему в позолоченной оправе!
Над кормой гулко ухает очередь из трех выстрелов – пристрелочные заряды по настильной траектории уходят в сторону катеров.
– Отлично, – вношу я поправку.
И снова давлю на гашетку…
Не было голливудских эффектов с повторами с пятнадцати ракурсов; или в замедленной скорости, при которой зритель препарирует и смакует каждое мгновение взрыва. Все произошло быстро и трагично, как удар гидравлического молота по удивленной морде любопытной мартышки. Бац – и всё. Длинная серия запоздалых хлопков; обломки катера, вылетающие за пределы дымного облака; расходящаяся кругом мелкая пенная волна…
Был катерок, и нету.
Эпилог
Аравийское море
Район острова Сокотра
Мы курим на юте «Адмирала Пантелеева». Над головами – вертолетная площадка; рядом дымят свободные от вахты матросы в тропической синей формяжке.
Подставляя лицо свежему морскому ветру, Велик чешет кривой шрам на носу и тоскливо затягивает:
– Э-эх… стало быть, скоро опять в бригаду, в нашу холостяцкую общагу с аристократическим названием «Серая лошадь».
– Точно, – соглашается Валера. – Снова торчать на построениях, бегать кроссы, воспитывать молодое пополнение…
Ухмыляясь, подхватываю тему:
– Регулярно мотаться по горам Кавказа, отлавливать отморозков и посылать в жопу заместителей министра.
– Во-во, – «возвращается мяч» к Стасику, – а между командировками считать мелочь до зарплаты и жрать пирожки с керамзитом в офицерской столовке.
Задираю голову вверх и любуюсь бесконечностью синевы.
– Слушай, Стас! Раз уж ты решил перенять у Валеры нехорошую привычку ловить в каждом бою пули с осколками, то…
– То что? – настороженно нюхает он воздух.
– То тебе по возвращении предложат подлечиться в госпитале. Верно?
Величко тоже возносит глаза к небу и ощупывает перевязанную рану.
– Да ладно, тут и лечить-то нечего! Пока доплывем до родных берегов – забуду, какого цвета кровь.
– Нет, ты все-таки не отказывайся. Договорились?
– Что-то я не пойму…
– Последнюю извилину бедному Стасику пулей разгладило, – лыбится Торбин. – Думаешь, он о тебе печется? К Ирине захотелось наведаться – к медсестре! Правильно я говорю, Глеб?
– И к ней тоже.
Валера громко смеется, а Стасик, испугавшись потерять друга-холостяка, пускается меня отговаривать:
– Глеб Аркадьевич, ты подумай хорошенько! Ведь настоящие женщины замуж за настоящих мужчин никогда не выходят.
– Ну-ка, ну-ка поподробнее. Этой теории в твоем исполнении я не припомню.
– Да все элементарно – как пересчитать честных депутатов в нашей стране! Настоящая женщина с первого раза не соглашается, а настоящий мужчина два раза не предлагает. Вот и вся философия, брат.
– С тобой не поспоришь, философ. Только жениться я до дембеля не собираюсь…
За непринужденным разговором не замечаем подошедшего сзади Иноземцева – одного из кураторов нашего секретного задания. Мы уже виделись с однокашником – успели крепко, по-мужски обняться. Не удержавшись, Серега шепнул: руководство ФСБ нашу работу оценило на «отлично».
А чего ж ее не оценить? Пираты деморализованы потерей своего лидера и мозгового центра. Бандам с берегов Сомали понадобится какое-то время для перегруппировки сил и поиска нового талантливого координатора. Захваченный нами Хайер и его сообщник Антипов сидят под охраной военных моряков; раненые сомалийцы тоже под охраной, но в корабельном лазарете. Трупы для предъявления следственному комитету – в холодильнике. Мы, слава богу, живы; наше и трофейное оружие пунктуально сдано под расписочку, а новенький и вполне себе исправный «Тристан» пыхтит за «Адмиралом Пантелеевым» в сторону порта назначения. Да, противник понес потери в лице капитана Кравца и моториста Рябова. Ну, так что ж с того? Нас же не в круиз снаряжали, а на войну. А войны без потерь не бывает.
Серега закуривает, шутит. Настроение у всех отличное – под стать яркому солнечному дню.
– А русской водочки у товарища подполковника не найдется? – жалостливо клянчит Велик.
– Как?! Бойцы элитного спецназа пьют водку?! – строит страшную рожу Иноземцев.
– Естественно! – не теряется наш обормот. – Жизнь ведь надо прожить так, чтоб было стыдно рассказывать, но приятно вспоминать.
