Юлий Дубов - Большая пайка
— Значит так, — решительно заявил Платон. — Хозяева все здесь? Собери хозяев, возьми у них размеры. Чтобы к завтрашнему вечеру у всех были голубые балахоны, у всех одинаковые, как униформа. С собаками выходят хозяева — и больше мы это не обсуждаем. Сделай!
— Ты понимаешь, что говоришь? — поинтересовался Муса. — Где я тебе за полдня достану пятьдесят балахонов, да еще голубых? А деньги?
— Не знаю. — Платон рубанул воздух кулаком. — Купи марлю какую-нибудь, покрась, заплати в ателье, укради в конце концов. Но по-другому не будет.
Сейчас прямо пошли людей, пусть займутся. Бенциону позвони, он сделает. У него наверняка и материал есть.
При упоминании Бенциона Лазаревича Терьян передернулся.
— Я позвоню Бене, — раздался откуда-то из темноты голос Сысоева. — Мы как раз сегодня с ним разговаривали. Сколько ему можно обещать?
— Скажи, пусть сейчас же собирает своих, — приказал Платон. — И пусть немедленно садятся шить. Обещай, сколько запросит. И скажи, что рассчитаемся через пару дней. Ларри приедет и разберется, у них свои дела.
Виктор исчез.
— А что с девочками делать? — поинтересовался присмиревший Петя. — Они уже все распланировали, отменили другие мероприятия… Может, их всех выпустить в начале, эдакое парад-алле, под музыку? Муса ведь уже деньги заплатил…
— Ты что проводишь? — спросил Платон. — Аукцион или мюзик-холл? И причем здесь деньги? Ну попали на деньги, первый раз, что ли?
— Ты не понимаешь! — взвился Кирсанов. — Телевизор посмотри. Ты хоть одно приличное шоу без девочек видел? Зачем тогда все это? — он обвел рукой зрительный зал. — И устраивали бы себе в Измайлово. Я тебе лучший Дом моделей обеспечил, ты посмотри на девок — это же элита! Ну выйдут они в начале, потусуются на сцене, сделают ножками. Все равно ведь уже заплачено.
— Да они после сегодняшнего здесь уже не покажутся, — мрачно прокомментировал Муса. — Туда посмотри. Они уже оделись и сваливают.
— Куда сваливают! У меня же банкетный зал заказан!
И Петр метнулся к потянувшимся было из зала манекенщицам. В этот момент рядом появился Сысоев.
— Все сделает, — ответил он на вопросительный взгляд Платона. — Знаешь, он так быстро согласился. Он совсем, что ли, на мели?
— Сколько он просит?
— Считай нисколько. — Виктор потянул Платона за рукав. — Отойдем?
Через несколько секунд Платон, внимательно слушавший Виктора, взорвался.
— Ты считаешь, что это нисколько? Да он просто рехнулся. Ты пообещал что-нибудь? Дай мне его телефон, быстро!
— Ладно, — сказал Муса Терьяну. — Они здесь сами разберутся. Пошли в банкетный зал. Там уже должно быть накрыто, это для Петьки святое…
Утром Сергей обнаружил рядом с собой на диване одну из манекенщиц. Девушка спала, уткнувшись в перемазанную косметикой подушку. Из кухни доносилось какое-то шевеление. Сергей встал и вышел в коридор. В спальне дрыхла еще одна девица, а в кухне ошалевший Терьян узрел Петю Кирсанова, который пытался включить электрическую кофемолку.
— Как ты ей пользуешься? — спросил Петя, стараясь пробудить кофемолку к жизни.
— Никак, — Сергей протянул руку и достал с полки ручную мельницу. — Если хочешь приличный напиток, молоть надо только вручную. Давай, я сделаю.
— У тебя выпить есть? — понизил голос Петя. — А то мы вчера немножко того.
Кстати, как твоя?
Сергей был совершенно согласен с тем, что вчера было «немножко того». Во всяком случае, вспомнить, чем закончился вечер, почему у него в постели оказалась девушка, было с ней что-нибудь или не было, а также понять, откуда здесь взялся Петя Кирсанов, Терьяну не удалось. Поэтому, неопределенно мотнув головой, он достал из шкафа бутылку «Спотыкача», оставшуюся после визита Сысоева.
— Вот, только это.
— Годится! — Кирсанов выудил из сушки два стакана. — Давай по пятьдесят грамм, а то мне сегодня еще бегать и бегать.
Скривившись от приторно-сладкой наливки, он спросил:
— Ты Платона давно знаешь?
— Считай, лет двадцать. — Терьян закурил и начал вращать ручку мельницы. — Сильно дружили в свое время. Сейчас, правда, почти не видимся. А почему ты спрашиваешь?
— Да так.
И, подумав о чем-то, Кирсанов сказал:
— Знаешь, у меня есть к тебе одно предложение. Я из науки сейчас ухожу, хочу заняться журналистикой, рекламой, ну, в общем, шоу-бизнесом всяким. Не желаешь попробовать на пару?
Сергей пожал плечами.
— Да я в этом ничего не понимаю.
— Ну и что? Я тоже этому не учился. У меня есть куча идей. Вот взять, к примеру, этот аукцион…
— Ты думаешь, здесь что-то получится?
— Безусловно! — Петр снова плеснул в стаканы наливку. — Это классная идея.
Вот посмотришь, раскупят все. И потом — я же это устраиваю вовсе не для собак, ты просто не понял. Ведь платоновский «Инфокар» машинами торгует. Сейчас собаки, а завтра — машины. Представляешь, как можно развернуться? Поэтому я тебе и говорю — давай вместе.
— Да я-то тебе зачем? — не понимал Сергей.
— Я объясню.
И Петр пустился в длинные и путаные объяснения, из которых Сергей понял только одно, хотя прямо об этом так и не было сказано. Кирсанову был необходим прямой и надежный выход на Платона, а что может быть лучше, чем затянуть в свой бизнес одного из старых платоновских друзей. Это так и не прозвучало в открытую, но головокружительные посулы вперемешку с совершенно неопределенными описаниями того, что же, все-таки, Петя хочет от Сергея, никакого другого толкования не допускали.
Терьян, никогда не умевший отказывать, внимательно слушал Петю, кивал и время от времени вставлял разнообразные междометия. Наконец Петя выдохся и посмотрел на часы.
— Значит, так. Мне пора бежать. Сегодня в семь начало. Ты будешь?
— Да я считаю, что уже все видел.
— Ага. Ну ладно. Я там буду часов до десяти. Давай договоримся, что после этого я сразу у тебя и продолжим разговор. Девочек этих же брать или новеньких?
Заметив, что Сергей замялся, Петя успокоил его:
— Не думай, еда, выпивка — это я все привезу. Адрес свой напиши. И телефон.
— А что мне делать с этими девками, когда они изволят очнуться? — спросил Сергей, провожая Петю к дверям.
— Дай им кофе и пусть, как проснутся, позвонят мне. Номер они знают.
И Петя исчез за дверью.
Больше он у Сергея не появлялся — ни в этот вечер, ни впоследствии. И не звонил.
Уважаемые люди
Ахмет достался «Инфокару» в наследство от «Информ-Инвеста». Он родился и вырос в Казахстане, куда его семья была заброшена по воле вождя народов, но, закончив среднюю школу, каким-то чудом перебрался в Одессу, вознамерившись поступить в институт. Там у Ахмета был дядя, числившийся по паспорту русским, но хранивший все родовые традиции, почему и пользовался в городе всеобщим уважением. Понятно, что Ахмет, сдавший письменные экзамены и безжалостно зарезанный на первом же устном, сразу обратился к дяде. Тот выслушал его, помрачнел лицом, куда-то съездил, а на следующий день Ахмет пошел на пересдачу.
Тем не менее с высшим образованием у него не получилось, потому что соблазнов в Одессе было великое множество, и устоять перед ними молодой горец был не в состоянии. С грехом пополам он дотянул до четвертого курса, получил справку о неполном высшем образовании и двинулся в Москву. Влияние дяди, по-видимому, распространялось и на столицу — стоило Ахмету приехать, как его уже ждала невеста. После регистрации брака Ахмет больше не видел молодую жену до самого развода. А еще выяснилось, что в новеньком, с иголочки, овощном магазине, построенном к Олимпиаде где-то на юго-западе, свободно место директора, и Ахмет вполне удовлетворяет всем требованиям. Вот только о вступлении в партию надо серьезно подумать.
Уже через два месяца после поступления на руководящую должность Ахмет стал в районе заметной фигурой. Он осмотрелся, быстро сообразил, кто и сколько ворует, разогнал почти весь персонал и набрал сородичей, рекомендованных дядиными друзьями. Это позволило установить принципиально новые отношения с городскими и районными овощными базами и положило конец закрепленной десятилетиями традиции платить за каждую сколько-нибудь приличную поставку черным налом, который наваривался на бессовестном обвесе и обсчете. Теперь вместо занюханного товароведа с потертым портфелем, в котором, рядом с накладными, покоились бутылка марочного коньяка и пухлый конверт, на овощную базу являлись три подтянутых и щеголевато одетых джигита, которые по-хозяйски проходили по территории и, небрежно указуя перстами, говорили семенящему за ними директору:
— Это отгрузишь. И это тоже. Вот это будешь грузить, отсюда не бери, оттуда бери. А вот это заверни, привезешь сам Ахмету Магометовичу. Понял? Чтобы завтра все было.
— С транспортом плохо, — пытался возражать директор. — Район не дает.
