Александр Бушков - Под созвездием северных Крестов
Алексей тряхнул головой. Бывают случаи, когда много думать вредно для здоровья…
– Зэки не устают, – сказал он нравоучительно. – Зэки отдыхают. Иди-ка сюда.
В общем, он перешагнул границу, отбросил прошлое и вступил в настоящее. Трахнул – да, именно так, а как еще, господа пуритане, назвать сие действо?! – дешевую шалавку, отрекся от мертвых и вернулся в компанию активной, как говорил не самый плохой фантаст, протоплазмы…
И все повторилось – бедное кресло стонало и ходило ходуном под тяжестью двух неугомонных тел. И Карташ всерьез подозревал, что не они первые и не они последние, кто занимается здесь отнюдь не стоматологией.
В сорок минут они уложились.
Алексей уговорил конвоира за долю малую покурить на воздухе, потом зажевал это дело подушечкой «Орбита» и, к превеликому его счастью, когда он вернулся наконец в хату и без сил повалился на шконку, никто из доморощенных сыщиков не унюхал смешанного аромата выпивки и женщины, каждый занимался своими мелкими делами… И Алексей еще раз возблагодарил судьбу. Ведь в противном случае… Вот ведь блин! Он едва не подпрыгнул на шконке.
О чем в первую очередь должны были подумать соседушки по камере, если б поняли, что весь такой подставленный злыми зябами, совершенно одинокий в чужом холодном городе Карташ с насквозь дырявой историей, тем не менее уже получивший небедную передачу от таинственного «благодетеля», – получил теперь еще и сугубо мужское удовольствие? Причем совершенно бесплатно?!
Вот именно. В глазах сокамерников он бы стал не просто подсадкой. Он стал бы провокатором. А как везде и всегда поступали и поступают с провокаторами?..
Значит, это никакой не благодетель. Значит, Карташа и здесь, в «Крестах», пытаются достать, выбить почву из-под ног, лишить опоры… лишить всего, даже случайных приятелей – как лишили любимой женщины…
Глава 17
Ба, знакомые все морды…
– Не, ты че, пень, сёдня, нах, моя очередь на ночь откидываться, нах! – рявкает повсеместно синий от наколок урка с погонялом Коллаборационист и жестом фокусника извлекает из рукава заточку, за долгие прайм-таймовые вечера смастряченную из осколка трехлитровой банки, с обмотанной скотчем «рукоятью». Он здорово похож на Желудка из рекламы «Нате».
– Че, мля?! Сёдня вторник, мля, сёдня я к Люське самоволюсь, ты… это… козел, во! – рычит в ответ налысо бритый зэк по кликухе Дастинхоффман. А этот напоминает актера Юла Бриннера. – Я проплатил легавым, мля, Люська меня ждет у ворот, мля!
– Да я тя, нах, порежу, как шашлык! Нах!!! Коллаборационист кидается на Дастинхоффмана,
но тот не менее неуловимым жестом выхватывает из-за спины, как Завулон в известной киноподелке, вязальную спицу и встречает сокамерника во всеоружии…
Дальнейшее действо, под аккомпанемент «Владимирского централа», пущенного в ритме «сто двадцать ударов в минуту», скрывается заставкой – компьютерно нарисованной колючей проволокой и татуированным кулаком на фоне решетки. И хриплый закадровый голос бодро вещает:
– Удастся ли Дастинхоффману победить Коллаборациониста и выбраться за колючку «Крестов» на свидание с любимой лялькой? Встретятся ли Франчайзинг и Ласточка на территории женского отделения «Крестов»? Помешает ли злой опер Кудлатый отправке коллективной малявы на волю?.. Это и многое другое смотрите в реалити-шоу «Хата два: Отсидка» завтра на нашем канале в двадцать два ноль-ноль!
А женский голос развязно подхватывает:
– Внимание участников нашей СМС-викторины! Если вы желаете условно-досрочного освобождения участнику под номером один нашего шоу – осужденному Карташу, пошлите CMC с цифрой «один» на номер…
..Алексея разбудил лязг камерного замка. Еще не понимая, где он находится – во сне или уже наяву, Карташ подскочил на шконке и суматошно огляделся. В ушах стремительно удалялся, затихая, призрачный голос в соусе из Круговского ремикса: «…сообщения принимаются только от абонентов МТС!»
Карташ помотал головой. Ф-фу, елы-палы, ну и приснится же такое… Особливо ежели учесть, что женского отделения в «Крестах» нема.
Хата, как обычно, не спала, но теперь дверь была открыта, и на фоне тускло освещенного коридора маячила фигура прапора, молодого, совсем еще мальчишки.
– Карташ, бля, долго я орать должен?! – яростным шепотом гаркнул надзиратель. – Быром давай на выход!
Алексей скатился со шконки, ничего еще не понимая, натянул брюки, набросил пиджак, надел туфли.
Дюйм и Эдик в наглую резались в преферанс с «болваном», Квадрат, по причине неумения играть в столь мудреные игры, валялся на своем месте и делал вид, что спит.
– А что случилось-то, командир? – Карташ, наконец, окончательно выплыл из сновиденья. Но нельзя сказать, что действительность успокоила его и порадовала. Элемент шизы все еще продолжал иметь место.
– Болтать не будем, да? – повысил голос прапор. – «Че случилось, че случилось»… Вызывают тебя, вот что случилось… Готов? Пошли. Да вещи-то оставь, не на расстрел же ведут, чудак на букву «х». Приглашают на переговоры.
Господи, то не трогает никто, то отбоя нет…
Дюйм и Эдик проводили его заинтересованным взглядом. Из-под одеяла на шконке Квадрата блеснул любопытный глаз. В самом деле, интересно, куда это его? Ночные допросы вроде как запрещены действующим законодательством… Опять, что ли, по бабам?!
Они спустились этажом ниже, прошли мимо полусонного надзирателя, двинулись по галере – насколько уже мог ориентироваться Алексей, по северной. Карташ с почти мистическим трепетом прислушивался с несмолкаемому шороху вокруг. Звуки приглушенные, почти неразличимые, невнятные, но доносились они отовсюду – сверху, снизу, с боков, и он чувствовал себя чуть ли не Иовом в китовьем желудке.
«Кресты» жили. Как исполинский сонный дракон дышали, ворочались, бормотали что-то неразборчивое. Шаги Карташа и конвоира громко отдавалась в этом шуме.
– Куда хоть идем? – негромко спросил Алексей.
– А я что, знаю? – неприязненно ответил провожатый. Был он худым и веснушчатым – эдакий деревенский хлопец, волей службы дорвавшийся до должности «повелитель зэков». – Не мое дело. Мне приказали доставить, я и доставляю. Вместо того, чтобы спать, как все нормальные люди… Стой, пришли. Лицом к стене.
Остановились возле камеры в самом конце на втором этаже, провожатый отомкнул замок, небрежным кивком указал: «Заходи, мол, давай…»
В хате обитали двое. Один сидел на нижней шконке, второй стоял спиной к входу и о чем-то приглушенно разговаривал по мобильнику. При появлении гостя предостерегающе поднял указательный палец – дескать, погоди, сейчас закончу, – и сказал в микрофон:
– Дай-ка трубу этому деятелю…
По запаху ли, по ауре, а может, чутьем, появившимся за годы службы, или еще каким-нибудь там сорок восьмым чувством, но Карташ с порога понял: вот тут-то и сидят настоящие воры. Это вам не скучающие «красные», прикидывающиеся от безделья «уголками», это не мелкие бандюшата, возомнившие себя авторитетами после первой же отсидки.
Черт его знает, чем отличалась здешняя атмосфера. Вроде, все было чинно, спокойно и даже, в некотором роде, богато. В хате имелись: холодильник – «Стинол» в полтора человеческих роста, телевизор – «Сони Тринитрон», масляный обогреватель и кофеварка «Мелисса», – и, наверняка, еще много чего в смысле комфорта, просто Карташ не стал озираться, сосредоточил внимание на обитателях.
В камере отчетливо пахло силой, уверенностью и неколебимым спокойствием людей, которые повидали все на свете, прошли через все на свете и могут, не изменившись в лице, вставить тебе нож в сердце, буде увидят в этом такую необходимость.
– Привет, начальник. Заходи, присаживайся, где больше нравится. Гостем будешь, – вполне мирно сказал один из камерников, со шконки не вставая.
– Спасибо, и вам здорово, – осторожно ответил Алексей, приглядываясь. – Я тебя не знаю…
– А ты не ко мне в гости пришел, – ощерился тот – лет пятидесяти, похожий на морского волка из советских фильмов: сухой и жилистый, загорелый на зоновском солнце так, что не отмыть, просушенный всеми ветрами.
– Слышь, братан, – говорил в трубку его сосед таким сладким голосом, что хотелось немедля упасть на колени и просить прощения, – ты, конечно, охренительный борец за права заключенных, и че я тебя упрашивать буду, как девочку… Но только вот что я скажу: тех, кто объявляет голодовку, здесь кормят принудительно… Чего?.. А вот правила такие! И знаешь, что означает «принудительно»? А это означает, что к тебе приходят несколько лбов из цириков, приматывают тебя к шконке, потом вставляют в пасть резиновый шланг и заливают в глотку питательный раствор… Питательный, бля, ты глухой, что ли?! Насильно заливают, по самые гланды. Так ты и будешь питаться, это я тебе обещаю. Улавливаешь суть?.. Ага, вот именно… Так что думай, сокол, думай, имеет ли смысл и дальше выеживаться со своими предъявами… А теперь трубку обратно оперу передай-ка…
