Игорь Срибный - Чудесный день в аду
– А теперь подумай и сам себе ответь – ты сможешь так же?
– Смогу что?
– Ты же офицер, капитан! Ты что за вопрос мне задал?
– Я понял, – серьезно ответил Мухин. – Сейчас, пожалуй, нет… Но пройдет время – и да! Я смогу быть командиром, которому верят безоговорочно.
– Ну вот, – сказал Седой. – Разобрались… А теперь снимай свой кафтан, я посмотрю твои раны.
Мухин начал стаскивать комбинезон, болезненно морщась.
– И никогда не криви лицо от боли, – сказал Седой. – Никто и никогда не должен видеть твою боль. Этим ты показываешь свою слабость и даешь повод думать, что с тобой легко справиться. Твоя боль – это только твоя боль. Если ты показал ее постороннему, он уже будет знать одно твое слабое место…
– Какое слабое место? – все еще морщась, спросил капитан.
– Ты боишься боли…
Глава 21
В ожидании связи со штабом разведчики взяли под контроль периметр, наблюдая за местностью.
На площадке было достаточно больших и малых камней, чтобы укрыться за ними, и опытные в горных вылазках разведчики быстро сложили себе укрытия для наблюдения и ведения огня.
Полчаса прошло в полной тишине.
Седой задремал, пригревшись на солнышке, и ему даже успел присниться сон. Вроде он в солдатской шинели и шапке-ушанке, молодой и красивый старший сержант, с большим, почему-то желтым чемоданом садится в поезд, чтобы ехать домой, демобилизовавшись после срочной службы. И никак не может поднять ногу, чтобы встать на подножку вагона, потому что чемодан постоянно цепляется за поручни и не проходит в тамбур. Он в отчаянии решил избавиться от чемодана и резко отбросил его в сторону… больно ударившись локтем о камень и от этого проснувшись… Приподняв голову и прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, он осмотрелся. Убедившись, что разведчики держат территорию под контролем, закрыл глаза, пытаясь разгадать смысл сна. Но видел перед мысленным взором только мешавший ему желтый чемодан…
Подошел Филин и напомнил о сеансе связи. Полчаса, обещанных начштаба для организации их эвакуации, миновали. Седой кивнул головой: «связывайся». Но связь почему-то «не продавливалась» – в эфире царила какая-то какофония. На армейских частотах работали почему-то и «вованы» (внутренние войска), и МВД, и даже боевики…
– Филин, выходи на нашу закрытую частоту, сейчас именно такая ситуация.
На закрытой частоте разрешалось работать только в экстренных случаях, чтобы сканеры боевиков не могли засечь ее.
Филин долго бился, вызывая штаб, и наконец радист группы связи ответил. Но все просьбы и требования вызвать кого-то из оперативного отделения штаба были с ходу отвергнуты, поскольку из Курчалойского района пошла на прорыв большая группа «духов» и все штабные работники были задействованы на этом направлении.
Седой сплюнул со злобой, и тут его взгляд случайно упал на выгоревший дожелта чехол рации. «Вот почему мне снился бесполезный желтый чемодан, который мешал мне сесть в поезд», – подумал он, почему-то сразу успокаиваясь. Потому что в итоге чемодан во сне он все-таки успел выбросить.
– Выключай рацию, иначе питание кончишь до срока! – приказал он Филину. – Штабу сейчас не до нас. А если «духам» удастся прорваться, им вообще будет не до нас…
Он в который уже раз уткнулся в карту, выискивая лазейку, через которую можно было бы просочиться. Но лежащее на пути большое селение ломало все планы. Обходить его – это делать крюк километров в двадцать. Но зато там, за Аксаем, снова начинались безлюдные дикие места, где группа могла затеряться в лесах. Рядом, к западу от Мескетов, лежало небольшое селение, скорее хутор, Собунты. Можно было бы попробовать пройти встык между населенными пунктами, но, не зная дороги, ночью с таким же успехом можно было напороться прямо на человеческое жилье, даже если следовать строго по азимуту. Поскольку карты, дополненные данными аэрофотосъемки в 1983 году, давно не соответствовали реальному положению на местности: селения строились, меняли очертания, появлялись и исчезали целые улицы, кошары… Да что там селения, если русла многих рек за прошедшие годы поменяли свои ложа.
Седой отверг этот вариант и стал искать другой. И все-таки нашел его. Он послал Филина за Кумом, и они уединились, уйдя на высотку, господствующую над местностью. Они долго лазили оптикой биноклей по прилегающим к их высоте «долинам и взгорьям» и сошлись на том, что найденный Седым маршрут реален. Он пролегал по расщелине, западнее Собунтов, пересекал Аксай и уходил в леса.
Теперь была одна задача: продержаться здесь, на высоте, до наступления ночи и не подвергнуться нападению боевиков, которые наверняка обнаружат и сгоревшие машины, и следы боя в лесу… Но вот решатся ли они преследовать группу, понеся сегодня тяжелые потери, или оставят в покое – это бабка надвое сказала.
– Кум, отправь-ка Кефира с Сусликом, пусть тихо-тихо сбегают к дороге. Посмотрят, как там «духи», и заодно глянут, как мы: не наследили ли при отходе. Хоть вроде и грамотно отходили, но пусть проверят на всякий случай. Со стороны долины все просматривается, а вот если со стороны леса пойдут… Короче, пусть оценят обстановку. Если наши следы где-то по ходу движения остались, надо, чтоб они их подчистили.
– Понял, командир, сейчас все сделаю.
– Как твоя рука?
– Да никак! Ноет слегка, и все. А вот без уха… Как теперь с девками знакомиться, с половиной уха-то?
– Ничего, они сейчас больше на другое место смотрят. Ухо им по барабану…
– Ну, раз я без уха остался, будем надеяться, что твои слова богу в ухо попадут!
– Попадут, не сомневайся.
Кум ушел к разведчикам, а Седой остался на высотке, осматривая долину. За час наблюдения он не обнаружил никаких подозрительных движений: по дороге в одиночном порядке ездили обычные гражданские машины, в основном различные модели «Жигулей», ходили люди по хозяйственным делам, чабан пас небольшое стадо овец и коров. Вооруженных групп и даже одиночек он не заметил. «Вполне мирный пейзаж», – подумал он и вернулся в камни.
Кефира с Сусликом еще не было, и Седой заволновался. Хотя понимал, что за столь короткий срок они бы не успели сходить к дороге и возвратиться.
– Кум, ты не отходи далеко, – сказал он разведчику. – Что-то долго наших нет…
– Да рановато еще, – ответил Кум. – Им еще час как минимум добираться обратно. Да придут – это же черти настоящие! Тебе ли этого не знать!
– Ладно! Ждем. У моря погоды… – пробурчал Седой.
Вынужденное безделье и неопределенность тяготили его. Он всегда был человеком дела, а бездельничать…
Чтобы чем-то себя занять, он снова ушел на высотку и уткнулся в бинокль.
Глава 22
Разведчики пришли через час, как и предсказывал Кум. Седой уселся с ними в естественном скальном уступе, закрытом с трех сторон, и Кефир доложил об увиденном ими в ходе разведывательно-поисковых мероприятий.
– До дороги дошли спокойно. Но вот там уже, у сгоревшего «КамАЗа», едва не нарвались. «Духов» там сейчас около сорока человек. Растаскивают погибших, выносят на дорогу и развозят их на машинах. Видать, хоронить. У них же по шариату нужно до захода солнца тело предать земле.
– Кефир, я знаю это уже лет десять! Не теряй времени на ненужные объяснения.
– Понял, командир… Мы обошли их по лесу и вышли к руслу, по которому шли. Там тоже столпотворение «духов», по этому же поводу, – выносят к дороге тела. По всему, расклад такой, что сегодня нас искать не будут – больно много их братков мы сложили. Я бы, кстати, и сам подумал, что там войско прокатилось нехилое – ну человек пятьдесят, как минимум! И с машинами удачно получилось: один залп – две машины горят. Вот кто поверит, что нас всего-то там десять человек было?
– Кефир, блин! Я тебе что сказал? Может, тебе прямо сейчас медаль вручить?
– Какую медаль? – удивился разведчик.
– «За половые потуги вручную»! Какую медаль!.. По делу докладывай!
Разведчики коротко хохотнули, и Кефир продолжил:
– Командует там всеми бородатый дядька, лет сорока пяти, длинноволосый и кудрявый. На лицо – араб. Смуглый. Губы лиловые, глаза черные. На голове, правда, обычная папаха. Большинство братков – такого же вида. Думаю, арабы. Ну, а те, что на машинах подъезжают, те местные. Злые все. Орут, ругаются, за оружие хватаются…
– Ясно. Арабы нас в покое не оставят. Завтра же пойдут по следам…
– По каким следам, командир? Следов-то нет! От «КамАЗа» загорелся подлесок. А подлесок, если ты помнишь, шел почти до кряжа, где был спуск крутой. Там уже лес сплошной начинался. – Кефир выжидающе смотрел на командира.
– Ну что ты смотришь на меня? – Седой завелся с пол-оборота: Кефир умел достать кого угодно. – Все я помню! Ты рассказывай.
– Подлесок выгорел до самого леса. Лес тоже на опушке занялся, но почему-то погас. Но трава выгорела до самых скал. Так что нигде никаких следов они не найдут.
– Да следы им сильно-то и не нужны, – сказал Седой. – «Духи», которые в лес уходили после подрыва машины, особенно с «Урала», наверняка видели, куда мы ушли…
