Олег Маркеев - Угроза вторжения
— Присаживайтесь, — человек сделал неопределенный жест рукой.
Яровой придвинул жесткий обшарпанный стул и сел в пол-оборота к двери.
Человек положил на стол плоскую коробочку и щелкнул кнопкой.
— «Глушилка». Разговор у нас будет конфиденциальный.
— Я не против. — Яровой успел отметить, что никаких татуировок на толстых коротких пальцах нет. И еще заметил желтые никотиновые разводы на указательном пальце левой и характерный нарост на среднем пальце правой, появляющийся у много писавших людей. «Из оперов. Только чей? Поймай его на жаргоне, сразу узнаешь».
— Михаил, надеюсь, ввел вас в курс дела? — Человек открыл тяжелый портсигар и достал сигарету без фильтра.
— Да. — Яровой на глаз попытался определить марку сигарет. По качеству набивки (из отечественных табак крошится, как из худого кулька) и фирменной синей полоске понял — «Житан». «А до этого, естественно, смолил что-то типа „Примы“».
— Ничего, если повторю? — Он прикурил сигарету. — Итак, вы решили позаботиться о будущем сына. Похвально. Должность начальника службы безопасности крупного банка дает ряд преимуществ. Во-первых, материальные. Во-вторых, уже наработаны полезные контакты. Парня можно пристроить в хорошую фирму и «поступить» в нужный институт. Вы правильно рассчитали, карьера военного в наши дни — опасная глупость. Воевать он будет не за великую Родину, а за чей-то интерес. Глупо, согласен. На какое число наметили свадьбу?
— Через две недели, — машинально ответил Яровой, ужаснувшись в душе их осведомленности.
— Тоже правильно. Семьями давно дружите. Девочку хорошо знаете. Проблем «свекровь — невестка» не возникнет. Женить парня в Москве — это вы тонко придумали. Разом обрубаются все питерские связи. Пришлось посуетиться, парня заставляли подписать контракт на пять лет. Пашка Грачев выживает из армии одних и берет в кабалу новых. Ошибкой было оставлять парня без присмотра в последние дни. Должны же были понять, после казармы у него голова пойдет кругом. Возможно, решили, пусть покуролесит на прощание, чтобы дурь вышла, а?
— Возможно. — Яровой полез в карман пиджака за сигаретами, одновременно чуть сдвинул кобуру под правой подмышкой. Был левшой, как ни пытался, но научиться стрелять с правой не смог. Сейчас это было большим плюсом, он сидел левым боком к столу. Если противник и ждет подвоха, по привычке будет следить за правой рукой. «Информации у него — вагон. Не в Сереге дело… Подставили парня. Черт, а я, как дурак, попер в Питер без прикрытия!»
— Сережа погулял на славу. Устроил отвальную для близких друзей. Пили-ели, смотрели на ресторанных шлюх. Все, как у людей. Дело кончилось, как на Руси принято, легким мордобоем.
— Я в курсе. — Яровой покосился на дверь. В коридоре, если не считать щебетания девицы, было тихо. — Прибыл наряд. Ребят передали в комендатуру. Вояки моего брать отказались, так как по документам он уже отчислен из училища. Михаил мне все рассказал.
— Сергей допустил две ошибки. И дело не в том, что не стерпел и дал в рожу какому-то Салману. Мальчишке-чеченцу лет семнадцать, но гонору хоть отбавляй. Откровенно говоря, он сам нарывался. Но зачем было поминать его маму? Сами знаете, у кавказцев наш классический русский посыл к соответствующей матери считается смертельным оскорблением. Это первая ошибка. Вторую он совершил, когда за обиженного встали взрослые дяди.
— Удар вилкой можно списать на необходимую самооборону. Это же не нож, вытащенный из кармана. Их было больше, все чисто. А пострадавший отделался глубокой царапиной.
— Нет. Проникающим ранением в брюшную полость, если быть точным. Классифицируется, как телесное повреждение средней тяжести. Если бы все было чисто, вы бы приехали сюда с ящиком коньяка для друга Миши и ремнем для сына. Что-то тут не так, да, Арсений Степанович? Мент вы опытный, дело-то закрыть — два пальца обдуть. Но ваш Миша на это не — пошел. Он сказал, почему?
— Он сказал, что вы можете уладить этот вопрос.
— Могу. — Человек затушил сигарету и придвинул к себе телефон. — С потерпевшим справиться не сложно. Как понимаете, на нем много висит. Попросим шума не поднимать и тихо слинять из больницы. С мальчиком труднее. Щенок оказался породистым. Папа встал на дыбы. Связан с крупными авторитетами, сами понимаете, простить такое не может. Потеряет лицо, как говорят японцы.
— У меня есть деньги. — Яровой напрягся, разговор входил в финальную стадию.
— Знаю. Недавно сыну купили квартирку в Москве. Подарок молодым. Ну, думаю, родной банк не откажет в срочной ссуде.
— Сколько он хочет? — «Раз, прокол! О квартире никто не знает. Только хозяин риэлтерской фирмы и я. Вот уже ниточка!»
— Не важно, Арсений Степанович, сколько он хочет. — Человек покачал головой. — Важно, что попрошу я.
— Так говорите, хватит мурыжить!
Человек погладил выпуклый бок телефонного аппарата.
— Один звонок — и ваш Сергей выйдет из камеры. Я понимаю вашу горячность. Миша предупредил, что папа Салмана надавил на все кнопки? Жаждет, так сказать, крови. Пока делу не дали ход, парня еще можно изолировать от уголовников. Но что его ждет в общей камере, вы знаете. Сын мента не протянет до конца следствия. А чей он сын, узнают очень скоро, папа Салмана об этом позаботится.
— Гарантии?
— Мое честное слово плюс звонок от Миши, что сын на свободе. А позвонит он через пятнадцать минут в ваш номер в «Прибалтийской». Или сюда. Как пожелаете.
— Сколько? — Яровой ткнул сигарету в расплющенную банку из-под «Колы», служившую пепельницей.
— Не сколько, а что. — Человек положил на стол блокнот. — Вот телефон, вот бумага. Я звоню отцу Салмана и даю отбой. Вы пишете коды банка в системе связи Центробанка. Отдельным столбиком коды связи с филиалами.
— С ума сошли! Я их просто не знаю.
— Знаете, Яровой. Начальник службы безопасности просто не может их не знать.
— Их знает только председатель.
— И вы. — Человек улыбнулся. — Сами себя выдали. Сначала дрогнули, а потом сыграли возмущение. А дрогнули потому, что доступ к интересующему меня товару у вас есть. И взять его легко, но страшно. О сыне подумайте, Арсений Степанович. Салманов папаша у меня на крючке еще больше, чем вы.
— Он не может так просто дать отбой. Авторитет потеряет…
— А я ему денег пришлю. Пусть похвалится перед дружками. Потом незаметно переведет назад. И будут волки сыты и бараны целы. Баран в данном случае ваш Сергей. Звонить?
— Да. — «Пора кончать. Пусть возьмется за трубку». — Яровой сделал вид что полез за сигаретами. Как только почувствовал, что из подмышки выползла рукоятка пистолета его левая рука нырнула за пазуху.
Удар обрушился неожиданно. В затылке словно взорвалась яркая вспышка. Второй удар, как раскаленный прут вошел выше левой лопатки. Рука сразу же онемела И пистолет так и остался в кобуре…
Искусство ближнего боя
Максимов успел подхватить безвольно завалившееся на бок тело Ярового.
— Не убий. — Журавлев трясущимися пальцами пытался поднести зажигалку к кончику сигареты.
— Жить будет, — спокойно ответил Максимов. — Рукой дня два шевелить не сможет, но это ерунда.
— Как ты только успел? — выдохнул вместе с дымом Журавлев.
— Я его с самого вокзала пасу. Успел заметить, что он левша. А настрой очень легко по походке вычислить. Ой сюда входил, как на ринг. — Максимов положил на стол пистолет Ярового. Быстро пробежал руками по телу от воротника до ботинок. Сзади, за поясом у Ярового в специальном кожаном чехольчике был диктофон. Проводки через рукав шли к ремешку часов. — Фирма «Лансье», — определил Максимов и положил диктофон рядом с пистолетом. — Кассетки хватает на пять часов записи. Вместо ленты — тонкая проволока. Редкая штука.
Кучеряво они в банке живут!
— Про «глушилку», значит, не поверил. — Журавлев повертел в руках маленький плоский диктофон.
— А кто поверит коробке с лампочкой? Он же не собака Павлова.
— Это точно. Так… Раз запись на пять часов, наверняка разговор с другом Мишей записал. Правильно думаю?
— Зачем думать? Можно кнопку нажать и проверить. Он еще минуты две не очухается.
Пока перематывалась пленка, Журавлев курил, искоса поглядывая на спокойно сидящего на стуле Максимова. Сам Журавлев лишь едва успел заметить, что Яровой сделал лишнее движение левой рукой. И все. Но как Максимов среагировал на это движение, находясь за дверью, он никак не мог понять, а спросить не решался.
Он работал без обратной связи с Орденом. Находясь под плотным контролем, нельзя выйти на контакт со связником, нельзя использовать «почтовый ящик». Был лишь вариант экстренной связи. Посланник снабдил его тремя передатчиками-«малютками», закамуфлированными под пистолетные патроны. Сжав такую капсулу, ты включал передатчик, и он выстреливал в эфир длинный сигнал — достаточный, чтобы дежурный радист взял пеленг. Потом передатчик замолкал, экономя батарею, и отзывался только на сигнал радиста-поисковика, находящегося в радиусе пятидесяти метров. Можно было быть уверенным, что тебя или оставленную тобой «посылку» найдут люди Ордена.
