Сергей Зверев - Погром в тылу врага
Катер медленно приближался к берегу, чадя прогорклым дымом. По курсу все было неплохо. Береговая полоса была изрезана, как норвежский фьорд. Крохотные бухточки, обрывы, узкий мыс, вдающийся в озеро и заваленный глиняными глыбами – неплохой защитный экран от тех, кто смотрит справа…
– Снова кризисная ситуация, мать ее… – приглушенно ругался Крутасов. – Командир, имеются дельные мысли?
До берега оставалось не больше ста метров. Впереди густой лес, можно успеть. Бандитов на южном берегу – как корова языком слизала…
– Загадкин, лево руля! – встрепенулся Олег. – Обходим мыс слева… И выжми из этой кобылы хоть что-нибудь, чего она тащится, как потрепевшая? Ну что, товарищи офицеры, все отдохнули, пока плывем? Есть желающие порвать жилы?
Глубина в водоеме, похоже, была приличной. Катер ткнулся в берег сразу за мысом. Очнулась Джоанна, вопросительно глянула на Олега. Работали проворно. Все переместились за борт. Максим прыгал на здоровой ноге, при этом помалкивал, в лице не было ни кровиночки. Его поддерживали за локти. Цепочка людей потянулась вдоль берега, повторяя его причудливые изгибы. Как и предполагалось, мыс закрыл их от тех, кто высадился из первой будки. Стоило сместиться к западу – там лес казался гуще. Олег подгонял людей. Но быстрее было некуда, люди работали на пределе. Гнилые коряжины путались под ногами, хлюпала вода, узловатые корни тянулись из обрыва и норовили схватить за одежду. Вскрикнул Максим, ударившись больной ногой. Крутасов удержал его, но от боли десантник чуть не потерял сознание.
– Мужики, кончайте эту лабуду… – хрипел Максим, сползая в воду. – Вы совсем перестали соображать? Куда вы меня тащите? Сами пропадете, и я с вами пропаду… Шабаш, оставляйте меня здесь… Не бойтесь, не подохну, ранение пустяковое, просто мышцу пулей порвало… Шура, да брось меня, кому сказано? Совсем уж в героизм не впадайте, храбрые десантники, блин… Видите трещину в обрыве? Затолкайте меня в нее.
Как ни верти, а Максим был прав. Глиняный обрыв на этом участке выглядел каким-то рваным. Горизонтальная пасть распахнулась у самой земли – вполне достаточная, чтобы засунуть туда человека. Максим отверг помощь товарищей, сам заполз в трещину – с рюкзаком и некрасивыми выражениями, скрючился, блестел из темноты слезящимися глазами.
– Удобно? – поинтересовался Олег, складываясь в три погибели.
– Я потрясен, товарищи, – со скрипом пошутил Максим. – Горизонт принимает вертикальное положение…
– Слушай внимательно, шутник. Никакого героизма, лежишь и сопишь в тряпочку. Нам трупы не нужны. Если что, в рюкзаке у тебя имеется перевязочный материал и кое-что пожрать. Центр событий скоро сместится от этого озера, и здесь настанет тишь да гладь. Как все закончится, перевяжи ногу, выпей обезболивающее, сооруди себе клюку и вали отсюда к чертовой маме. Держишь направление строго на северо-восток – ориентироваться на местности нас учили еще в школе. Три километра, плюс-минус пара сотен метров. Не дойдешь – держись этой самой диагонали, тебя найдут. Будь осторожен, не попадись. И это всех касается, леди и джентльмены, – покосился Олег через плечо. – Если судьба нас разлучит, если кто-то потеряется, встречаемся в указанном квадрате. Полагаю, это где-то рядом с российской границей. Или за границей. Я все сказал.
– Спи спокойно, дорогой товарищ, – скорбно вздохнул Оленич.
– А теперь не обессудь, – осклабился Олег. – Но мы тебя завалим всем дерьмом, что валяется в округе. Надеюсь, сможешь его потом разгрести. Мужики, закладываем первый камень…
Команда шлепала, пригнувшись, под обрывом, по бухтам, мимо бездонных омутов и колосящегося камыша. Густая чаща по правую руку неторопливо приближалась. И вдруг впереди загалдели люди, затрещали кусты. «Неторопливый» латвийский спецназ ломился к озеру. Они уже топали совсем рядом, еще секунд тридцать – и на обрыве появятся вооруженные люди.
– Садись… – прохрипел Олег.
Голова разрывалась. Где решение?! Товарищи выжидающе смотрели на него – мол, давай, командир, последнее испытание, что придумаешь? Как же не хотелось в латвийскую тюрьму… Он лихорадочно озирался. Рукопашная отменяется, не тот расклад. Их просто расстреляют сверху, если будут сопротивляться! Над головой обрыв высотой в полтора метра, чуть дальше он сглаживался, за спиной пучина – глубина начиналась у самого берега… Джоанна вцепилась ему в рукав, шептала убитым голосом:
– Сейчас нас арестуют, Олег, меня отправят обратно в тюрьму… что же делать, о, Иисусе…
– Загадкин, остаетесь здесь с Джоанной… – ожесточенно зашептал Олег, сбрасывая рюкзак и штормовку, принялся стаскивать сапоги, запихнул свое хозяйство под обрыв. Остальные, глядя на него, стали делать то же самое, – Ведете себя естественно, раскованно, можете улыбнуться, извиниться за причиненные неудобства…
– Вы нас бросаете, товарищ капитан? – Физиономия бойца вытянулась от изумления.
– Точно, догадался, – кивнул Олег. – Будьте умницами, ведите себя хорошо…
Прошло секунд пятнадцать, и на обрыв взгромоздились трое. Грозные, снаряженные по полной программе, в защитных шлемах с забралами, вооруженные короткими южноафриканскими «ВХР» с навернутыми пламегасителями на стволах. В здоровенных лапах крошечные автоматы смотрелись забавными игрушками. Под ногами у бравых вояк по щиколотки в воде мялись растерянные парень с женщиной и таращились на них со страхом. Страх был самый настоящий, проблемно испытать что-то другое при виде плечистых амбалов и нацеленного на тебя оружия. Женщина скукожилась и спряталась за спиной долговязого солдата. Загадкин шмыгнул носом, глупо улыбнулся и поднял руку, чтобы вытереть пот со лба. Рука застыла, когда прозвучал грозный окрик и спецназовцы прильнули к прицелам. Спецназовцы осмотрелись – больше никого. И то неплохо. Приземистый крепыш поднял забрало. Ухмылка перекосила румяную физиономию. Он поманил Загадкина – дескать, поднимайтесь, вас ждут. Загадкин облизнул пересохшие губы… и не стал ничего делать. Спецназовец скорчил досадливую мину, снова сделал приглашающий жест. Загадкин в ответ соорудил перепуганный лик и сделал вид, что бестолковее нет существа. Спецназовец что-то лаконично бросил. Один из коллег повесил автомат на плечо, спрыгнул с обрыва. Рядовой попятился в воду. Джоанна, пережидающая кризис у него за спиной, охнула, вцепилась ему в плечи. Бойцы «Омеги» негодующе загудели. А тот, что спрыгнул, хищно рассмеялся. Никто не видел, как чуть левее, прикрываясь глиняным валуном, из воды бесшумно выползла человеческая фигура. Мужчина тащил за хвост дохлое ободранное животное размером с кошку. Он двигался плавно, без звука. Шмыгнул в траву в том месте, где сглаживался обрыв, стал подкрадываться, скаля в предвкушении зубы, испачканные тиной…
Работали синхронно. Диверсант привстал, раскрутил за хвост свою «дохлятину». Когда спецназовец резко повернул голову, уловив движение, на него летело что-то страшное, растопыренное, с искривленной мертвой пастью. А следом живое, разящее кулаками направо и налево. Одновременно из воды с громким всплеском вынырнули двое «водяных». Один схватил за ноги бойца, а тот уже простер свою длань, чтобы схватить Загадкина, – дернул на себя. Второй оседлал упавшего, погрузил его голову в воду. А наверху работала мельница, Крутасов молотил мозолистыми кулаками, не щадя ресурсов. Хрустнул нос, брызнула кровь из разбитого лба. Второй согнулся, получив в живот, его подсечкой сбили с ног, отбросили забрало, и первый же удар в щетинистые усы послал человека в глубокий нокаут…
– О*censored*е… – пытался выразить свое восхищение Загадкин и надсадно закашлялся.
– Боже правый, боже правый… – потрясенно твердила на языке своих туманов Джоанна и картинно хваталась за сердце. Десантники разоружали обезвреженных бойцов, натягивали свои штормовки, впрыгивали в ботинки, рассовывали по карманам компактные магазины для автоматов на двадцать два патрона.
– Убил двух охотников одним зайцем? – хмыкнул Олег, кивая на дохлую живность, валяющуюся в траве.
– Сам ты заяц, – ворчал Крутасов, забрасывая на спину рюкзак. – Крыса какая-то, вроде ондатры… Ее на дне зажало между коряжинами, я как ткнулся в нее, чуть не поседел от страха. Решил с собой взять.
– На хрена? – не понял Оленич.
– Ну, это так… – смутился Крутасов. – Вроде талисмана, что ли… Чтобы смешнее было.
– На шею повесь, чтобы враги шарахались, – посоветовал Оленич. – Высохнет – будет меховой воротник.
– В путь, герои отечественного водолазания, – выдохнул Олег. – Живо в лес…
Бежать пришлось под пулями. Подразделение спецназа разбилось на мелкие группы, зачищая прилегающую к озеру территорию. И вполне закономерно, что их засекла аналогичная группа. Бойцы выпрыгивали из кустов где-то слева, орали, как на стадионе, а беглецам до чащи оставались считаные метры. Они ревели от отчаяния, увертывались от пуль, огрызались из смешных африканских автоматов. Проблема заключалась в том, что Олег до сих пор был против убийств работников официальных структур – даже невзирая на то, что эти работники готовы были стереть их в порошок. Стреляли по земле, стреляли над головами, проклиная черную несправедливость. Прикрывали Джоанну, которая ползла черепашьей рысью и захлебывалась слезами. Плотным огнем забили спецназ обратно в кусты, но они опять настырно полезли. Товарищи уже пропадали в лесу. Олег отступал последним, катался по траве, качался, как маятник. Пуля продырявила штормовку, когда он нырнул за приземистую ель, и когда эти трое подбегали к чаще, выпустил в них весь запас своей трещотки. И с мстительным удовольствием смотрел, как корчатся в траве с простреленными ногами горячие латвийские парни, зажимают раны, зовут на помощь…
