Сергей Зверев - Жиган: жестокость и воля
— Вы были в Одессе?
— Да, я жила там несколько лет.
— Здорово, — сказал Константин. — Я в Одессе ни разу не был, но всю жизнь мечтал попасть туда.
— Заметно, что вы там не бывали, — продолжая улыбаться, сказала брюнетка.
— Почему заметно?
— Вы неправильно выговариваете название этого города.
— Да? — искренне изумился Константин. — А что ж тут неправильного? Одесса, она и есть Одесса.
— Вы даже не замечаете, что говорите
«Одэсса», а ведь каждый, кто хоть раз побывал там, знает, что нужно произносить это название мягко, через «е». Понимаете теперь?
— Спасибо, что просветили. Константину вдруг захотелось, чтобы этот лифт застрял где-нибудь между этажами. Но, к сожалению, двери на первом этаже открылись, и молодая женщина зашагала по вестибюлю по направлению к выходу.
Константин, чуть замешкавшись, бросился догонять ее. Ему вдруг очень захотелось поговорить об Одессе. Кстати, он не упустил возможности оценить фигуру брюнетки и остался очень удовлетворен увиденным. В конце концов не все же рождаются высокими и длинноногими.
Мучительно думая, как продолжить разговор, Константин не нашел ничего лучшего, как снова спросить:
— Почему же вы без белого халата? Вы что, больная?
— Я вполне здорова, — не оборачиваясь, ответила она.
— Значит, навещали кого-то?
— Вы опять ошиблись.
Она наконец повернула голову в его сторону и все с тем же кокетством сказала:
— Я здесь работаю. Просто у меня закончилось дежурство.
— Так вы врач?
— Опять не угадали. Я всего лишь медсестра.
— Знаете, — обрадованно воскликнул Константин, — я бы с удовольствием сломал себе ногу, чтобы только попасть к такой медсестре.
— Я не стою вашей ноги.
Две половинки стеклянных дверей разъехались в стороны, выпуская их из прохладного вестибюля в теплые объятия летнего московского вечера.
— Вы сейчас домой? — спросил он.
— Эта догадка делает вам честь, — без всякой язвительности сказала она.
— У меня машина, могу вас подбросить.
— Спасибо, — спокойно сказала она, — но в этом нет необходимости. Мне все равно в другую сторону.
— Я вам не нравлюсь, — прямодушно бухнул Константин.
— Дело не в этом, — рассмеявшись, сказала она.
— А в чем же?
— Просто я не люблю знакомиться в транспорте.
Давая понять, что разговор закончен, она быстро зашагала по аллее парка. Константину оставалось только проводить ее взглядом и, развернувшись, отправиться к машине. Он ни секунды не сомневался в том, что этот разговор еще продолжится.
Глава 15
День близился к концу. Добропорядочные москвичи покидали свои рабочие места в конторах и учреждениях, оставив служебные заботы до следующего утра.
Кого-то волновали политические страсти, и они спешили на очередной митинг, других больше волновало содержимое домашнего холодильника и собственного желудка. Этих привлекали многочисленные магазинные прилавки.
Театралы заполняли кассы, окружали распространителей билетов, стремясь посмотреть нашумевший спектакль или послушать любимого певца.
Гвоздем концертного сезона и абсолютным любимцем московских женщин этим летом был Александр Малинин. Его программа, целиком состоящая из песен на стихи поэтов серебряного века и слегка подзабытых русских романсов, била все рекорды популярности.
Билеты на его концерты расхватывались, как горячие пирожки, в магазине «Мелодия» осчастливленные поклонницы прижимали к груди долгоиграющие пластинки с его портретом, всхлипывали: «О, этот Малинин, он такой романтичный!»
Молодежь, посмеиваясь над восторженными дамами, в основном бальзаковского возраста, валом валила на «ДДТ», «Алису», «Наутилус Пампилиус». На стадионах вслед за Шевчуком хором подпевали: «Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра… »
В воздухе витал дух перемен. Он ощущался сквозь нагретый солнечными лучами и асфальтом улиц воздух, проникнув через движение толп людей и потоки машин. Он был ощутим в телевизионном и радиоэфире.
—… Борис Николаевич Ельцин и председатель Верховного Совета РСФСР Руслан Имранович Хасбулатов подписали совместное заявление, в котором приветствуется решимость народов Прибалтики к независимости и государственному суверенитету. После известных событий января нынешнего года в Вильнюсе, когда регулярные части Советской Армии были брошены на подавление выступлений граждан Литвы, нынешнее руководство Советского Союза не имеет морального права…
— Можно, Виктор Иннокентьевич?
— Заходите.
Массивная, обитая кожей дверь кабинета едва слышно скрипнула, пропуская нескольких человек в почти одинаковых темно-серых костюмах. Пока они занимали свои места за длинным столом со столешницей из орехового дерева, хозяин кабинета Виктор Иннокентьевич Крючков с мрачным видом смотрел на миловидное лицо Татьяны Митковой.
— … Вице-президент Российской Федерации Александр Руцкой и Председатель Совета Министров России Иван Силаев во время рабочей встречи в Кремле обсуждали вопрос реформирования сельского хозяйства и повышения эффективности аграрного производства…
— Козлы, — раздраженно бросил Крючков и нажал кнопку на пульте.
Экран малогабаритного телевизора «Филипс», установленного на железной стойке, укрепленной к стене кабинета под портретом Феликса Эдмундовича Дзержинского, погас.
Руководителю службы безопасности совместного советско-германского предприятия «Интермедсервис» было отчёто раздражаться.
Страна, по его глубокому убеждению, катилась в пропасть, и каждый выпуск телевизионных новостей только подтверждал это.
Политики разных мастей и калибров тянули одеяло на себя, разглагольствовали о суверенитете и независимости, экономических реформах и преобразованиях.
Безответственные болтуны мечтали о власти. А к чему это привело?
Прибалтийские республики уже объявили о своем выходе из состава Советского Союза. Россия ставит собственные законы выше союзных. Скоро даже азиаты рванут кто куда. А этот демагог Горбачев смотрит на все сквозь пальцы, надеется увещеваниями добиться порядка.
Надо бы этих националистов не саперными лопатками усмирять, а танками. Вон, взять бы пример с китайцев. Два года назад, когда прозападно настроенные студенты заняли в Пекине площадь Тяньаньмень, коммунистическое руководство Китая просто раздавило их гусеницами танков. Ну и что из того, что их осудило мировое сообщество? Плевать они хотели.
Если власть по любому поводу станет поднимать руки перед мнением мирового сообщества, то, порядка никогда не добиться.
Несмотря на свой относительно молодой возраст — ему еще не стукнуло пятидесяти, — Виктор Иннокентьевич Крючков относился к категории руководителей, одобрявших сталинские методы управления государством.
Молодость Крючкова пришлась на годы хрущевской оттепели, но свои первые уроки чекистской работы он получил от верных несгибаемых сталинцев.
Тогда Комитет государственной безопасности являлся могучей организацией, чье влияние простиралось от кремлевских кабинетов до чилийских пустынь и горных цепей.
Молодой сотрудник КГБ Виктор Крючков быстро продвигался по служебной лестнице. Этому способствовали не только его личные качества, преданность делу партии, исполнительность и рвение, но и тот факт, что высокий пост в комитетской иерархии занимал один из его дальних родственников по отцовской линии, соратник Андропова.
Не без протекции Виктор Крючков попал в число сотрудников Первого главного управления КГБ, которое занималось внешней разведкой.
Незначительная должность в центральном аппарате управления — и вдруг в конце шестидесятых настоящий взлет, назначение в резидентуру ПГУ, работавшую под крышей советского посольства в Швейцарии. Год спустя Виктор Крючков уже занимал должность одного из заместителей резидента.
Но так блестяще поначалу развивавшаяся карьера рухнула в одночасье.
Под крышей советского посольства в Швейцарии работали не только комитетчики, но и агенты Главного разведывательного управления Генерального штаба, проще говоря, военной разведки.
Отношения между кагэбэшниками и гэрэушниками нельзя было назвать теплыми. Как и в любой другой стране мира, спецслужбы конкурировали между собой, болезненно перенося чужие успехи и аплодируя чужим неудачам. Однако на этот раз провал в резидентуре ГРУ рикошетом ударил и по комитетчикам.
В начале семидесятых ушел на Запад один из работников швейцарской резидентуры главного разведуправления. Тогда его фамилия, Резун, никому ничего не говорила. Это уже потом, в восьмидесятые, он прославился как писатель, издавая книги под псевдонимом Виктор Суворов.
Через некоторое время после бегства Резуна и разразившегося в связи с этим скандала Комитет госбезопасности последовал примеру Главного разведуправления и сменил все свои швейцарские кадры. По вполне понятной причине — от греха подальше. Мало ли с кем общался этот Резун до своего ухода на Запад, не заронил ли он своим поступком зерна сомнений в души прежних соратников.
