Александр Тамоников - Они поклялись победить
– Оставайся на месте. Стрелки духов, если не отошли, то, въехав, что против них действуем мы, наверняка приготовились на своих позициях к обороне. Их позиции просчитать невозможно. А нарваться на них, продолжая зачистку, очень даже легко. Так что жди. А если они отошли, то и хрен с ними. В 3.00 группе отход на плацдарм.
– Понял! Действую только по наводке. У вас как дела?
– Троих уничтожили, сейчас четвертым ребята занимаются. Уйти хотел, но мы его обложили. Попытаемся живым взять!
– Понял, удачи, до связи!
Передав гарнитуру Белому, Лихолетов осмотрелся и произнес:
– А ну, ребятки, пойдем-ка мы в дом. В третий, где не было духов. Нам приказано действовать по наводке, и торчать на улице не вижу никакого смысла.
– Всю ночь будем шарахаться по сектору? – спросил Артюшин.
– До трех часов. В 3.00 отход на исходные позиции.
– Ну, это еще куда ни шло.
– Не проявятся больше сегодня духи! – раздумчиво сказал Беденко.
– Почему?
– А на хрена ихней козе наш баян? Они работают поодиночке, в лучшем случае малыми группами. Врубившись, что по их душу в сектор вошло наше подразделение, и не зная его численности, стрелки отсюда свалят. Они мастера убивать из засады, но сами подыхать не желают.
– Подыхать никто не желает… Ладно, следуем в дом, в охранение первым заступает рядовой Артюшин! Смена каждые полчаса. Вперед!
Группа Лихолетова укрылась в уцелевшем от бомбардировок здании. До трех часов по позициям батальона из частных секторов вражеские снайперы не стреляли. Не стреляли они и до утра. А в 3.00 группы покинули сектор, одновременно с началом захвата 7-й ротой третьего дома ближнего, первого квартала. По итогам рейда двух групп восемь снайперов было уничтожено, одного бойцам Лифанова удалось-таки взять живым. Его доставили на КНП батальона и посадили в одиночную комнату под охрану бойцов капитана Уханина. Его Голубятников решил допросить позднее, после того, как роты проведут передислокацию.
Ровно в 3.00 7-я рота капитана Кошерева приступила к выполнению боевой задачи по захвату правого дома первого квартала. Первый взвод Лихолетова, которым командовал заместитель командира роты старший лейтенант Илюхин, обошел позиции 9-й роты с тыла и вышел к торцу здания. Тот же маневр, только с северного направления, под прикрытием разведывательной роты провел второй взвод старшего лейтенанта Гротова. Третий взвод, задымив двор, пошел на здание с фронта. В доме оказалось пятеро боевиков-снайперов. Они не ожидали штурма и, не оказав сопротивления, пытались бежать через улицу в северо-западный частный сектор. И попали под перекрестный огонь пулеметчиков первого и второго взводов 7-й роты. Никому из снайперов уйти не удалось. Рота заняла дом, о чем Кошерев тут же доложил командиру батальона. Мотострелковая рота капитана Табанина укрепилась в здании недостроенного нового вокзала. К 5.00 две роты приданного батальона заняли позиции вдоль обеих сторон дороги, соединяющей парк имени Ленина с плацдармом. Все поставленные задачи были выполнены. Офицеры и солдаты наконец получили два часа на отдых. До утра наступило затишье. Только снайперы, уже с дальних позиций, нарушали эту тишину, но никакого ущерба их огонь усиленному батальону не наносил. По дальним позициям бойцы нарядов охранения и наблюдения ответного огня не вели.
С 7.00 Голубятников уже был на ногах. И первым делом он связался со штабом парашютно-десантной дивизии. Ответил сам генерал. По его охрипшему голосу можно было без труда догадаться, что и он провел бессонную ночь. Святослав доложил о выполнении задач по размещению роты усиления на плацдарме, оборудовании КНП мотострелкового батальона, о занятии 7-й парашютно-десантной ротой третьего дома, что значительно укрепляло позиции батальона, и в завершение, результаты ночного рейда антиснайперских групп.
– О рейде, пожалуйста, подробнее, комбат! – попросил комдив.
– Мы ввели в частные сектора по две группы, каждая численностью шесть человек. Одной группой командовал особист майор Лифанов, второй – командир взвода 7-й роты старший лейтенант Лихолетов. Параллельно были организованы дополнительные посты наблюдения за секторами, целью которых являлось обнаружение противника и наведение на него штурмовых групп. В результате было уничтожено восемь снайперов, в том числе одна женщина славянской национальности. Один стрелок взят в плен. Я с ним еще не разговаривал.
– Обеспечьте переправку его в штаб дивизии, – приказал генерал. – Силами приданных вам мотострелков.
– Есть!
– Что еще один дом взяли, это хорошо. Для боевиков это вкупе с усилением батальона станет не очень приятным сюрпризом.
– Я бы сказал, очень неприятным сюрпризом. Но вряд ли это повлияет на их стремление любой ценой выбить нас с плацдарма. К тому же и они должны были получить усиление. Но все их попытки потерпят крах.
– Мне по душе твоя уверенность.
– Ей есть на чем основываться.
– У тебя все?
– Да.
– Тогда до связи, комбат!
На КНП зашел начальник штаба. Спросил:
– С дивизией говорил?
– Да. Доложил обстановку. Генерал проявил повышенный интерес к ночному рейду.
– Сегодня повторим?
– Посмотрим. Ты вот что, Серега, свяжись с командиром мотострелкового батальона, пусть пришлет бойцов за пленным. Комдив приказал доставить его в штаб дивизии. Вот Ступалин пусть и займется этим. А я пройдусь по позициям рот.
Голубятников вышел из помещения командно-наблюдательного пункта и прошел на КП 8-й роты. Затем обошел все остальные подразделения, задержавшись на позициях мотострелковой роты и в доме, захваченном 7-й ротой. Убедился в том, что настроение у личного состава боевое. Солдаты и офицеры устали, но старались не показывать этого. В 9-й роте помянули старшину Мордвинцева. Позавтракав в 7-й роте, Голубятников к 9.00 вернулся на КНП батальона. Поздоровался с находившимися там подполковником Юрченковым, майорами Жураевым, Лифановым, Корсаровым. Присел за стол совещаний, прикурил сигарету.
Неожиданно сработала радиостанция Р-159. Впрочем, ее сигнал вызова почти всегда звучал неожиданно. Связист сержант Выдрин обратился к комбату:
– Товарищ подполковник, вас просит на связь полевой командир духов!
– Что, удивлен? Мы же сами передали ему частоту, по которой он мог бы связываться с нами.
– Да я не удивляюсь. Просто что ему, уроду, надо?
– А вот это, Сережа, мы сейчас и узнаем… – Скала слушает!
– Это – Грозный. Приветствую тебя, комбат!
– Взаимно. Чего хочешь, бывший офицер Советской армии?
– Жалко, что не удалось лично встретиться.
– Не получилось. Причину тебе объяснили.
– Объяснили.
– Говори, что хотел сказать!
– Хоп! Я не хочу крови, комбат, но ваше упорство бесит наше руководство. А это значит, что на вас будут брошены отборные силы. Мы вас раздавим.
– Послушай, как там тебя – Али, Ваха, Рамзан? Я уже это слышал. И мне плевать, что предпримет ваше руководство. Нас с позиций вам не сбить, так что хватит пустых базаров. Надоело слушать одно и то же. Вы о себе думайте, как свою шкуру сберечь, когда мы начнем выбивать вас из Грозного.
– Ты смелый человек. И сильный. Но у каждого сильного человека есть свои слабые места.
– О чем ты?
– Предупреждаю: нам известно, кто ты, где твоя семья… а жизнь пошла такая, что с каждым может случиться несчастье.
Голубятников, сдерживая внезапно накатившую ярость, спросил:
– И кто я?
– Подполковник Голубятников из Рязани. Имя у тебя старинное – Святослав. Жена твоя…
Голубятников оборвал полевого командира:
– А ты не подумал, что и мне известно все о тебе и о твоей семье? У вас большие семьи, много родственников…
– Этого не может быть! У тебя не может быть информации обо мне!
– На войне может быть все, даже невозможное. Так что не надо меня пугать, я пуганый. А есть ли у меня информация о твоей семье, ты узнаешь, если с моими что-нибудь случится. Быстро узнаешь! Ты предупредил меня – я предупреждаю тебя. Зацепишь мою семью – я разберусь с твоими близкими. Без эмоций и церемоний.
– Какой ты горячий! Мы поняли друг друга. Мне поручено вновь передать тебе предложение сдаться, но я не стану ждать ответа, он ясен без слов. Ты не хочешь спасти своих людей. Значит, они будут умирать. За что ты губишь молодых солдат, комбат Голубятников?
– У тебя все?
– Все.
– Конец связи!
Святослав бросил гарнитуру связисту, проговорив:
– Козел!
Выдрин удивленно покосился на командира, но ничего не сказал. Голубятников прикурил сигарету.
– Чем тебя так разозлил дух? – спросил Жураев.
– Угрожал. Подумай, мол, о семье, с ней может случиться несчастье… Тварь.
К Голубятникову подошел Юрченков:
– Не волнуйся, Слава, я буквально вчера говорил с командиром полка. В Рязани наши семьи взяты под охрану.
– Кем?
– Этого не знаю, скорей всего, курсантами десантного училища. А может, ментами… Не знаю. Но Серебрянников твердо заверил, что семьи офицеров, прапорщиков и контрактников, находящихся в Чечне, надежно защищены.
