Станислав Олейник - Тени прошлого
Он, сгорбившись, сидел за рабочим столом, и невидяще смотрел в неведомо какую точку. Галстук ослаблен, взгляд очень больного, измученного человека. На лице потрясение и отрешенность. Немного пришел в себя лишь после того, когда решил, что папка с пакетами находится в тайнике, дома, о чем, как, всегда закрутившись, просто забыл. Решил немедленно отправиться домой и все проверить на месте. Вызвал Мохова, предупредил, не объясняя причину, что едет домой. И на ходу, приводя себя в порядок, устремился к выходу.
Дома его ожидал удар, оправиться от которого, он уже не мог. В тайнике, кроме тугих пачек стодолларовых купюр, ничего не было. Это был конец…. Нет, не от того, что в исчезнувшей папке был пакет с тетрадью Петрова. Нет. Это можно еще пережить. Но вот содержимое второго пакета…
Чувствуя, что задыхается, Веригин рванул ворот рубахи. Потянулся к мобильнику, забыв, что тот остался вместе с ключами от сейфа на рабочем столе. Чувствуя, что теряет сознание, с трудом добрался до стола, упал в кресло, схватил непослушными пальцами ручку и попытался дотянуться до блокнота…. О том, что на столе стоит телефонный аппарат, он уже не думал…
Был полдень. Сейфуллин сидел в своем удобном кресле, и маленькими глоточками отхлебывал из пиалы свой любимый зеленый чай. Он уже пришел в себя после бессонной ночи и думал о предстоящей встрече с Лустенко, если конечно тот примет его предложение.
— Разрешите, Ринат Рустамович, — в холле появился высокий, неопределенного возраста человек. — Вопрос с Тишей решен. Он протянул Сейфуллину конверт, в котором находилось то, чем рассчитались с рецидивистом за проделанную работу.
— Все чисто? — Сейфуллин снял очки и внимательно посмотрел на гостя и кивнул на конверт в его руке. — А это оставь себе, или отдай ребятам…
— Понятно, — кивнул гость, пряча конверт в карман. — А насчет Тиши, не беспокойтесь, там все чисто.
— Посмотрев в след своему помощнику, Сейфуллин снова потянулся к пиале, но, не дотянувшись, замер. Его остановил сигнал мобильника.
— Да, — коротко произнес он, прижимая аппарат к уху.
— У нас неприятность, — услышал он голос Мохова.
— Нельзя ли без предисловий, — раздраженно обрезал его Сейфуллин.
— Попробую, — в тон ему ответил Мохов, и коротко добавил:
— Веригин в реанимации. Обширный инфаркт. Врачи говорят, что вряд ли выкарабкается.
Сейфуллин промолчал.
— Он так рванул из кабинета, — глухо продолжал Мохов, — что оставил на столе и свой мобильник и ключи от сейфа, который так и остался открытым.
— Что там нашел интересного? — спросил Сейфуллин, зная, что Мохов обязательно воспользуется возможностью, чтобы побывать в сейфе своего шефа.
— Ничего, — ответил тот, и замолчал.
— Что предпринял? — снова спросил Сейфуллин.
— Немедленно поставил в известность вышестоящее руководство и получил указание взять на себя исполнение…
— Это очень хорошо, — перебил его Сейфуллин, — по крайней мере, для тебя. И вот еще, что…. Ты сказал, что он вряд ли выкарабкается…
— Не я, — перебил Мохов, — врачи…
— Да, ты говорил. Так вот, я сейчас буду информировать обо всем своего шефа, и попрошу, чтобы поддержали, на всякий случай, твою кандидатуру.
— Но Веригин…
— Знаю. Но сейчас это дело времени.
Отключив мобильник, он задумался. Нет, не о судьбе Веригина, или только что выходившего с ним на связь Мохова. Он думал о документах и кассетах, что лежали сейчас перед ним на столе. О том, какую ценность они представляют. О том, что информация, которая содержится в этих кассетах и документах, в одночасье может сломать одним карьеру, другим даже жизнь, или просто большие неприятности и потерю огромных доходов.
Лустенко подошел к окну. Теплый пахнувший грозой день подходил к концу. Сквозь сетку, натянутую на открытый проем окна, доносился густой комариный звон, а темнеющий сумерками горизонт, еще продолжал сверкать сполохами молний.
Ему только что сообщили, что нужного человека, скоро доставят к нему.
…Мухин осторожно вывел свой «москвич» со стоянки и сразу влился в общий поток мигающих кранными маячками машин. Только что отгремела гроза и залитый дождем асфальт, блестел словно зеркало. Он вел машину осторожно, неукоснительно соблюдая все правила дорожного движения.
Настроение было прекрасным. Завтра будет оформлена купля-продажа всего «движимого и недвижимого», а там….. там, «прощайте скалистые горы», — весело промурлыкал он, выхватывая наружным зеркалом заднего вида, сверкающий мигалками обгоняющий его милицейский «жигуленок». А еще мгновение, и в свете фар его «Москвича» вырастает машущий жезлом гаишник. Мухин притормаживает и послушно паркует машину у обочины дороги.
— Старшина Ребров, — козырнув, представляется гаишник и просит предъявить документы.
— А в чем дело, старшина? — спросил Мухин, протягивая права и талон предупреждений.
Старшина, молча, спрятал документы в карман форменной тужурки и попросил Мухина выйти из машины и следовать за ним.
От милицейской машины отделились две темные фигуры и направились в сторону «Москвича». Потеряв дар речи, Мухин в растерянности остановился и посмотрел им вслед.
— Давайте, давайте, гражданин, — гаишник нетерпеливо подтолкнул Мухина к задней дверце милицейской машины. — Сейчас разберемся и отправитесь дальше, если конечно все окажется нормально.
— Что нормально?! — нервно дернулся Мухин и попытался воспротивиться. Но не успел опереться рукой в кузов, как из салона ее перехватили, и он не успел опомниться, как очутился в салоне.
— Моя машина! — взвыл он, увидев, как выруливает на проезжую часть дороги свой «Москвич».
— А ну сидеть! — рявкнул на него старшина, усаживаясь рядом. — Ни хрена с твоей развалюхой не случится. Будешь вести себя хорошо, вернут тебе ее в целости и сохранности.
Мухин понял, что «влип» в какую-то большую неприятность. Сразу противно засосало под ложечкой и он, сникнув, замолчал. Сверлила единственная мысль: «Кто эти люди? Веригина? Вряд ли…. Только вчера он встречался с начальником районного ОБОП Чепелой, который его инструктировал перед предстоящей поездкой в Польшу. Он сказал, что их общий шеф Веригин заболел, и теперь все указания Мухин будет получать лично от него. Кроме того, он запретил поддерживать любые контакты с сотрудником прокуратуры Моховым. Ослушаться Чепелу он не мог. Это он тогда прихватил его с наркотиками, и только благодаря нему, Веригин, не отправил его на скамью подсудимых…
— Тогда кто? Начальник ГАИ? Тоже нет. Чепела заверил, что гаишники его не тронут…. Может, все же Мохов?
Так ничего и, не додумав, он тупо уставился в лобовое стекло, через которое, кроме вспышек фар встречных машин, ничего различить было нельзя. А потом и эти вспышки куда-то исчезли.
Ехали где-то за городом. Пошел дождь, капли которого глухо застучали по кузову машины. Через мгновение ударил такой силы ливень, что «дворники» едва успевали справляться с его мощным потоком.
Неожиданно впереди замелькали какие-то огни. А еще через какое-то мгновение машина останавливается около строения. Почти сразу подъехал и остановился его «Москвич».
Строение оказалось небольшим деревенским домиком. Комната, куда его привели, была маленькой, и явно не жилой. На потолке тускло светилась засиженная мухами лампочка. Посередине стоял старый, обшарпанный квадратный стол, и четыре, таких же старых, табурета. На том, что стоял у входа, и предложили присесть Мухину.
— Ну и погодка, — хрипловатый голос за спиной заставил Мухина вздрогнуть и вскочить на ноги.
Стряхивая с одежды капли дождя, к столу подошел мужчина, возраст которого из-за падающей тени на лицо, определить было трудно.
— Проходите ближе к столу, — мужчина кивнул на свободные табуреты. — Разговор у нас с вами будет долгий.
Мухин сел напротив. Только теперь он мог рассмотреть лицо незнакомца. На вид ему было около шестидесяти. Мужественное, прорезанное глубокими морщинами лицо, короткая стрижка каких-то пегих с сединой волос, делали его похожим на кого угодно, но только не на бандита.
— Объясните мне, по какому праву меня схватили, и привезли неизвестно куда? И что, наконец, от меня нужно? — давясь от волнения, с трудом прохрипел Мухин.
— Сейчас все поймете, Григорий Васильевич, — вежливо ответил мужчина и, достав из кармана пачку сигарет, зажигалку, положил на стол перед Мухиным.
— Курите, не стесняйтесь, — усмехнулся он. — Я знаю, что вы курящий человек.
Из-за спины Мухина мелькнула тень, и на столе появилась старенькая алюминиевая пепельница.
Потянувшись к сигаретам, он вдруг с ужасом осознал, что к нему обратились по его настоящему имени отчеству. Дрожащей рукой он достал из пачки сигарету. Прикурить ему дал сидевший напротив мужчина.
