Анна Данилова - Выхожу тебя искать
Пистолет «ТТ», которым уже убиты три женщины, – кому он принадлежит?
Живое существо, носящее изящные австрийские туфельки на острых шпильках, – чем ему насолили эти женщины и красавец Оленин? И почему, собираясь на «дело», на убийство, это существо (Юля не исключала, что это мог быть и мужчина, пытавшийся запутать следствие) надевало на свои конечности такую неудобную и немыслимую для ходьбы обувь?
Называя убийцу про себя «существом», она действительно не могла конкретно представить себе ни мужчину, ни женщину. В ее разыгравшейся фантазии сделавший это был похож на существо среднего рода – уродливое, волосатое, с рогами и копытами. («Ба, да это же сам дьявол!») Ведь выстрелить в упор в живого человека, тем более женщину, может только нелюдь…
В ее практике было довольно много расследований убийств, и теперь, анализируя причины, можно было вывести определенную закономерность, и такая закономерность существовала. Но каждый раз, сталкиваясь с очередным преступлением, связанным с лишением человека жизни, Юля, к своему ужасу, убеждалась, что убийство в основном есть результат деятельности расстроенного мозга. Каким бы нормальным ни выглядел человек, каким бы достойным ни считали его окружающие, даже не подозревающие, что живут рядом с убийцей, по сути невозможно считать здоровой личность, способную совершить более чем одно убийство. Да, можно выстрелить в человека из ревности, из желания отомстить за смерть близкого человека, по неосторожности, из страха, обороняясь… Но убивать людей в таком количестве (три женщины – Рыжова, Иволгина и Еванжелиста – были убиты одним и тем же человеком за один день 16 июля!) нормальный человек не станет! Возможно, что причина кроется в какой-то навязчивой идее, выматывающей и изнуряющей до безумия. Или это убираются свидетели?.. Стало быть, до этого тройного преступления было совершено первое, страх перед разоблачением которого и движет преступником? Или преступницей?
* * *Упали первые капли дождя, тяжелые и крупные. Сразу стало темно, машина поднырнула под зеленую, из дикого винограда, арку, сливавшуюся с высокими металлическими воротами, и медленно покатила по территории пансионата «Заря» – небольшого уютного городка с разбросанными в живописном беспорядке белыми двухэтажными коттеджами под красными крышами, пестреющими вдоль зеленых тополиных и каштановых аллей, деревянными свежепокрашенными беседками, светящимся изнутри янтарным светом, как гигантский аквариум, административным корпусом, от которого, смешиваясь с прохладным лесным воздухом, шел теплый и какой-то детсадовский запах подгоревшего молока и свежеиспеченных булочек…
Оставив машину прямо под окнами столовой, за прозрачными окнами которой плавали похожие на разноцветных рыб человеческие фигурки, Юля, заперев машину, забежала под козырек монументального бетонного крыльца, распахнула дверь и уже через минуту-вторую стояла перед дверью с табличкой «Дежурный администратор».
Миловидная, чуть располневшая на бесплатных харчах шатенка в красной тесноватой кофточке прятала свое холеное тело за укрытием огромного офисного комплекса, именуемого письменным столом, заваленного журналами и разным канцелярским хламом. По-видимому, лень настолько гармонично слилась с природой этой женщины, что она не давала себе труда понять, что еще немного – и она превратится в сытую гусыню. Хотя и симпатичную.
Процедура оформления заняла не более пяти минут.
– Можете устраиваться… Хотите – останетесь в этом корпусе, у нас здесь хорошие душевые кабины, а хотите, могу дать вам ключи от комнаты в одном из коттеджей, на ваш вкус… У нас еще есть места…
– Здесь где-то отдыхает моя приятельница, Вера Лаврова, мне бы к ней поближе…
– Лаврова? А, это такая… – и указательный палец администраторши мазнул по носу – снизу вверх, жест, означающий зазнайство и высокомерие. – Ой, вы уж извините меня… Но она и впрямь так держится… То ей не так, это не по ней…
Заставляет горничную по несколько раз перемывать полы, она просто деспот… Но навряд ли вы ее застанете сейчас у себя, что-то в последнее время она зачастила с поездками… Садится утром после завтрака на наш «заревский» автобус и куда-то уезжает… Правда, к вечеру, то есть к ужину, почти всегда возвращается. Может, у нее на станции родственники живут или в селе где-нибудь по соседству?
– А вы не могли бы дать мне ключ от того домика, в котором живет она?
– Конечно, могу. К ней-то я вас не поселю – она живет одна в люксовом номере, но через стенку – пожалуйста.
– Вот спасибо…
– Отдыхайте на здоровье… У нас здесь хорошо, завтрак в девять, обед в два, полдник в половине пятого, а ужин в половине восьмого. Вы даже можете заказать себе меню на следующий день. А сейчас поспешите, чтобы успеть поужинать, пока все горячее…
Видать, в пансионате к вопросу питания подходили со всей ответственностью.
– Ваш номер комнаты 14-й, значит, и место за столом номер 14. У нас сегодня вареная треска, баранье рагу и пирог с яблоками. И это не считая молочных продуктов.
– А какой номер у Веры Лавровой?
– Блатной – 13-й.
Когда Юля вошла в столовую, десятки глаз обратились в ее сторону.
Столик с номером 14 она нашла очень быстро и не успела занять свое место, как к ней тут же подкатила тележка, толкаемая худенькой девочкой-подростком. Скороговоркой она стала перечислять все блюда, нагруженные на тележку. Завидный ассортимент.
– Мне творожную запеканку и яблочный пирог.
– А у нас сегодня такая вкусная баранина… – Девочка профессионально, как опытная зазывала и вдобавок еще и артистка, закатила глаза к потолку и причмокнула губами.
– Спасибо.
За столиком как раз напротив Юли сидела обладательница 12-го номера – высокая темноволосая женщина лет пятидесяти с крупным и каким-то сероватым от крупных темных пор носом, впалыми щеками и тонкими, вымазанными жирным соусом губами. Про глаза этой особы можно было сказать, что они рыбьи – совершенно холодные, зеленоватого оттенка и ничего не выражающие.
Она спокойно ела свою порцию бараньего рагу, запивая чаем, и смотрела куда-то в пространство. Про таких женщин говорят: вечная девственница. Зато одета она была хорошо – белая кружевная блузка, сквозь которую просвечивало почти черное от загара тело с впалой грудью и острыми ключицами, и красная цыганская юбка. В ушах Юлиной соседки поблескивали скромные серебряные сережки, а шею обвивала в два ряда красивая серебряная цепочка. Худые пальцы были унизаны крупными серебряными же кольцами с массивными полудрагоценными камнями – начиная от молочного оттенка лунного камня и кончая черным агатом или гранатом.
– Приятного аппетита, – сказала Юля, улыбаясь «цыганке» и намереваясь в дальнейшем расспросить ее про соседку «номер 13».
– Спасибо, – процедила та и придвинула к себе тарелку с толстым ломтем запеканки, облитой густым сметанным соусом.
– Здесь так тихо, спокойно… Не скучно? – Юля старалась взять самый что ни на есть легкомысленный тон, чтобы каким-то образом обратить на себя внимание соседки и хотя бы немного разговорить эту посеребренную глыбу холодной мизантропии.
Вопрос так и завис в напоенном вкусными кухонными ароматами воздухе.
– А что Вера Лаврова, – решила все же действовать, не откладывая ничего в долгий ящик, Юля, пристально следя за выражением лица молчуньи, – редко с вами ужинает или вы с ней не разговариваете, как вот со мной? У вас плохое настроение? Уверяю вас, я расспрашиваю вас не от скуки, мне действительно необходимо с ней встретиться… Вы знакомы с Верой Лавровой, женщиной, которая живет в тринадцатой комнате и должна завтракать, обедать и ужинать вот здесь, рядом С вами?…
Но вместо ответа женщина вдруг резко сорвалась с места и кинулась к выходу.
Юля достала из сумочки пудреницу и посмотрела на свое отражение, пытаясь понять причину, заставляющую уже второго человека за сегодняшний день бежать от нее со всех ног. Сначала Олег Шонин, теперь вот эта ненормальная в красной юбке и серебряных побрякушках… Надо же, даже запеканку не доела и чай не допила, эк ее припекло!
Когда Юля, поужинав, вышла на крыльцо, Дождь, ливший непрерывно все это время, кончился, и над пансионом заклубился густой хвойный аромат… А еще пахло дождем и духами от проходивших мимо сытых, еле передвигавших от лени ноги женщин. Мужчины, нарушая экологию, закуривали сигареты. Почти нереальный мир безделья и обжорства. Казалось, застряв в нем, уже не выберешься из него никогда. Дамы в красной юбке нигде не было. И вот наконец появилась женщина, которая, по всему, напоминала опоздавшую: она почти бежала по дорожке в направлении столовой. Высокая сорокалетняя женщина в джинсах и зеленой, мокрой от дождя трикотажной кофточке, облегающей ее красивую грудь. Красивая и моложавая. Волосы, небрежно сколотые на макушке, давали простор для фантазии: откуда она бежала, где была и чем занималась?
