Александр Тамоников - Сирийские спартанцы
«Ну а что? Опять приключение. Почему бы и нет?..» – размышлял Павел, выруливая на Ленинградский проспект.
По дороге к нему заехали в большой магазин, затарились выпивкой, фруктами, презервативами. И поехали дальше…
Из квартиры Павла они не выходили трое суток. Такого беспредельного наслаждения он не испытывал в своей жизни ни до, ни после. Это было что-то с чем-то. И, главное, ни к чему не обязывало – ни его, ни ее.
Последнее утро просочилось противным писком китайского будильника. Новиков протянул руку и хлопнул его по голове. Тот заглох. Тогда он разлепил веки и повернул голову.
Подушка рядом пустовала. Над ней болтался тонкий аромат женских духов. Павел зевнул, расчесал пятерней грудь и сел. В голове от резкого подъема потемнело, но сознание успело сфотографировать батарею пустых бутылок из-под шампанского, нашпигованную тонкими бычками пепельницу, два бокала. Все это толпилось на небольшом журнальном столике.
Через секунду к нему вернулась ясность, и с болезненной остротой похмелья он отметил, что в мятые шторы опять упирается холодное январское солнце, а сквозь плотно закрытые окна в квартиру проникают суетливые городские шумы. С трудом оторвавшись от постели, Павел поплелся в ванную комнату.
Пересекая коридор, засек мельтешение за стеклом кухонной двери. Кто-то готовил еду. Он умылся, почистил зубы и вернулся в постель. На часах было десять. Он закрыл глаза.
– Просыпайся, соня!
Новиков вздрогнул. Она стояла возле кровати и улыбалась. Красивая шея, водопад темных волос, холмики грудей и дразнящая нагота, выглядывающая из разреза халата.
– Сколько у нас еще времени? – спросил он.
– Такси приедет в двенадцать. Мне уже пора, – с грустью в голосе сказала она. – Все хорошее рано или поздно заканчивается.
– Успеем?
Вместо ответа она сбросила халат и скользнула в постель…
В одиннадцать оба, тяжело дыша, лежали рядом на смятой постели и хватали ртами воздух.
Отдышавшись, она сказала:
– Все. Нужно собираться. Иначе не успею на поезд.
Она начала одеваться. Павел лежал и смотрел, как ее тело постепенно укрывается слоем модной шелухи, а лицо теряет непосредственность. Эта малознакомая женщина по капле исчезала, уступая свое место кому-то другому.
Когда полностью одетая она разглаживала складки на платье перед зеркалом и обернулась, Павлу показалось, что перед ним стоит эталон. Таких женщин обычно показывают в семейных драмах с хэппи-эндом. Заботливая и волевая жена, несмотря на недостатки мужа и злые повороты судьбы, устраивает счастливую жизнь, при этом не забывая хорошо выглядеть.
Перед расставанием он все-таки расспросил: почему ее так разобрало на спонтанный секс?
Она объяснила. Приехала из дальнего Подмосковья погостить к подруге. Познакомилась с парнем; он пригласил в кафе. Выпили, поговорили, решили поехать в гостиницу и заняться любовью. Но тут появился Павел.
– Ну, уж очень, очень ты похож на друга моего мужа! Такой же могучий, спокойный, волевой. Воплощение мужественности и силы, – завершила она рассказ.
– А что же муж? – по инерции задал он дурацкий вопрос.
– Муж? – усмехнулась она. И философски заметила: – Знаешь, иной раз такой рыцарь повстречается, что лучше уж выйти замуж за его коня…
Через пару минут она попрощалась и упорхнула из его жизни навсегда. А Новиков еще долго не мог прийти в себя. Как такое может происходить?! Поехать трахаться с одним. Кинуть его. Тут же отдаться другому, изменяя мужу и представляя при этом приятеля мужа.
Эта история еще больше упрочила его отрицательное отношение к браку. Честно говоря, после двух осечек с Ириной о серьезных отношениях с женщинами он больше не задумывался. Обходился редкими свиданиями со старыми проверенными подружками. Или такими спонтанными встречами.
* * *– …Недавно пошел продуктами для семьи затариться, прихватив с собой, как водится, две тысячи, – негромко возмущался снайпер. – Так на половину из того, что обычно покупал, еле хватило!
– И что с того?.. – так же тихо отвечал пулеметчик Горбенко. – Хотели стабильности? Теперь хлебайте ее ситечком.
– Обман. Везде сплошной обман! И если ты со мной не согласен, то тебя тоже обманули.
– А мне недавно довелось постоять в очереди среди наших старичков-пенсионеров. Вот уж кому не позавидуешь. Продукты покупают самые дешевые, экономят на всем. Д-да… не дай бог, эти горемыки получат что-то лишнее – налоговая застрелится в полном составе.
– И все ж таки меня давно теребит вопрос. Вот попал человек во власть, обосновался, упрочился. Он только после становится мудаком или туда изначально берут только мудаков?
Он перечислил фамилии известных всей стране чиновников:
– Кто вообще все эти «русские»? Почему они так нагло рулят нашей страной?
– Истину говоришь. Я бы, кстати, вычеркнул из списка последнего.
– Почему?
– У него хотя бы хватило «совести» нахапать бабла, успокоиться и свалить в закат, прекратив раздражать бывших сограждан. А вот остальным до сих пор мало!
– Да-а… Догнать и перегнать Португалию у тандема не получилось. Зато по отсталости обогнали Зимбабве…
«Старик» Устинов, когда ему не спалось, вечно о чем-то спорил с двадцатидевятилетним парнем из глухой уральской деревни. То о политике, то об экономике, в которой оба почти не соображали. Или о бытовых мелочах.
Очнувшись от своих воспоминаний, Павел лежал с закрытыми глазами и слушал.
– …Да-а, и ничего им не делается. Все хапают, хапают, хапают… И когда наконец нажрутся досыта?
– Как говорил покойный Трахтенберг, деньги не пахнут.
– Может, и не пахнут, только нам от этого не легче, – проворчал Борис Устинов. – Вон давеча огромный ледокол достиг Северного полюса с олимпийским огнем. Неужто не жалко им тратить такие деньжищи на дешевый спектакль? Говорят, что в нашей стране две беды – дураки и дороги. Нет, Анатолий! Беда только одна – дураки. А дороги – чисто следствие.
– Это верно, – не стал возражать пулеметчик. – Вот скажи мне, Боря, кого в нашей стране больше: бедных или богатых?
– Спросил тоже… Бедных, конечно!
– Точно – бедных. А что есть у них из полезного, кроме выслуги лет, диагнозов, облезлых котов и фикусов на подоконниках?
– Ну… либо жилье, либо старенькие «Жигули».
– Верно. Вот тебе и две дойные коровы. За пользование машинкой раскошелься на страховочку, на топливные акцизы и на транспортный налог. Владеешь квартиркой – плати за капремонт и налог на недвижимость. И это не считая космически завышенных тарифов на ЖКХ.
– Короче, нас имеют, вот и все, что мы имеем…
Павлу стало невесело и скучно от этих разговоров. Как сказал Шекспир в восемнадцатом сонете, «нельзя жить в обществе и быть свободным от проблем этого долбаного общества». Так зачем выносить друг другу мозг?
Он посмотрел на часы. Пять вечера. До подъема и ужина еще оставалась уйма времени.
На этот раз группа обосновалась для отдыха в лесистом устье неширокой речки. Ближайший населенный пункт находился далеко – километрах в пяти. Лесок был довольно густой, надежно закрывая бойцов от тех сирийских крестьян, что вышли днем обрабатывать свои виноградники. Ближе других – метрах в пятистах от лесочка – трудился тщательно загорелый дед лет восьмидесяти.
Правда, этот чудесный лесочек они нашли со второго раза. Сначала обосновались в кустах на небольшом холме в пятистах метрах от бетонного забора. Вроде все было нормально: выставили дозор, Павел поговорил с Шестопаловым, связист отправил тому посылочку в виде файла с записью последнего фейерверка, покушали, легли отдыхать.
А в одиннадцать утра Лихачев разбудил:
– Сработали наши растяжки, Паша!
– Откуда знаешь? – проснувшись, вскочил тот.
– Один из дозорных только что доложил. Да не колготись! Там группа турок шла по нашим следам – человек семь-восемь. Половину осколками завалило, другая половина резко повернула обратно.
– Обратно, говоришь?
– Ну да!
– А где гарантия, что они не пошли за подмогой?
Капитан промолчал, так как никто такой гарантии дать не мог.
– Вот и я об этом же, – потянулся за ранцем майор. – Труби сбор, и сматываемся подальше.
В итоге группа переместилась на запад еще километров на пять, пока не вышла на лесистое устье. «Сюда они точно не дойдут, – решил Павел. – Во-первых, далековато. Во-вторых, опасно – здесь уже можно огрести от российской авиации, которая часто появляется в небе».
– …Вылетает мне навстречу чудо-юдо-рыба-хрен. Охранник называется. И именно вылетает, а не выходит! Черная форма, табличка к груди прибита – типа «ФГУП МВД РФ ОХРАНА». Рожа такая, будто дерьма наелся… – рассказывал очередную историю из своей жизни Горбенко. – Вылетел и давай орать: «А ну-ка, ты, свалил в ужасе отседова! Не работает заведение!» Я ему, мол, милейший, там холодно и ветер, да и вообще вы б, прежде чем мне предъявы «тыкать», научились бы вежливости. А то я таких хомячков еще в детстве отлюбил…
