Сергей Зверев - Потерянный взвод
— Не понимаю, о чем вы говорите, видимо, речь идет о каком-то большом помещении?
— Точно. — Стольников улыбнулся.
— Просто я тоже чувствую потребность объясниться.
— Да уж! — встрял робко Крикунов и потер ушибленный затылок. — Не мешало бы!
Трофим развернулся и пошел в гущу людей. Мужчины и женщины расступались перед ним, как льдины под ледоколом. Но не расходились далеко, потому что всем хотелось увидеть и даже потрогать неизвестных в пятнистой форме со странным оружием. Люди Стольникова представляли собой привычное для них самих, но необычное для местных зрелище. С короткой щетиной, коротко стриженные, огромные и крепкие, внешне они ничем не уступали лучшим из защитников крепости. Но, поскольку были издалека, казались более могущественными и величественными.
— Смотри, какая подруга, — бросил Ключников Айдарову, кивая на девушку у стены одного из домов. В холщовой юбке и чистой рубашке, она выглядела просто и привлекательно. — Ну прямо как в ночной рубашке.
— Не гневи Аллаха, — попросил Айдаров. — У меня невеста в Казани.
— А чего это я Аллаха гневить буду? Он ко мне никакого отношения не имеет. А девочка просто прелесть… Ей бы платье от Валентино и косметики от Диора…
— И она сразу превратится в телку с Рублевки. Заткнись…
Просьба Айдарова замолчать имела свои причины — Трофим, за ним Стольников, а после и все остальные входили в огромное пустое помещение, на полу которого, усевшись и слегка тесня друг друга, могли разместиться до трех сотен человек. Перед входом Ключников поднял голову, пытаясь разглядеть шпиль, однако увидел лишь темное чеченское небо. Но разведчик точно знал — над крышей этого сооружения днем горит на солнце крест.
— Господин капитан, пусть ваши люди сядут с одной стороны, мои сядут с другой. Женщины принесут воды и пищи, пусть воины едят, не стесняясь.
— Они не будут стесняться, — пообещал Стольников. — Мы не видели еды почти сутки. Мы не угорим здесь? — Он с тревогой посмотрел на вяло шевелящиеся факелы, развешанные по периметру стен.
— Это здание строили еще наши деды. И за минувшие годы не угорел ни один. Нам пора объясниться, господин капитан.
— Хорошо, — согласился Стольников. — Хотя у меня к вам вопросов больше. — Он сел по-турецки и положил автомат на колени. За спиной его разместились разведчики. — Вчера вечером я со своей группой вылетел на задание. В окрестностях Ведено была замечена подозрительная группа людей. А у меня, знаете ли, работа такая — появляться там, где подозрительные люди двигаются… По пути следования вертолет был обстрелян с земли и сбит. Небольшая высота позволила нам выжить, и моя группа, отбиваясь, стала уходить вниз по склону. Вскоре мы были окружены, но в одном из оврагов обнаружили пещеру…
Стольников заметил, что как только он произнес слово «пещера», Трофим наклонил голову, словно слышал эту историю не раз.
— Как бы глубока она ни была, — продолжил капитан, решив быть теперь быть еще более внимательным к реакции атамана, — пещера оказалась единственным укрытием. Мы вошли в нее и обнаружили сеть коридоров. Мы углублялись все дальше и дальше и через шесть часов оказались у странного, светящегося источника. Поняв, что водный тоннель является единственным способом выйти из катакомб, мы погрузились поочередно в воду и вынырнули у водопада. Так мы оказались здесь, Трофим…
— Скажите, какой сейчас год и какое число? — вдруг спросил Трофим, и разведчики переглянулись.
— Сегодня двадцатое мая двухтысячного года.
По толпе местных прошелся сдержанный ропот.
— Мы считали, что сегодня тринадцатое мая, — признался Трофим.
— Вы неправильно считаете дни, — заметил Жулин и потрогал многозначительно мочку уха. — Наверное, Николай считает…
— Значит, вы — Оттуда?
— Откуда оттуда? — уточнил Стольников, вглядываясь в лицо Трофима.
— Оттуда, куда дорога нам закрыта?
Стольников отложил автомат и встал на колени. Усталость сковала его мышцы, сделала тело непослушным.
— Чтобы нам поговорить на эту тему, атаман, мне нужно выслушать вас. Многое в этом краю кажется удивительным не только для меня. Я воюю с бандами полевых командиров в Чечне пять последних лет и хорошо знаю республику. Наверное, нет в Чечне места, где бы я не побывал. Но этот участок местности… Я здесь впервые и ничего не понимаю. Но ладно — я! Вот этот человек, — капитан указал рукой на Пловцова, — летает над Чечней много лет. Но даже с высоты птичьего полета он не видел ничего подобного!
— То есть как, простите, летает?.. — понизив голос, уточнил Трофим.
— А как летают военные в Чечне? Не на метле же. На самолетах, на вертолетах… Старший лейтенант кружит на «вертушке».
— Тебе морочат голову, Трофим! — вскрикнул Николай. — Неужели ты не видишь, что тебе морочат голову?!
— Почему этот молодой человек так враждебно настроен? — осведомился Лоскутов. Он сидел, прижавшись спиной к стене, и морщился от боли. Теперь, когда в бесконечной схватке наметился перерыв, адреналин схлынул, и рана напоминала о себе. — И почему он вмешивается, когда говорят мужчины?
Николай вскочил, распихивая своих земляков, но Трофим знаком велел ему успокоиться.
— Он жених моей дочери, — шепнул атаман капитану. — Молодые люди редко упустят шанс проявить себя, вы меня понимаете?.. — И борода Трофима шевельнулась, выдавая короткую, осторожную улыбку.
Стольников кивнул и постучал пальцем по ствольной коробке АКС:
— И теперь я хотел бы понять, что здесь происходит.
— Перед тем как заговорить, позвольте еще один вопрос, господин штабс-капитан?
Стольников никак не мог понять — нравится ему такое обращение к себе или его выставляют на посмешище. Но думать об этом нужно было не сейчас, и он кивнул.
— Откуда вы с Магомедом так хорошо знаете друг друга?
— А вы?
— Я отражаю нападения его людей вот уже семь лет.
— И я отражаю его нападения, только не семь лет. Поменьше… Кроме того, он мой кровник. Я смертельно оскорбил его родного брата, и теперь помимо работы у нас еще личная неприязнь.
— А что вы сделали с его братом?
— Превратил его в кобуру для пистолета, — подал голос Баскаков. — Товарищ капитан, у меня в руках каша для вас.
— Позже, — отмахнулся Стольников. — Итак?
Трофим принял из рук женщины, судя по всему — жены, чашку воды и выпил.
— В ночь с девятнадцатого на двадцатое мая одна тысяча восемьсот двадцать пятого года рота Черданского пехотного полка вышла из крепости Грозная и двинулась на юг в район Ведено. Девяносто пять солдат, три унтер-офицера и три офицера во главе с командиром — штабс-капитаном Постниковым…
— Спасибо, атаман, — на слове «атаман» Стольников сделал ударение.
— За что? — не понял Трофим.
— За то, что начали не с исхода евреев из Египта.
Трофим посмотрел мимо капитана спокойно и расслабленно.
— Вам стоит слушать меня не перебивая. Наберитесь терпения, господин офицер.
Стольников промолчал, дав понять, что согласен, но при этом посмотрел на часы, намекая, что отведенное Алхоевым время начало свой отсчет.
— Полковником Лекуновым, командиром Черданского полка, было дано задание сжечь селение Кайзехи близ Ведено. Говорят, этот приказ полковнику отдал сам Алексей Петрович Ермолов. Причиной тому стало убийство горцами троих солдат полка. Рота в пешем порядке выдвинулась к селению, и по дороге капитаном Постниковым была обнаружена пещера. Решив, что это тоннель, который сократит им путь, капитан ввел роту в пещеру. Через десять минут, когда путь назад был уже отрезан, штабс-капитан понял свою ошибку. Попытка вернуться ни к чему не привела. Коридоры подземного лабиринта были извилисты и многочисленны… Я повторяю ваш рассказ, господин офицер, не находите?..
— И что было дальше? — спросил Стольников.
— Рота продолжила путь и заблудилась под землей. Через восемь часов людьми овладели отчаяние и страх. Двое из солдат сошли с ума, и капитан уже почти смирился с участью, но вскоре был обнаружен источник, сияющий голубым светом… Догадавшись, что это единственный путь наружу, капитан велел нырять в тоннель. Этот приказ был выполнен, и еще трое солдат захлебнулись и были похоронены у водопада. На том самом месте, где нами была пленена часть вашей группы…
— Я не заметил могил.
— Сто семьдесят пять лет прошло, господин капитан.
— Хорошо, — согласился Стольников. — Я вас понял. Но мой вопрос был — кто вы?
— Мы — потомки тех солдат и офицеров роты Черданского полка, оставшихся здесь навсегда и не умевших найти дорогу обратно. Я — потомок штабс-капитана Постникова. Это, — Трофим указал на сидящего рядом старца, — потомок унтер-офицера Жулина.
— Жулина?.. — раздался голос прапорщика из группы, расположившейся у самой стены. Его лицо, освещенное факелом, было бледно, почти прозрачно.
