Иван Стрельцов - Братья по оружию
Мысли молодой женщины прервал неожиданный рев сигнала общей тревоги. Сразу же загремели десятки дверей, ярко вспыхнуло верхнее освещение, которое включалось только в самом экстренном случае.
Через минуту в коридор стали выбегать сперва мужчины, затем женщины, на ходу набрасывая одежду. Без суеты, узкой цепочкой они направлялись в сторону арсенала. Последним появился Али, камуфляжная куртка не сходилась на его глобусообразном животе, но этот факт нисколько не смущал алжирца. Запахнув полы куртки, он затянул на животе широкий ремень с автоматическим пистолетом в кобуре.
– Только что на связь вышел Шамиль, – остановившись возле Лейлы, негромко сообщил начальник учебного центра. – Нам приказано спускаться на равнину и ждать команду атаковать федералов. Час освобождения близок.
– Хвала Всевышнему, – так же негромко произнесла чеченка, чувствуя, как по всему телу вновь разливается горячая волна восторга перед предстоящим очищением…
Лето в Москве в этом году выдалось дождливым. Ветер с севера нагонял на столицу свинцовые тучи, которые проливались на город холодными ливнями. Природа лишь изредка устраивала кратковременные передышки, давая москвичам возможность выбраться из-под зонтов и с надеждой посмотреть на небо.
В один из таких удачных дней, вырвавшись из плотного автомобильного потока, у бордюра мягко притормозила «тридцать первая» «Волга» апельсинового цвета с гребешком на крыше. Из салона выбрался высокий моложавый мужчина с короткой модельной стрижкой. Рассчитавшись с водителем, мужчина небрежно хлопнул дверцей и… несмотря на серую ненастную погоду, водрузил на нос темные солнцезащитные очки.
Бывший министр, бывший парламентарий Ефим Гансов был слишком одиозной фигурой, как говорится, у всех на глазах. Последнюю игру в большой политике Гансов проиграл (не на тех поставил), после чего был немедленно вышвырнут из-за игрального стола. Долгие годы, проведенные в коридорах власти, закалили его и воспитали в нем опытного игрока, досконально изучившего все приемы подковерной игры, не теряющего надежду отыграться. Теперь он изо всех сил запасался политическим капиталом (позируя в различных телешоу, выступая по радио, кропая статейки в разные газетенки прозападного толка). Но с некоторых пор бывший парламентарий избегал публичности. Причина была проста до банальности: те, кто незримо поддерживал Гансова, предложили ему разыграть еще одну партию «подковерного покера», как говорится, «по маленькой». Но в случае победы был обещан довольно серьезный бонус – возвращение в большую политику. Против такого предложения было трудно устоять, и Ефим Львович решил сыграть. Только теперь следовало не особо демонстрировать свои контакты, чтобы впоследствии не были выплеснуты через СМИ нелицеприятные факты.
Выйдя на Старый Арбат, Гансов, стараясь смотреть под ноги, направился в сторону Староконюшенного переулка. На углу он остановился и из-под темных стекол очков посмотрел на вывеску небольшого ресторана «Арбатский кабачок».
Из-за дождливой и прохладной погоды открытая терраса пустовала. Пригладив коротко стриженные волосы, Ефим Львович ступил на лестницу, ведущую в подвальное помещение, где и располагался сам ресторанчик. Здесь было уютно, звучала тихая музыка, привлекал приятный интерьер нескольких залов. В дальнем углу крайнего зала его уже ждали. За круглым столиком с чашкой черного кофе явно томилась в ожидании журналистка Буковинская.
Как всегда, женщина была в голубых, изрядно потертых джинсах и длинном свитере грубой вязки. Острый носик венчали очки в тонкой блестящей оправе. Каштановые волосы, подстриженные под «пажа», украшали «перья» осветленных волос, придававшие журналистке шарм многоопытной женщины.
Увидев вошедшего, Буковинская широко улыбнулась, приподнимаясь навстречу Гансову. Они никогда не были любовниками, соблюдая дистанцию «идейных» борцов, которым пока выгоден союз, поэтому лишь обменялись легкими объятиями и вялыми поцелуями.
– Ты, как всегда, обворожительна, Лина, – слегка слукавил бывший министр.
– Не нужно лишних слов, Ефим, – по-своему отреагировала на комплимент Буковинская. – У нас ведь не романтическое свидание, а чисто деловая встреча. Поэтому давай сразу перейдем к делу.
Но начать разговор о делах они не успели – к столику подошел молодой человек в белоснежной рубашке и черном галстуке-«бабочке», классическом наряде халдея.
– Стакан апельсинового сока, свежевыжатого, – не глядя на официанта, сделал заказ Гансов. Халдей молча удалился к барной стойке.
– Все уже готово, – сделав маленький глоток остывшего кофе, сообщила журналистка. – Нам удалось надавить на Министерство печати, конечно, не обошлось без помощи извне, но факт остается фактом. Я добилась аккредитации и послезавтра вылетаю в Чечню. К тому же со мной целая команда: оператор и двое специалистов с мини-телестанцией. Такая же станция сейчас монтируется на радиостанции «Эхо России», и еще одна установлена в Брюсселе на квартире Кузнецова. Как только заварится каша, мы устроим тройной телемост – я из занятого повстанцами Грозного, Сергей Сергеевич из Бельгии, ты – из Москвы со студии «Эхо Москвы», – вместе с тобой там будет председатель Комитета солдатских матерей.
Гансов недовольно поморщился, ему уже приходилось сталкиваться с этой дородной, крашеной, истеричной особой.
Неслышно подошел официант, поставил на стол высокий стакан с ядовито-желтым напитком, на поверхности которого колыхались два кубика льда, и так же неслышно удалился.
– Во время действия тройного телемоста мы будем демонстрировать шокирующие кадры с места боев. Ваша задача, Фима, здесь, в Москве, как можно больше нагнать на обывателей истерии…
Потягивая через соломинку сок, Гансов снова вспомнил активистку из Комитета солдатских матерей. «Уж эта устроит истерию – это единственное, что она умеет».
– А в Брюсселе Кузнецов будет призывать Европарламент оказать давление на Кремль, – продолжала Буковинская, позабыв о кофе и потухшей сигарете. – Они не допустят, чтобы в Чечню были брошены войска. Даже если Москва не согласится дать Ичкерии независимость, то как альтернатива возможен вариант буфера миротворцев из НАТО.
Алина заметно возбудилась, глаза пылали огнем, на лбу выступили капли мутного пота. Нервным движением рванула со спинки стула стильную дамскую сумочку, щелкнув замком, достала пачку сигарет. Выпустив струю сизого дыма, вновь затянулась и продолжила:
– Между прочим, Сергей Сергеевич встречался с личным референтом Хавьера, тот сообщил, что его шеф обещает стопроцентную помощь. Ему очень понравился наш план…
«Наш план», – с трудом скрывая ненависть, подумал бывший министр, бывший парламентский борец с коммунизмом и тоталитаризмом. Он прекрасно знал, чей это был план, но только сейчас вдруг понял, до чего может доиграться. Перед глазами вдруг возникли образы, которые доводилось видеть в фильмах о репрессиях тридцатых годов. Темный кабинет, настольная лампа, светящая в глаза, и рабоче-крестьянская рожа в форме с синими петлицами НКВД…
Деловое свидание быстро закончилось, говорить больше было не о чем. Допив свой сок, Ефим на прощание чмокнул Буковинскую в щеку, с неудовольствием ощутив на губах неприятный привкус тонального крема, которым журналистка шпаклевала глубокие поры на своем лице.
Бросив на стойку бара две сторублевые купюры, Гансов быстро прошел к выходу. Едва он оказался на Арбате, как небо снова разверзлось потоками холодной воды. Но Ефим Гансов на подобные неприятности не обращал внимания. Подняв воротник пиджака, он быстрым шагом направился в сторону Смоленской площади…
Постепенно жизнь в стоящем в засаде «тарантуле» налаживалась. По утрам ветераны бодро выбирались из стальной упаковки боевой машины и на небольшой полянке, надежно скрытой высоким кустарником от посторонних глаз, выполняли некое подобие зарядки. Вскоре вновь возвращались под защиту брони и, поспешно позавтракав, принимались снова и снова отрабатывать учебные программы по управлению системами вооружений. Гениальный Бекбаев заранее предусмотрел такую электронную «игрушку», чтобы, находясь в подобном положении, экипаж мог оттачивать боевое мастерство.
– Не, ну мы точно, блин, как космонавты на МКС, – отработав программу управления противотанковых ракет, недовольно буркнул Ангелов и с ожесточением почесал начавший густо зарастать подбородок.
– Не ворчи, Ангел, – миролюбиво оборвал его Пройдесвит, ловя в электронный прицел виртуальную мишень в виде танка «леопард-1». Ветеран морского спецназа в последнее время пристрастился к тренажерам, каждый день «расстреливая» «шерманов» и «скорпионов», «центурионов», «фуксов», «скаутов» и прочую легкую бронетехнику, которую может уничтожать «тарантул».
