Американец - Борниш Роже
Увидев автобус с закругленной крышей и надписью «Гренд Сентрел», я устремился к нему, с беспокойством поглядывая, как мой чемодан исчез в багажном отсеке. Поднявшись в автобус, я занял место в правом ряду, у окна, рядом с водителем. Поначалу я был потрясен виртуозностью этого человека. Он успевал все: одной рукой управлял машиной, другой — давал сдачу, открывал на остановках двери автобуса, жестами и голосом призывал пассажиров проходить в глубину салона… При этом он ловко лавировал среди потока машин, избегая пробок и успевая разговаривать со мной, глядя в зеркало!
— Француз?
— Йес…
— Невероятно!
Было видно, что былые воспоминания захватили его… — О, Париж, Париж… Милые женщины с Пигаль… Да, такое запоминается навсегда!
Кстати, о женщинах. Рядом со мной пристроилась прелестная брюнетка, тесно прижав свое бедро к моей ноге. Намек, или я просто объелся мороженого? После худощавой элегантной Марлиз я ощутил пышные необузданные формы моей соседки по автобусу… Она отвернулась от меня. Впрочем, мне было и так приятно. Может, ей не нравится милый французский парень? Тем хуже для нее. Дверь автобуса закрылась. Я прильнул к стеклу. В Нью-Йорке есть и более интересные вещи, чем эта глупышка, не так ли?
Несмотря на свою мощь и приличную скорость, автобус довольно долго ехал по проспекту Куинс. За стеклом мелькали нескончаемые авеню с огромными мрачными домами, бары, американские аптеки, стоянки подержанных машин, у которых был такой приличный вид, что было совершенно непонятно, почему владельцы решили избавиться от них… Над нашими головами гудели самолеты, взлетающие, заходящие на посадку, либо кружащие вокруг аэродрома в ожидании команды от диспетчеров с одной из расположенных в этом районе вышек управления полетами Айдлуайлд или Ла-Гуардия. Тут наш автобус был поглощен длинным туннелем, и мы оказались среди адского воя автомобильных клаксонов и сирен полицейских машин. Вынырнув с другой стороны, мы оказались среди бетонных параллелепипедов, как лезвием вонзающихся в голубое небо. Я задрал голову вверх, стараясь увидеть крыши этих домов, но это было так высоко, что у меня закружилась голова. Когда же, наконец, автобус остановился перед небоскребом компании «Крайслер» и я вышел из него, то был совершенно потрясен. Чешуйчатый шпиль из нержавеющей стали, венчающий здание, напомнил мне голову рыбы-меча. Эйфелева башня, наша национальная гордость, имела бы вид игрушки рядом с ним.
Я до такой степени был ошеломлен, что чуть не забыл взять свой чемодан из багажного отсека. На негнущихся ногах я направился к импозантному отелю «Коммодор». По словам милой стюардессы из «Эр Франс», в этой гостинице насчитывалось более двух тысяч номеров по доступным ценам. Именно это и нужно было специальному представителю знаменитого шефа французского ФБР…
Кто-то толкнул меня. Я обернулся. Передо мной возвышалась гора шляпных коробок, из-за которой доносился возмущенный голос мальчишки. Позже я чуть не упал, столкнувшись с ручной тележкой, на перекладине которой висели зимние шубы! Кто мог купить их в это время года? Скорее, их нужно было бы доставить для хранения в холодильную камеру!
Да и мне самому не помешало бы туда попасть. Но, несмотря на жару, буквально изводившую меня, больше всего я страдал от шума. Рев стремительного уличного движения, гул автомобильных моторов, постоянное завывание полицейских сирен, машин скорой помощи и пожарных…
Начальник службы приема, отодвинув предъявленный мной паспорт, к моему большому удивлению, сказал на хорошем французском языке:
— Эта штука здесь недействительна!
Ну и дела! Как же здесь работает полиция? Не скрывая удивления, я сказал:
— Вы неплохо говорите по-французски!
— Жизнь заставила. Моя жена из Юселя. Четыре года я прожил в Бриве… Я даю вам номер 1744, у вас будет вид на Парк-авеню…
Черт возьми!
Старый негр-портье в униформе подхватил мой чемодан. Я еле успевал за ним. Так мы дошли до сверхскоростного лифта, который доставил меня почти под крышу «Коммодора». На площадке лифта меня встретил дежурный по этажу с шоколадным лицом, в полосатом желто-черном жилете, лысый, как коленка. Мы пошли по застеленному мягким ковром длинному коридору, по обе стороны которого находились многочисленные двери с глазками. «Где два, там и три, — подумал я. — Сейчас и этот заговорит по-французски. Надо быть готовым к этому». Но нет.
— Служба безопасности, — сказал лысый на родном наречии, перехватив мой вопросительный взгляд.
Безопасность, да еще какая! Дверь моего номера с внутренней стороны запиралась на несколько замков, запоров и цепочек. Номер был неприступен как дзот.
В едва протянутую руку моего полосатого цербера я по-королевски сунул монету в четверть доллара. Закрыв дверь номера, я приоткрыл окно. Город опалил меня своим горячим дыханием. Я наклонился и посмотрел вниз. Там шумела 42-я стрит — сумасшедший муравейник. Наши провинциалы, попав в Париж, говорят: «Парижане все время бегают. У них нет времени, чтобы жить спокойно…» Если бы они увидели ныо-йоркцев!
Я снял туфли, носки, выплюнул жвачку и помассировал ноги. Перелет через океан полностью выбил меня из колеи. Собравшись с силами, я добрел до ванной. Вода из кранов била мощной струей. В зеркале я увидел малопривлекательную помятую физиономию французского суперсыщика, находящего в командировке. Всклокоченные волосы, небритые, поросшие щетиной щеки! Из последних сил я разобрал чемодан и уложил вещи в шкаф. Потом закрыл окно, чтобы хоть немного уменьшить невыносимый шум. Хорошо, что я не уснул прямо в ванной!
Увалень Пуарэ тем не менее точно записал время телефонных разговоров. Это в значительной мере облегчало поиск звонившего. Увы! Было установлено, что звонили со стоянки такси у вокзала Вийенн-сюр-Сен. Это еще раз подтверждало, что наша вылазка полностью провалилась. В то время как Толстяк блистал военным искусством вокруг виллы Лангуста, парочка Мессина-Серизоль спокойно возвращалась в Париж на пригородном поезде, растворившись в толпе отдыхающих…
— Нашим единственным шансом отныне является только прослушивание телефонных разговоров, — постановил Толстяк.
Этого было достаточно, чтобы первая оперативная группа уголовной полиции была переведена на круглосуточный режим работы. Прослушивались все важные объекты в Париже, в Медане, в Сальбрисе, охотничий домик Лангуста, обнаруженный совсем недавно. Для успешного проведения этой операции было подключено специальное подразделение радиоперехвата и пеленгации из управления разведки полиции, находящееся на седьмом этаже. Комиссар Берлиа вручил мне специальный ключ, с помощью которого я мог пользоваться тайной дверью, соединяющей подразделения уголовной полиции и разведки.
Это позволяло экономить время для расшифровки полученной информации.
Пока все наши усилия, терпение и ожидание были напрасными: нужный телефон упорно молчал, за исключением нескольких ничего не значащих разговоров, от которых наворачивались слезы.
Я был обескуражен. Впрочем, как и все остальные, включая префектуру полиции, которая тоже топталась на месте. Мы знали об этом из пессимистических сообщений печати. Толстяк был вызван к министру и имел серьезный разговор:
— Я получил жалобу от моего коллеги, заместителя военно-морского министра. Он родственник графини Морлиер. По его мнению, расследование этого убийства не продвинулось ни на шаг. И я почти готов с ним согласиться. Мы уже привыкли к тому, что вы работаете лучше, Вьешен. Итак, прошу вас бросить на это дело ваших лучших сыщиков. И хоть на этот раз теснее сотрудничайте с префектурой полиции! Надеюсь, через неделю Мессина будет у вас…
Легко сказать. Как, например, можно наладить сотрудничество с префектурой, если непродуманный визит Помареда к Суберте все нам испортил! А телефонные разговоры? Ведь я по крупицам собирал информацию на районном и междугородном узлах связи. А префектура и пальцем не пошевелила. Может, эти сведения и не являются чрезвычайно важными, но, тем не менее, они подтверждают участие Франсиса Суберты в укрывательстве преступника. Это позволяет мне допросить и прижать его в любой момент. Все очень просто: счета для оплаты междугородних и международных переговоров направляются абоненту один раз в два месяца. Мне удалось обнаружить счета, оплаченные в июне и августе, за ведение телефонных разговоров абонентом номера 83 в Медане. С дрожью в руках я записал в своем блокноте, что три дня подряд, около полуночи, абонент 83 заказывал разговор с «Кардиелло Таверн» в Бруклине. А один раз в девять утра заказывался телефонный разговор с мастерской Альфреда Мессины в Багерии, через Палермо!
