Охота на брата - Сергей Васильевич Самаров
Но сейчас в этом возгласе были и тревога, и обеспокоенность судьбой товарищей, и требование проявить повышенную осторожность. Поэтому Магомедгаджи прежде всего бросил взгляд вперед, но никакой опасности там не заметил. Однако туда же, вперед, смотрел и сам Кремень, как заметил Мамонт, когда все же обернулся и посмотрел на него.
– Что? – Эмир вопросительно поднял подбородок.
– Там! – Кремень показал Кремень пальцем. – Голоса!
Эмир отреагировал на это абсолютно правильно и сразу залег. То же самое сделали сам Кремень и все моджахеды отряда, который снова вытянулся, поскольку эмир опять добавил темп, пользуясь тем, что дорога стала вполне удобной в прохождении.
Как раз в этот момент из-за пригорка, через который пролегала тропа, вытоптанная безжалостными ногами пяти взводов спецназовцев, показались головы солдат во главе с младшим сержантом. Замыкал строй старший сержант, такой же высокий и массивный, как и сам Магомедгаджи. Перед ним шел Манап, брат-близнец Мамонта.
Эмир легко просчитал ситуацию. Спецназ торопился, а старший следователь по особо важным делам поддерживать темп передвижения не был готов. Он вообще едва ли мог преодолеть относительно большую дистанцию до заброшенного села с башнями. Поэтому офицер выделил подполковнику юстиции отделение солдат для прикрытия, а сам с основными силами двинулся дальше.
Должно быть, он предполагал, что экипаж вертолета не сумеет справиться с поставленной задачей и ему потребуется помощь сухопутных сил. Похоже было на то, что он отыскал большой отряд. Хотя это вовсе и не обязательно.
Магомедгаджи много раз слышал, как какой-то дом, находящийся в селе или даже в городе, штурмовали федералы, многократно превосходящие боевиков и численностью, и вооружением. Они перекрывали осажденным все пути отступления, использовали при этом бронетехнику и авиацию. Всегда оказывалось, что такие массированные действия предпринимались против трех-четырех человек. Может быть, и здесь прослеживалась та же самая тенденция.
Но при виде брата в голове эмира вертелись вовсе не мысли о тенденциях в действиях федеральных властей, а только личные интересы. Сообщил или нет брат следственной бригаде о том, что расстрел пассажиров в междугороднем автобусе совершил именно он, Магомедгаджи Омаханов?
Мамонт оглянулся. Рамазана рядом не было. Тот находился рядом с кем-то из отстающих моджахедов, стремился того подогнать, поторопить, и, кажется, не смотрел в сторону эмира, следовательно, и помешать ему не мог.
Магомедгаджи не думал больше о судьбе своих подчиненных. Он желал теперь только одного, чтобы Манап ничего и никогда не успел и не сумел сказать про него своим сослуживцам или спецназовцам.
Эмир протянул руку, властно взял у Кремня снайперскую винтовку Драгунова, приложил приклад к плечу и попытался прицелиться.
– Ты без глаза так останешься, – едва слышно прошептал Кремень. – В лучшем случае синяком отделаешься. Подальше прицел держи.
Мамонт не умел обращаться со снайперским прицелом. Его учили когда-то на довольно сложном английском приборе, что-то объясняли, но слушал он не внимательно, да и вообще почти все уже подзабыл, поскольку прошло с той поры около десятка лет, а все эти премудрости никто больше не повторял.
Однако эмир помнил, что расстояние от глаза до прицела должно составлять от семидесяти пяти до ста двадцати пяти миллиметров. Поэтому он отодвинул винтовку от себя, попытался прицелиться, но ничего у него не получилось. Что-то высчитывать, пользуясь прицельной маркой, Магометгаджи не умел.
После этого Мамонт попытался использовать простой механический прицел. Но оптика не позволила ему это сделать, перекрывала мушку.
– Резкость наведи, – подсказал эмиру Кремень и показал, как это делается.
Эмир навел резкость, но прицельная марка по-прежнему не давала ему возможности прицелиться так, как он хотел бы. Да и у самих целей видны были только головы и плечи.
Тогда эмир решил положиться на свою удачу. Он как следует присмотрелся к цели, интересующей его, и вдруг ему показалось, что это не брат там идет, а Айша. Настолько лицо Манапа походило на материнское.
Как-то на зоне Магомедгаджи слышал от одного старого уголовника, что сыновья всегда бывают похожи на мать, а дочери – на отца. Он тогда не поверил в это, хотя любое высказывание, услышанное на зоне от уважаемого человека, всегда было для него авторитетным.
Потом, вернувшись домой после отсидки, Магомедгаджи подолгу рассматривал фотографии матери, отца, брата и себя самого. Общие черты он, естественно, находил у всех четверых. Но одного лица ни у кого не было.
Однако теперь, в оптический прицел, он это увидел явственно и истерично нажал на спусковой крючок, заранее понимая, что промахнулся.
Старший сержант Автандил Горидзе сначала увидел, как с головы старшего следователя по особо важным делам упала фуражка, и только потом услышал выстрел. Автандил проявил свою тренированную, прекрасно отработанную реакцию, поймал на лету фуражку левой рукой, одновременно правой толчком в спину сбил с ног подполковника Омаханова. Сделать это, впрочем, было нисколько не трудно. Во-первых, потому, что подполковник в это время переносил ногу с камня на камень, то есть находился в неустойчивом положении. Во-вторых, Манап Мансурович даже не сопротивлялся и, кажется, сам после выстрела начал падать, чтобы спрятаться за камни и кусты, растущие между ними.
Отделение сопровождения сразу отреагировало на это совершенно правильно. Бойцы рассредоточились и пытались определить, откуда был произведен выстрел.
Старший сержант с любопытством просунул палец в отверстия, пробитые пулей в тулье фуражки. Он искренне любовался этой картиной и чему-то улыбался.
– Чему радуемся, товарищ страшный сержант? – спросил подполковник, намеренно меняя слово «старший» на «страшный», может быть, для того, чтобы обидеть парня.
– Радуюсь, товарищ подполковник, что мода пошла такая, на большие тульи в фуражках. Была бы она в обратную сторону направлена, то вы остались бы без головы, а я огреб бы строгий выговор от командира роты за то, что не уберег вас, снайпера не усмотрел. А как его углядишь? Он откуда-то шмальнул в вас и мигом смылся от греха подальше. А то ведь мы его поймать можем и шкуру с живого спустить.
– А ты, страшный сержант, умеешь с живых людей шкуру снимать?
– А то как же, товарищ подполковник. Я завсегда с превеликой радостью. Только вежливо попросите, непременно сделаю.
– Любого заказчика обслужишь? – продолжил подполковник допрос.
– Никак нет. Только того, кто заслужил.
– А кто определять будет, заслужил человек или нет? Как же без суда-то? А он может только такое наказание вынести, которое в уголовном кодексе значится. Как в этом случае поступишь?
– А вы как прикажете?
С одной стороны, старший сержант Горидзе понимал, что подполковник юстиции над ним издевался, с другой, он и сам отвечал ему
