Тайный груз - Олег Владимирович Кондратьев
– А что это ты нас в родственники-то быстренько записала?
– Как-то автоматически вырвалось «друзья и родственники»…
– «Черное» у тебя, однако, ассоциативное мышление. Дедушка Фрейд на таком не одну бы диссертацию построил.
– Ну, а чем ты не похож на какого-нибудь свояка или шурина? А я, например, на кузину? Зато в таком статусе наш голос приобретает выраженный оттенок официальности. А что ты обо всем остальном думаешь?
Толя понял, что Гюльчатай имеет в виду записанный разговор.
– О-хо-хо, Галчонок, по-моему, продолжают сбываться наши самые мрачные предположения. Дело здесь изначально было поставлено со впечатляющим размахом. Собственная служба безопасности! Сама экспедиция, которая на поверку оказывается лишь удобной «крышей»; свои люди не только на руководящих постах экспедиции, но и в привилегированных административных структурах вроде нашей лечебницы. Не стали бы умные и практичные дядечки из «Аль-Каиды» заваривать такую кашу только из-за нескольких десятков килограммов золотишка, даже вперемешку с мешком драгоценных камней! Нет, не подвела и на этот раз интуиция нашего Куратора. Чтоб ей пусто было!
– А меня очень заинтересовали операция «Изъятие» и фраза об обеспечении доставки груза на объект.
– Ну, по-моему, здесь как раз все просто и ясно. Работы по розыску и ИЗЪЯТИЮ фашистского клада они закончили. Теперь на повестке дня второй этап операции: незаметно вывезти с острова свои находки. Похоже, что это не просто чемоданчик с документацией, а весьма габаритный груз в нескольких ящиках. Пути перед ними два: воздушный и морской. Я склоняюсь ко второму варианту.
– Толик, это ведь не сколько-то там килограммов наркотиков через таможню протащить! Здесь должно быть какое-то специфичное, нетрадиционное решение.
– Вот и попытаемся что-нибудь раскрутить. Я утром дождусь здесь нашу «первую ниточку» – разлюбезного доктора Вениамина Николаевича – и попытаюсь что-то вытянуть. А ты снова пойдешь в офис экспедиции и самым активным образом продолжишь «собирать материал» для своего фильма или репортажа. Подозреваю, что там не одна-две ниточки, а целый клубок. Попытайся вычислить «посетителя» Вирского…
В палату, по-хозяйски распахнув дверь, неторопливо прошествовал Вадим. Сразу становилось понятно, кто теперь в клинике хозяин.
– Ну, что я могу вам сказать, друзья? Теперь у меня практически не осталось никаких сомнений в том, что наша уважаемая представительница среднего медицинского персонала вряд ли до самого утра издаст хоть какой-нибудь звук из опасения привлечь наше разгневанное внимание и не оторвет, пардон, свой трепещущий зад от кажущегося ей единственным спасительным местом жесткого стула на дежурном посту.
– Господи! Ты пытал ее? Ты вырвал ей язык, а саму приколотил ржавыми гвоздями к стулу?! Или пугал до столбняка своей черной рукой?
– Фи, как это неэстетично! Исключительно силой глубочайшего личного убеждения и непреодолимого мужского шарма. А как продвигается ваш «совет в Филях»? Я не пропустил ничего интересного? Хотя вот он, фельдмаршал, по-прежнему в койке, значит, время «гнать французов» еще не приспело.
– Цицерон ты наш доморощенный, Карамзин местного разлива. Такие поразительные способности не должны пропасть втуне. Вот поэтому ты и возглавишь охрану и оборону фельдмаршала до утра. И свято будешь соблюдать все предписания Гюльчатай, когда она принесет свое целебное снадобье. Хотя не пристало молодой девушке одной мотаться по ночному городку: я провожу ее до апартаментов, заберу лекарство и инструкции по применению и вернусь сюда. Скоротаем до утра время вдвоем.
– Как пожелаешь, милый, – голос Вадима мгновенно стал гнусав и приторен.
– Остепенись, пошляк!
– А знаете, девочки и мальчики, – Вадик посерьезнел, – хорошо бы нам обзавестись хотя бы фотороботами некоторых фигурантов «мурманского дела». Если, конечно, это можно с помощью Москвы провернуть за несколько часов. Я имею в виду Саллаха, Азера…
– Азер мертв!
– Ну, на всякий случай. Тела-то ведь так сильно обгорели…
– Очень интересная рекомендация! Действительно, прямая связь со Шпицбергеном здесь налицо. Чем черт не шутит, может, повстречаем на кривой дорожке заочных знакомых. Хотя проблемы есть: Саллах, например, в телевизоре появляется с густой бородой, в черных очках и тюрбане. Явно грим. С Азером, думаю, вопросов не возникнет.
– А нам остается всего-то делов: вычислить время, место, сценарий события «Х», его участников и предотвратить намечающуюся катастрофу вселенского масштаба!
– Мы что, когда-то чем-нибудь другим занимались?!
А более полусуток назад из окна опустевшего кабинета Семен Вирский проследил взглядом быстро удаляющуюся фигуру своего неожиданного посетителя, потом открыл ключом тяжелую дверцу массивного стального сейфа в углу, вытащил из специального внутреннего отделения небольшую – размером с ладонь – черную пластиковую коробочку, задумчиво повертел ее в руках и опустил, наконец, в карман брюк. После этого он торопливо покинул офис, едва заметно кивнув охраннику на выходе, сел в свою автомашину на ведомственной парковке и рванул с места так, что обиженно взвизгнула и задымилась шипованная резина.
Промчавшись минут семь в ему одному ведомом направлении, Вирский резко свернул вправо и по накатанному бездорожью проехал еще с километр. Потом заглушил мотор, вылез из уютного салона, огляделся и прошагал вперед метров сто. Только здесь, в полном одиночестве, едва различимый в темно-серых сумерках уже с расстояния десятка шагов, Вирский вытащил из кармана продолговатый предмет, прихваченный из офисного сейфа, и, нажав единственную кнопку на его торце, приложил к уху.
Это была последняя модификация компактного устройства связи, поступившего в распоряжение британских спецслужб. Устойчивый радиоконтакт гарантировался на расстоянии 30 километров и не мог быть запеленгован или заглушен известными средствами противодействия. Кроме того, обеспечивались повышенная четкость и громкость передачи звукового сигнала. Назвать такой уникальный прибор привычным словом «рация» просто язык не поворачивался, хотя именно функции этого широко известного устройства он и выполнял.
Ответ на свой вызов Вирский услышал секунд через двадцать. Голос действительно был удивительно четок, и отсутствовали обычные для эфира потрескивания электрических разрядов и фоновый шум. Несмотря на это, речь собеседника местами звучала как-то глухо, а отдельные слова произносились «в нос». «Может, аденоиды?» Разговор велся на русском языке, хотя некоторые слишком правильные, «книжные» обороты речи и не всегда верное употребление отдельных слов и выражений убедили Семена, что его визави вовсе не коренной «русак».
– Вы безусловно отдаете себе полный отчет, что воспользовались экстренным способом связи?
– Да. И предпринял все меры безопасности. Вопрос слишком серьезен, а времени, боюсь, катастрофически не хватает.
– Изложите суть. Максимально информативно, но немногословно.
«Информативности» оказалось достаточно, а вот «немногословную суть» явно захлестывали эмоции, потому что Вирскому казалось, будто собеседник недостаточно проникся ощущением реальной опасности или даже просто недопонял отдельные эпизоды его рассказа. Но тот словно прочитал мысли собеседника и перебил:
– Я не распоряжался живописать мне апокалиптические картины возможного недалекого будущего! В отличие от вас я знаком
