Лев Пучков - Тротиловый эквивалент
— Вся северная оконечность восточнее Садового — отлично, — сообщил через некоторое время Беркут-1. — Хорошо просматривается, прозрачность на уровне.
Южнее Садового — густовато, не ручаюсь. В целом зона чистая.
— Как насчет маршрутов? — уточнил Иванов.
— Через юг в Садовое. Через юг же — на Пролетарское. Пока так.
— Спасибо, Беркут. До связи.
Это летчик сообщил о наиболее удобных для отхода Сулеймана маршрутах — еще на земле договорились, чтобы эфир не засорять. В принципе, так и рассчитывали, прорабатывая все варианты возможного развития событий. Если Сулеймана не удастся нейтрализовать на месте, его десять раз успеют расстрелять огневые средства ВОП — до посадок от точки встречи более пятисот метров. Если ему все же удастся добраться до посадок (худший вариант, при наличии вертушек в воздухе — маловероятен), уходить лучше всего в одно из сел, расположенных неподалеку.
Там можно быстро поменять машины и вообще раствориться в обстановке. Вести огонь с воздуха по селу рискованно, гарантированно будут многочисленные жертвы среди «гражданского населения». История нам этого не простит.
В любом случае оба этих «если» — провал операции. Сулеймана нужно взять живым. Иначе вся операция теряет смысл. Зачем тогда, спрашивается, вообще все это затевали?
— Ну, надеюсь, до этого все же не дойдет, — буркнул Иванов, подбрасывая в костер почти сухое полено из «возимого» запаса ВОП.[28] — Вроде все продумали…
Трое «переговорщиков» — Иванов, Костя и Гле-быч, устроились не без определенного комфорта в двухстах метрах восточнее позиций ВОП. Взяли с собой пять складных стульев (алюминий, парусина) — два для гостей, развели костер, пили чай из термоса и молча ждали, поглядывая в сторону Садового.
Каждый думал о своем. Иванов в очередной раз осматривал местность, прилегающую к точке встречи, радовался, что не может обнаружить мастерски оборудованные Васей со товарищи позиции стрелков, и слегка переживал за лейтенанта Серегу. Серега — офицер аналитического отдела ГРУ, в команде по большей части пробавлялся ролью «силовика». Он мало в чем уступал Петрушину и Васе в бойцовских качествах, а анализом в основном занимались пара Иванов — Костя. Но, в отличие от Петрушина и Васи, вскормленных на войне с лезвия ножа, Серега — глубокий интеллектуал с отличными физическими данными, нежели машина для убийств. Ему, конечно, доводилось участвовать в рейдах и засадах, но это были мероприятия несколько иного характера. Потому что сидеть в кустах у брода в ожидании вражьего транспорта — это не совсем то же самое, что лежать пять часов подряд на открытом месте под слоем дерна и при этом не сметь шевельнуть пальцем.
Напомним: сейчас далеко не лето, хлопцев уложили в «скрадки» в конце «собачьей вахты» — примерно в шесть утра, сейчас 9.45… И фиг с ним, что ватиновая подкладка под брюхом да на тебе теплый «комбез» с капюшоном — попробуй вот так вылежать несколько часов, не дрогнув ни единым мускулом, а потом, без разминки, в нужное время произвести снайперски точный выстрел! Для тех, кто совсем не в курсе: это просто на пределе человеческих возможностей.
Попробуйте закопайтесь у себя во дворе, оставив крохотную щелку для глаз, и полежите часок даже летом. И вам сразу все станет понятно…
Глебыч имел обычный безмятежный вид и размышлял, как славно он сегодня проведет вечер у товарищей из бригады: у зампотыла именины, вот ужо присядем!
Помимо вида Глебыч имел на левом рукаве дурацкую санитарную повязку, а из-под бушлата торчал воротничок заправленного в штаны белого халата.
Насчет повязки и халата настоял Костя. Глебыч по легенде — медик, специально взятый для проведения «наркоанализа». Это для пущей достоверности, чтобы убедить Сулеймана в неукоснительном соблюдении с нашей стороны всех пунктов договора.
Любому мало-мальски сведущему человеку известно, что в нормальном варианте допрос под «наркозом» проводится в условиях медицинского стационара, с обязательным присутствием врача-анестезиолога, который, собственно, и должен вводить препарат. Товарищ, который собирается пренебречь этим правилом и провести подобный допрос в полевых условиях, должен быть готов к проявлениям со стороны «пациента» нетипичных реакций на препарат и иметь многократный опыт участия в подобных мероприятиях.
Иванов такого опыта не имел — у военной контрразведки иные методы добывания правдивой информации, и, вообще говоря, никакого допроса проводить не собирался. Но чтобы заставить Сулеймана поверить в реальность происходящего, дать ему возможность доставить к точке встречи живого сапера и вообще создать деловую обстановку, Глебыча сделали медиком. Он более других членов команды подходит на роль врача — вид у мастера был совсем не военный. Кроме того, по заверению Кости, врач — это… — …некое гармонизирующее начало. Положительный субстрат, гарант милосердия. Врач — не боец, его можно не брать в расчет при оценке соотношения сил. Объект должен реагировать на врача позитивно…
А дурацкая повязка и халат нужны для проявления со стороны объекта инициативы «позитивного суппорта». То есть, если Сулейман спросит: «А это что за хрен с бугра?» и получит ответ: «Это наш медик», будет маленькая натяжка по части доверия. Потому что этого врача рекомендует враг. Если же Сулейман сам оценит безмятежный вид Глебыча, в совокупности с аксессуарами — халатом и повязкой, и сам уточнит: «Это врач, что ли?», то в ответ останется лишь небрежно кивнуть и уточнить «Угу. Допрос с препаратом, без врача — никак…»
Вот таким образом все обосновал умный «жих» команды.
Сейчас Костя сидел у костра и опять чувствовал себя голым. Примерно как в тот раз, на базаре. Это, видимо, оттого, что в свое время всякой дряни по профилирующим предметам начитался. Вася бы, например, сейчас просто сказал:
«…Как-то оно тут того… Не того… Не фонтан, короче…» А Костя чувствовал именно это. Позади ощетинился стволами ВОП — слабое утешение и потенциальная угроза похлеще, чем «духи». До ВОП — двести метров, до посадок — пятьсот с гаком. В посадках наверняка не будет «зушек» и «АГС». Кто страшнее? Не дай бог, что-то не срастется — при первых секундах огневого контакта свои же и снесут к известной матери.
Сулейман на встречу припрется с поясом… Если «силовики» сработают не так, как надо, то-то будет весело!
Костя зажмурился и представил себе картинку: сочный шлепок, судорожный вздох, скрюченная рука рвет кольцо на поясе, оглушительный взрыв в узком кругу «переговорщиков», и…
— И мясо… — пробормотал Глебыч, с удовольствием причмокнув губами. — С кровью… Мно-ого мяса…
Костя дико вытаращился на лжедоктора и чуть не поперхнулся чаем. Коллеги из команды иногда удивляют. Не по профессиональной части, тут все понятно. А по жизни. Как брякнут что-нибудь — вроде бы невпопад, о своем, а по сути получается как раз в точку.
— Типа барбекю, — пояснил Глебыч, заметив странный взгляд товарища. — Михалыч делает. Радиатор на сильный огонь, на решетку — крупные куски. Сверху корочка такая, быстро схватывается. А внутри — сочная мякоть, с кровью. Они свинью будут резать, с осени кормили…
Ага, Глебыч предвкушает вечернее застолье среди своих. По поводу обстановки не напрягается, расслаблен, как будто друга в гости ждет. Правильно, жизнь продолжается. Стрелять из посадок вот так сразу никто не будет, они сюда на обмен приедут. Вон гарант стоит: «Рафик» с Аюбом, окруженный отделением уиновского спецназа. Прямо перед БПМ, под прицелом. Да и вертушки висят, этак радужно стрекочут, лаская слух…
***В 09.55 «Беркут» сообщил:
— Есть контакт. Три транспорта из Садового. Минут через пять будут.
— Понял, спасибо, — Иванов встал со стула, потянулся и размял плечи — словно к рукопашной готовился. Затем поднял руку вверх и, чуть возвысив голос, сообщил:
— Хлопцы — готовность номер один. Голос подайте.
— Готов, — сообщила едва заметная кочка в тридцати метрах левее точки встречи.
— Готов, — продублировала такая же кочка в тридцати метрах справа.
— Всегда готов, — завершил перекличку голосом Петрушина крохотный кустик спереди, в десятке метров слева от полевой дороги, уходившей к посадкам.
— Ну и славно, — Иванов на голоса головы не поворачивал, словно боялся взглядом выдать направление незримому противнику в посадках. — А мы?
— Да мы-то что… — сказал Костя. — Че нам, кабанам…
Иванов поправил «стрелку», висящую на резинке в рукаве, и счел нужным напомнить:
— «Стрелки» — только в крайнем случае. Если уж совсем ситуация в штопор ляжет. Смотреть честно, глаза не прятать… Да ладно, чего я — не маленькие…
— Кто «в жопу» подаст? — неожиданно уточнил Глебыч.
— Ну вот… — Иванов нахмурился и покачал головой. — Получается, ты один у нас умный?
