Альберт Байкалов - Дезинформация прошла
– Благодарю, – едва слышно проговорил Павлус.
– Кушай, – Халид показал взглядом на тарелку с мясом. – Бери, не стесняйся. Только не подавай внизу вида, что сыт.
– Я знаю, – торопливо закивал головой предатель, беря ломтик хлеба.
– Как тебе удалось вывести из строя телефон Крайнова? – брезгливо наблюдая, как Павлус с жадностью глотает почти не пережеванную пищу, спросил Халид.
– Этого делать не пришлось. Попросту не успел, хотя приготовил разряженный аккумулятор. Когда приехали к месту предполагаемого захоронения, я попросил его дать мне позвонить, – пробубнил он с набитым ртом. – Полковник как раз направлялся к яме с прибывшим туда раньше разведчиком. Ему уже сообщили, что информация не подтвердилась, и он сильно расслабился. Скривился, будто лимон съел, но дал. Я только отстал ото всех, как вы шарахнули. Пришлось его просто бросить и наступить ногой.
– Типа, испугался, – усмехнулся Халид.
– Да не «типа», а чуть в штаны не наложил, – хмыкнул Павлус.
– Хорошо, – задумчиво протянул Халид. – Как себя ведут немцы?
– Сидят и по-своему что-то бормочут, – пожал плечами фоторепортер. – А вот моя напарница все рассчитывает на побег. Весь подвал облазила. Неугомонная. Я ей, конечно, подыгрываю, как могу, но она уже далеко зашла. – Он на секунду задумался, затем вытер рукавом рубахи губы и слегка наклонился вперед. – Она меня подговаривает помочь оружие отобрать у тех, кто нам еду приносит. Выковыряла два обломка бетона размером с кулак и спрятала под нары…
– И как она себе все представляет? – Халид повеселел.
– Утром приходят двое, – Павлус покосился на Слона и перешел на вкрадчивый шепот. – Один приносит хлеб и воду, второй отправляется с тем, кто выносит ведро с парашей. Им оказываюсь я. Она что придумала, – он фыркнул, – я свой обломок бросаю в ведро и поднимаюсь наверх. Там, у люка или по дороге к канаве, достаю этот кусок и бью по голове своего сопровождающего. А она в это время мочит того, кто внизу. Сразу за кошарой лес. До двора далеко.
– Смелая женщина, – не без восторга проговорил Халид. – А откуда она знает, что дом на окраине села? – нахмурился он. – Насколько я помню, вас привезли ночью, а мешки снимали только, когда спустили вниз.
– Я сказал, – прибалт виновато опустил взгляд. – Спрашивала. Сначала я не думал, для чего.
– Ладно, это мелочи, – отмахнулся Халид. – Хотя хорошо, что предупредил.
– Еще она сухари готовит в дорогу, – зачем-то добавил Павлус и замолк.
Некоторое время Халид сидел молча. Затем внимательно посмотрел на предателя:
– Устал?
– Да уж, – кивнул тот. – Скорей бы все кончилось.
– Потерпи еще немного, – Халид с сочувствием посмотрел ему в глаза. – Когда настанет время отсюда уходить, мы сделаем вид, будто случайно нашли камни и сухари. Свалим все на тебя и разыграем всех этих слизняков. Потом ты получишь свои деньги и как договаривались…
– Если не секрет, как вы все планируете?
– Не секрет, – на секунду задумавшись, хмыкнул Халид. – Тебя будут бить, когда их выведут наверх, а потом мы устроим небольшой спектакль, – он провел большим пальцем по шее. – Твоя подружка увидит лишь начало казни. Им наденут мешки и усадят в машину. Будь спокоен, для русских ты станешь героем.
– Посмертно, – промямлил репортер, силясь улыбнуться. – А вы меня, – он вдруг пристально посмотрел в глаза Халида. – А вдруг…
– Ты не веришь мне? – Чеченец осторожно встал. – Я держу слово. Кроме того, твой хозяин хочет, чтобы ты работал у него в Лондоне. Он, кстати, не заинтересован в твоей гибели. Кто тогда из твоих коллег согласится сотрудничать с нами? А так, вербуя себе людей, мы будем им приводить в пример твой опыт.
– Логично, – Павлус успокоился.
– Слон, – окликнул телохранителя Халид, – уведи нашего друга.
Все это время скучающий в дверях громила оживился. Он многозначительно посмотрел на Халида и шагнул в направлении поднявшегося навстречу Павлуса. Тот не успел ничего понять, как мощный удар в переносицу оторвал его от пола и отправил в угол комнаты. Раздался вскрик и грохот.
– Ты его не убил? – с тревогой спросил Халид.
– Сейчас очухается, – Слон брезгливо вытер о штаны руку и поднял с пола задетый репортером стул.
В тот же момент Павлус, пробормотав что-то нечленораздельное, зашевелился.
Слон подошел к нему и, взяв за волосы, заглянул в лицо. Из носа несчастного хлестала кровь, стекая по подбородку на грудь.
– За что? – едва слышно прошептал он одними губами.
– Не волнуйся, – голос Халида был ровным и спокойным. – Ты долго отсутствовал. Журналистка может что-то заподозрить. Сейчас не утирайся. Внизу скажешь, будто заставили мыть пол, а потом избили.
– Но зачем так?.. – медленно поднимаясь с пола, простонал Павлус. Из покрасневших глаз текли слезы. Переносица заметно искривилась и на глазах набухала.
– Ты видел когда-нибудь, как врач вывихи вправляет? – спросил Халид. – Раз – и готово!
– Вы не врачи, а у меня, слава богу, не вывих, – с обидой проговорил Павлус.
– Ладно, – Слон похлопал его по плечу. – Не обижайся. Ты же не хочешь, чтобы кто-то тебя заподозрил в двойной игре? Вскоре ты станешь другим человеком, с другим именем и национальностью. Пойдем.
* * *Известие о зачистке привело Насрулло в замешательство. Одно дело, когда в доме находят раненого боевика, который приполз ночью. Другое, что в довесок к нему обнаруживаются еще четверо вооруженных мужчин. В первом случае можно оперировать неписаными правилами о помощи и презрением к доносительству. Но как объяснишь, что у тебя преспокойно, средь бела дня, обедают моджахеды. Вряд ли отвертишься от соучастия в банде. Некоторое время он сидел, растерянно глядя на вбежавшего сына, затем перевел взгляд на Вахида:
– Это не вы «хвост» притащили?
– Не гневи Аллаха, – спокойный голос Джина, поднявшегося со своего места, словно сорвал оцепенение с Исы и Шамиля. Слабо понимавший чеченский язык Татарин лишь по поведению и изменившемуся выражению лиц догадался, что возникла какая-то опасность, и без подсказки бросился к оружию.
Следя за действиями «моджахедов», Насрулло медленно встал.
– Если вы окажете сопротивление, то моя семья и дом…
– Не волнуйся, – Шамиль задержался в дверях, – мы не подставим ни тебя, ни твою семью.
Через минуту все были на улице. Тревога, охватившая людей, словно передалась животным. Захлебывались лаем собаки, мычали коровы, кудахтали куры.
Вахид прошел в сад. Его внимание привлекли кучи листвы между деревьями. Он обернулся к Насрулло:
– Где у тебя дрова?
– Под навесом, – тот указал рукой во двор.
– Иса, с Татариным тащите вязанки в сад. Шаман, забирай раненого и неси сюда. Ты, – он перевел взгляд на Турпала, – принеси воды.
Вскоре в саду закипела работа. Шаман отвязал от рюкзаков и собрал все куски брезента. Скидав их в ведро, залил водой. Турпал на пару с Насрулло и его сыном закладывали сырыми ветками рядом с одной кучей свернувшихся калачиком Ису и Татарина, у другой раненого боевика и Джина. Сверху закидали мокрым тряпьем и навалили листвы. Когда работа была закончена, Шаман отряхнул руки и, придирчиво осмотрев результаты труда, подошел к Насрулло.
– Как подойдут ближе, подожжете. Пусть тлеют. Меня свяжете и бросите на заднее сиденье машины. – Он перевел взгляд на Турпала: – Расскажешь этим шакалам, будто я остановил тебя на дороге. Заставил везти сюда. Потом вы с братом заманили меня в дом, предложив пообедать, где обезоружили и связали…
– Ты не скоро выйдешь на свободу, – лицо Турпала было удивленно испуганным.
– У меня нет другого выхода, – Шаман с шумом перевел дыхание. – Придется говорить, что сам шел сдаваться. Просто вам я об этом не сказал, а вы на всякий случай отобрали оружие. Так мы отвлечем солдат от сада и снимем с вас подозрения.
Говоря это, он невольно поймал на себе полный восхищения взгляд Турпала. Еще бы, наверняка этот парень поражен его готовностью пожертвовать собой.
– Нас еще могут обвинить, что мы дымом подаем сигнал о зачистке, – вновь заволновался Насрулло, но Шаман уже его не слушал.
Он отдал Турпалу автомат, снял разгрузочный жилет, нож:
– Насрулло, иди за ментами…
* * *Из штаба группировки Антона доставили вертолетом до расположенного близ Гуни поля, рядом с которым его поджидали на машине Банкет, Дрон и Гулидов. Отсюда до лагеря было полчаса езды.
– Вводные есть? – осторожно поинтересовался Дрон, когда он уселся на переднее сиденье «Нивы».
В ответ Антон лишь отрицательно покачал головой и задумался. Несколько раз он восстанавливал в голове план прилегающей к Ники-Хите местности, заблокированной армейцами и милицией. Вновь и вновь прокручивал в голове разговор с Шадриным.
Селение располагалось на северных скатах возвышенности. К его западным окраинам вплотную подступал лес. В полукилометре глухой распадок и русло пересыхающего летом ручья Бох-Джага. Сразу за ним несколько проселочных дорог. В одну из своих командировок он почти неделю рыскал в окрестностях этого села в поисках схрона боевиков. Предчувствие того, что Шадрин ошибается со своими выводами, сменилось беспокойством. Что-то было не так. С одной стороны, сведения, полученные контрразведчиками, могли быть умело запущенной бандитами дезинформацией. Обычно о местонахождении заложников столь высокого уровня знает узкий круг лиц, наиболее приближенных к главарям. Их не таскают за собой вместе с основным отрядом, перемещение которого достаточно легко обнаружить. Полковник Крайнов опирается на показания какого-то мальчишки, который, ко всему, на момент разговора с ним ни разу не был в отряде, а только собирался в него вступить. В пользу того, что в селе нет основных сил Большого, говорил и ночной радиоперехват. С другой стороны, бандиты могли выйти на связь, чтобы сбить военных с толку. Ничего не стоит отправить пару человек куда-нибудь в глушь с задачей «засветиться» в эфире. При этом выдать для правдоподобности ретранслятор, а самим укрыться под носом у армейцев. Однако из радиообмена явствует, что в сети работал кто-то из братьев Цицаевых. Они у Халида на особом счету, и он вряд ли станет им поручать задачи, с которыми может справиться кто угодно.
