Алексей Макеев - Там, где бьется артерия (сборник)
– Да, есть такая байка про несметные сокровища, – заговорил он с ироничными нотками в голосе. – Только все это пустая болтовня. В былые времена говорили, что клад запрятан на берегу Дона под старым дубом. Потом стали болтать, что он спрятан под Плетюхой. Третьим местом называли Ведьмину балку. Вроде того, богатства спрятаны в какой-то норе, но их охраняет сам Вий. Позже стали говорить, будто сокровища нашел переселившийся сюда отставной запорожский атаман Бунчук, для этого он даже свою душу продал нечистому. Вот казаки его и выгнали из атаманов…
– Ну а вы-то сами верите в существование клада? – уточнил Гуров.
– Никогда не верил и верить не собираюсь, – твердо заявил дед Василий. – Так вот… Богатства Бунчук вроде бы и нашел, да только попользоваться ими не смог – погубил его нечистый. Поплыл он на лодке сети проверять, но отчего-то перевернулся и утонул. А сундук со златом-серебром перед этим зарыл под своим домом. И как только он пошел ко дну, хутор в тот же день сгорел дотла. Люди потом по новой отстроились, да только то место, где именно стоял курень Бунчука, так и не нашли. А потому, чтобы клад найти, надо сломать все хуторские постройки и перекопать всю эту округу на сажень в глубину.
Гуров и Яшков, слушая его, невольно рассмеялись – ничего себе задачка! Кроме того, сообщил далее старик, если верить старым бывальщинам, клад охраняют некие загадочные сущности – михрюнчики и закусяки. Михрюнчики, по старым хуторским преданиям, – маленькие уродливые человечки с длинными, волочащимися по земле руками. Они способны проходить сквозь стены и любую толщу земли, наводить на человека морок и даже сводить его с ума. Закусяки – тоже карлики, с большой головой и обширной клыкастой пастью. Всякого, кто без соблюдения особых ритуалов прикоснется к кладу, эти создания безжалостно кусают. И хотя на теле ран не видно, в тех местах, где хотя бы коснулись зубы закусяк, появляются язвы, тело начинает разрушаться.
– Да-а-а… Уж придумали, так придумали! – усмехнулся Лев. – Послушаешь такое – начисто пропадет желание идти в кладоискатели. Скажите, Василий Селиверстович, а кто еще из ваших односельчан знает эту историю?
Старик, подумав, пожал плечами:
– Да в подробностях вряд ли кто знает.
По его словам, небылицу про тайные сокровища он слышал от своего деда. А дед был еще тот кремень – под пыткой никому ничего не сказал бы. Да и сам Василий Селиверстович, чтобы народ «попусту не смущать и не баламутить», насчет этого особо-то не распространялся.
– Всем говорю, что забыл, – качая головой, негромко рассмеялся старик. – Вот Павлуша сидит – тоже много чего знает. Да только он ведь тоже от нашего корня, тоже не из болтунов. Годов семь, а то и восемь назад ко мне приезжали какие-то краеведы-этнографы из Среднедонска. Вот им я все, как и вам, рассказал. Ну, они-то люди сторонние, да еще и научные. Они у меня не только про клад племени лытов, но еще и всякие другие бывальщины выспрашивали. Ну а что? Они приехали и уехали – чего переживать? А вот начни я брутовских такими баснями кормить – от хутора и щепки не останется. Люди-то на золото слишком падки, а поверить могут чему угодно, абы про богатство говорилось. Нет, своим ничего не говорю…
Рассказал дед и про визит к нему экс-уголовника Ананаса. Тот долго стоял над душой, уговаривая раскрыть тайну клада. Про сам клад он уже был наслышан – когда лежал в тюремной больничке, о сокровищах лытов ему рассказал умиравший от туберкулеза археолог, осужденный за хищение золотого украшения из скифского кургана. Даже назвал место, где когда-то мог находиться курень атамана Бунчука. Потому-то Ананас и прикатил в Бруты. Но дед Василий на все уговоры ответил категоричным отказом – забыл, и точка! Полгода спустя ему по секрету рассказали, что Ананас нашел-таки клад в погребе нежилого, заброшенного дома. А еще через день-два по хутору разнеслась весть о том, что Ананас убит.
Сразу же от деда Василия Лев отправился в местный продуктовый «шопчик», как именовали это торговое заведение жители хутора. Над его входом даже издалека была видна яркая вывеска «Вкуснятина. «Ряпунов». Когда Гуров поднялся на крыльцо, навстречу ему из двери магазина, занавешенной наборными шнурами из крупного бисера, вышли несколько женщин с сумками и пакетами разной наполненности. В помещении «шопчика» было пусто, лишь продавщица, только что отпускавшая товар, поправляла на стеллажах бутылки и яркие коробки. Увидев Гурова, как видно, уже зная, кто это такой, она обернулась к нему и поздоровалась, приветливо улыбнувшись. Решив, что он пришел за покупками, женщина спросила, что бы он хотел купить. Ответив на приветствие, Лев пояснил, что вообще-то он здесь по несколько иному поводу.
– Вы в этом магазине давно работаете? – поинтересовался он. – Вам доводилось видеть работавшую здесь до вас некую Тамару-Наири?
Услышав это имя, продавщица торопливо перекрестилась и протестующе замахала руками:
– Ой, только не здесь! Давайте выйдем на крыльцо, там поговорим. А то, боюсь, накличу на себя какие-нибудь неприятности. Сами же знаете, кем была… Гм-гм! Ну, понятно кто – не будем называть ее вслух…
Гуров согласно кивнул, и они вышли из «шопчика». Стоя под козырьком у входа, продавщица, назвавшаяся Ксенией, сообщила, что лично с Тамарой знакома не была, однако много о ней слышала. Сама она здешняя, коренная, но лет десять жила в райцентре. После развода с мужем, забрав сына, переехала к родителям. Вот тогда-то хозяин торговой точки Степан Ряпунов ее к себе и пригласил.
– Знаете, первое время я вообще не могла заходить в магазин, – в ходе разговора призналась Ксения, – захожу, а на меня как будто что-то давит. Такое ощущение, что в магазине постоянно находится кто-то посторонний, который на меня смотрит, смотрит, смотрит… И не я одна это ощущаю. Скажем, Степан Викторович здесь появляется очень редко. Только заглянет – и сразу же назад!..
О жизни Тамары-Наири в Брутах, об ее исчезновении она знала не больше прочих. Впрочем, как-то раз один из хуторян рассказал ей по большому секрету, что незадолго до исчезновения Тамары он случайно увидел у нее под прилавком какой-то странный пожелтевший лист плотной бумаги, на котором был изображен план какого-то населенного пункта. Скорее всего, Брутов. Причем один из прямоугольничков, изображающих дома, был обведен красным цветом, а рядом стоял знак вопроса.
– А кто этот человек? Как его зовут? – спросил Лев, мгновенно сделав вывод, что в услышанном от Ксении есть какая-то ощутимая зацепка.
– Я знаю только, что все его тут звали Хошей. Он одно время подрабатывал у меня грузчиком. До этого калымил у Тамары. Ну а сейчас, говорят, бомжует в Краснокуренном. Он…
Ксения разом осеклась, услышав за своей спиной недовольное:
– А чего это ты тут лясы точишь? Что, других дел больше нет?
Гуров оглянулся и увидел крупного мужика с пузом-рюкзаком, распирающим просторную рубашку. Сунув в карманы штанов волосатые руки, тот неприязненно взирал на Ксению и ее собеседника.
– Извините, Степан Викторович, просто покупателей сейчас нет, а-а-а… Лев Иванович попросил ответить на некоторые вопросы… – растерянно жестикулируя, заговорила та.
– Мне плевать на всяких тут Львов Ивановичей! – кривя рот, зло проорал Ряпунов. – Твое дело – стоять за прилавком. Нет покупателей – протирай стеллажи, поддерживай порядок. Ясно? Живо на место!
– Да, да, простите, Степан Викторович! – заторопилась продавщица, но ее остановил суровый оклик Гурова:
– Нет! Попрошу остаться! Я разговор еще не закончил. А ты, – одарил он пузана столь «приветливым» взглядом, что у того стразу же изменилась осанка с вальяжно-высокомерной на несколько даже согбенную, – язык свой прикуси. Ты у меня главный подозреваемый в убийстве бывшей продавщицы Тамары и сокрытии ее тела в Ведьминой балке. С тобой сейчас разговор будет особый.
– Па… Простите, но я сегодня уже был в райотделе, и меня уже расспрашивали о Тамаре Ромашовой. – Ряпунов вдруг позеленел и заговорил совсем иначе – с подобострастными, заискивающими нотками. – Я им все рассказал. Кстати, прошу извинить за мой резкий тон, но… Знаете ли, дорога, жарища, тут проблемы…
– Вот о них мы сейчас и поговорим! Так что вы еще хотели сказать про этого самого Хошу? – Лев снова повернулся к Ксении.
– Да, собственно говоря, особо-то добавить и нечего… – пожала она плечами. – У него здесь осталась дальняя родня – баба Поля Семенкина. Она живет тут, совсем недалеко. Вот, через два дома.
Поблагодарив женщину, Гуров повернулся к Ряпунову и некоторое время молча смотрел на него в упор.
– Я не считаю допустимым хамить кому бы то ни было, – наконец проронил он. – Но когда меня кто-то пытается унизить, к тому же прилюдно, с такими «умниками» у меня разговор однозначно жесткий. Итак, о Тамаре. Вы, гражданин Ряпунов, ее бывший работодатель. Вы один из тех, кто наверняка видел ее последним. Верно?
