Анатолий Сарычев - Без шума и пыли
Минут через пять гул вертолета начал снова приближаться.
Громовой голос сверху предупредил:
– Лодка! Заглушить мотор и остановиться! При неподчинении открываем огонь на поражение!
– Минут пять хода осталось! – всплеснул руками Иван Витальевич, еще больше увеличивая скорость.
– Давай пугнем супостата! – крикнул Сан Саныч, поднимая автомат с подствольником.
«На транспортнике пулемета наверняка нет. Раньше по крайней мере не было. Все его вооружение – это стрелки из люков, которые находятся сейчас в приятной расслабухе. Кто будет нападать на вертушку в средней полосе России? Основной десант вертолет уже высадил!» – промелькнуло в голове у Филарета.
Кусты по краям заросшей протоки слились в сплошную зеленую полосу. Лодка, несмотря на груз, неслась, едва касаясь днищем поверхности воды. Не снижая скорости, она пролетала повороты, прижимаясь бортом к сплошной стене кустов. Длинные ветки больно хлестали по лицам беглецов.
Фонтаны больше полуметра высотой встали метрах в пятидесяти впереди лодки.
Разом сбросив скорость, Иван Витальевич повернул мотор резко влево. Лодка, зарывшись носом в воду, развернулась на девяносто градусов и начала тормозить всем корпусом, теряя скорость.
Слева показался небольшой, метра в четыре длиной, пляжик, поросший изумрудно-зеленой травой.
Пулеметная очередь прошла впереди катера метрах в трех.
Филарет увидел, что в боковом проеме вертолета стоит детина, держа «ПК» с коробом как простую винтовку, выцеливая их лодку. Следующая очередь приходилась точно по корпусу. Злая усмешка исказила широкое лицо детины.
Лодка взревела мотором и прямо прыгнула на пляж.
Иван Витальевич рывком поднял мотор лодки, которая легко пронеслась по траве, ударилась в кустарники и о чудо! – снова попала на воду, по которой легко заскользила вперед.
Пулеметная очередь перечеркнула лодку, прострочив связанного пленного от головы до ног.
Граната из подствольника ударила прямо в открытый проем вертолета. Пламя беззвучно озарило его внутренность. Детина, выронив автомат, бесформенной куклой повис снаружи, болтаясь на привязных ремнях.
Пулемет выскользнул из его рук и упал на землю.
Вертолет задымил и сразу пошел вверх и вправо, удаляясь от лодки.
Лодка снова неслась по протоке, держа курс на юго-восток, как по солнцу определил Филарет.
Высокие фонтаны воды из пробитого пулями днища били высоко вверх.
Отрезав одним взмахом ножа кусок рубашки от убитого чеченца, Филарет стал забивать пробоины самодельными затычками.
Сан Саныч и Лариса бросились помогать ему, стоя по щиколотку в воде.
Лодка неожиданно сбросила скорость и свернула в протоку.
Ткнувшись носом в песчаный берег, она остановилась.
Мотор сразу заглох.
Звенящая тишина была настолько осязаемой, что у Филарета заболели уши.
– До пристани метров пятьсот по берегу. В таком виде соваться в поселок – все равно что самому надевать на себя наручники. Я вставлю деревянные затычки в пробоины и потихоньку поплыву за своей подругой, – объяснил ситуацию Иван Витальевич.
– Спасибо большое! Вот ваши деньги! – закончил разговор Филарет, отсчитывая от порядком похудевшей пачки причитающийся ему гонорар.
Шум мотора показал, что они действительно рядом с лодочной станцией поселка. Тем более что звук катера «Прогресс», хозяином которого был механик железнодорожной станции Назар, был Филарету хорошо знаком.
Глава 35
Не доходя метров пятьдесят до пристани, Филарет свернул направо, вброд перешел через узкую протоку и, выйдя на плес перед узким озером, поросшим камышом, остановился перед полуразвалившимся шалашиком, сделанным тоже из камыша. Со вздохом облегчения свалил две сумки с деньгами на землю, вытер пот со лба и попросил:
– Вы, ребята, посидите здесь в шалаше, а я смотаюсь за своими вещами в поселок.
Сан Саныч полез внутрь шалашика, осматривать новое жилище, а Лариса, наморщив лобик, о чем-то сосредоточенно размышляла.
– Раз тебя везде ищут, то отпускать тебя одного в поселок – это лишние заботы и волнения. Меня в этом поселке никто не знает. Если сменить еще цвет волос, то и тем более. Решено – я с тобой иду на подстраховке.
– Сан Саныч! Там в шалашике пошуруй саперную лопатку! Пока мы с Ларисой будем ходить по делам, отойди метров на двадцать и, сняв дерн, аккуратно спрячь сумки. Не ровен час, кого-нибудь нелегкая сюда приведет!
Филарет тем временем сделал звонок.
– Тетя Валя! Добрый день! Как ваше драгоценное здоровье?
– Ты мне голову не морочь! Привез рыбу, так и неси ее на работу! Нечего мне мозги пудрить! – отрезала старая чекистка и бросила трубку.
– Все, время пошло! – крикнул Филарет, направляясь по едва заметной тропинке в сторону поселка.
Запыхавшаяся Лариса догнала его только через сто метров.
Тропинка петляла между аккуратных круглых озер, соединенных между собой чистыми, не заросшими камышом протоками со светло-зеленой водой. Через протоки были перекинуты аккуратные деревянные мостки с резными деревянными перилами. В озерах беззаботно резвились гуси, утки, лебеди.
– Прямо какой-то Эдем! Тишина какая! Красиво, как в раю! – восхитилась Лариса, полной грудью вдыхая напоенный разнотравьем воздух.
– Это губернаторские рыбные пруды. Сюда без специального пропуска никого не пускают. Рыбу и птицу отсюда отправляют на стол самому президенту! – сказал Филарет. Но думал он о своем.
«Тетя Валя дежурит на проходной сразу в двух организациях: локомотивном депо и дистанции сигнализации и связи. Бабуся она сейчас одинокая и, кроме работы, ничего не хочет и не признает. Судя по графику, сегодня она должна дежурить в дистанции связи. Туда и направимся!» – решил Филарет, сворачивая по тропинке налево.
Дырка в металлическом заборе вывела их как раз к двухэтажному зданию дистанции сигнализации связи железнодорожной станции Светлый.
На деревянной скамейке перед крыльцом сидела баба Валя и с равнодушным видом курила «Беломор», аккуратно стряхивая пепел в металлическую урну, стоящую справа от нее.
Увидев подходящего с Ларисой Филарета, баба Валя, в действительности Валентина Трофимовна Чепцова, поднялась со скамейки и неторопливо, вперевалочку пошла внутрь здания. Узкая, по-девичьи стройная фигура Валентины Трофимовны не подходила для такой походки, и Филарет удивленно посмотрел ей вслед.
Филарет засек ее быстрый взгляд, который она бросила вокруг, равнодушно мазнув им по подходившим людям.
Дверь в здание дистанции связи оказалась не закрытой.
Глухие голоса доносились с первого и второго этажей.
Вторая дверь справа оказалась широко открытой. В метре перед дверью стоял старинный квадратный стол с толстыми дубовыми ножками. За столом, застеленным белой скатертью, сидела Валентина Трофимовна и пила из большой пиалы чай, аппетитно закусывая баранками, целое блюдо которых украшало середину стола.
Две чистые пиалы стояли перед двумя стульями в торце стола в ожидании гостей.
– Давай рассказывай, зачем тебе старуха понадобилась! – ворчливо сказала Валентина Трофимовна, наливая из коричневого керамического чайника горячий чай.
– Теть Валя, понимаешь, такое дело, – начал мямлить Филарет, вертя в руках пиалу.
– Ты мне голову не крути, а говори как на духу! – приказала Валентина Трофимовна, не забывая посматривать в пустой коридор.
– Надо сходить ко мне домой и забрать из тайника шкатулку! – наконец решился сказать Филарет. На душе у него сразу полегчало.
– Всего-то и делов, касатик! Пойти и взять шкатулку, в которой, наверное, килограмм золотых царских монет или полкило брюликов, а могет быть, и шпионские донесения врагам нашей Родины, за которые сошлют старуху на лесоповал? – испытующе посмотрела Валентина Трофимовна на своего гостя.
– Я при вас шкатулку открою и покажу, что в ней лежит, – пообещал Филарет, не зная, то ли ему вежливо отказали, то ли согласились.
– Ладно. Долги надо отдавать! Ты когда за мою внучку вступился, никаких условий не ставил и жизнью своей рискнул, просто за девчонку, как настоящий мужик.
– Да я никогда, никому ничего не говорил, – начал отказываться Филарет, смущенно теребя конец скатерти.
– Соколик! Я таких, как ты, по пять штук за дежурство колола, а он из себя девственницу корчит! – махнула рукой Валентина Трофимовна и, налив себе чай, начала рассказывать: – Прибежала внучка вся в слезах. Бабуля, говорит, меня сейчас около дома трое чужих в кусты затащили и чуть не изнасиловали, спасибо, дядька здоровый проходил, этих нелюдей покидал в разные стороны.
Бабушка дубинку милицейскую в руки, фонарик – и с внучкой на место побоища. Смотрю, орелики лежат в кустах и не двигаются. Два трехсотые, а один двухсотый.
Внучку домой отправила, а сама стала место происшествия осматривать. Парни лежат все здоровые, срока мотали, по наколкам видно. Тот, который жмурик, три раза сидел, по тяжелым статьям, по наколкам видно, а двое живых так себе, шушера. Смотрю – твоя ксива валяется, я ее, конечно, в карман.
