Сергей Зверев - Компромат на президента
– Нет, – не отрываясь от страницы, произнес Николай и ткнул пальцем в журнал, – вот эту.
– Вкус у вас есть. С его типом лица я бы тоже выбрала эту прическу. Странно, сами вы носите прическу, которая деформирует овал вашего лица, а он у вас, кстати, идеальный. Я бы вам посоветовала…
– В другой раз. Я уже привык ходить так, и поздно менять привычки. Мы спешим, приступайте, – сухо ответил Порфирьев.
Щелкали ножницы, гудела машинка, сменялись насадки, о предназначении и существовании которых ни Николай, ни Павел понятия не имели. Девушка работала виртуозно – ни одного лишнего движения, ни суеты, ни колебаний. Наконец она продемонстрировала итог.
– Устраивает?
– Вполне, – отозвался скупой на похвалы начальник охраны.
Павел с ужасом смотрел, как Порфирьев, не моргнув глазом, выкладывает за стрижку полторы тысячи рублей.
– Если вам понравилось, приходите еще, – сказала парикмахерша.
Павел на улице сразу же ощутил, что волос на голове стало меньше, ветер добирался до самой кожи. Он уже не спрашивал, куда и зачем едут. За темными стеклами джипа проносились здания центра города, их сменили новостройки.
За Кольцевой машина свернула на малоприметную дорогу, обогнула поле, лесок. На берегу небольшого водохранилища возвышались три новомодных дома под одинаковыми синими металлочерепичными крышами.
«Заборы здесь высокие, метра по три», – прикинул на глаз дачник.
Водитель не сигналил, просто подкатил к воротам и остановился. Железная створка поползла в сторону. За забором начинался такой изумительный порядок, что Павлу тут же стало стыдно за самодельную альпийскую горку, которую он соорудил этой весной. Туевая аллейка вела к крыльцу, с обеих сторон обсаженному розовыми кустами. У двери зеленели мясистые пальмы в кадках, а фасад дома был густо увит виноградом. Порфирьев не спешил выходить, приспустив стекло, вглядывался в окна дома. Наконец махнул рукой и сказал:
– Выходи. И доски свои забирай.
Павел с брусочками под мышкой выбрался из машины, разноцветные плитки дорожки лежали ровно, швы заделаны были идеально. Он остановился, не зная, куда идти. Николай перехватил связку брусков.
– Повернись боком, – командовал Порфирьев, – стань к дому спиной. А теперь пройдись перед крыльцом, только спину держи ровней. Задери голову и посмотри в небо. На дом и по сторонам не смотреть!
Павел чувствовал себя солдатом-новобранцем на плацу. Порфирьев же был для него кем-то вроде сержанта, который не может быть доволен рядовым уже в силу того, что он сержант.
– Не торопись! Больше достоинства! – Порфирьев сунул Павлу солнцезащитные очки, – надень.
Испытание оборвалось внезапно. Не успел дачник обойти клумбу, как Порфирьев щелкнул пальцами:
– Годен. Андрей, проводи гостя в его домик.
Водитель махнул рукой. Вскоре Павел миновал сад за домом. У самого забора стояло небольшое строение, сложенное из красного кирпича, что-то среднее между сторожкой и баней.
– Проходите.
Павла провели внутрь, пол был еще влажный после уборки. В воздухе чувствовался запах дезодоранта. Все двери открыты. Небольшая комната с кроватью, телевизором и видеомагнитофоном, кухня с холодильником и плитой, ванная комната, вот и все, что разместилось на площади около двадцати пяти квадратных метров.
– Располагайтесь, если что потребуется, воспользуйтесь телефоном, – голос водителя звучал ровно, без эмоций.
Не успел Павел опомниться, как входная дверь закрылась и щелкнул замок. Он даже не сразу поверил, что его заперли, – подергал ручку.
– Эй! – позвал он и прислушался.
Шаги удалялись, гравий хрустел под подошвами ботинок. Только сейчас Павел заметил, что на окнах стоят решетки. Он обошел домик, все в нем было предусмотрено для жизни нетребовательного одинокого мужчины. В ванной на полке над умывальником лежали тюбик зубной пасты, запакованная щетка, станок и пена для бритья. Холодильник оказался забит под завязку пивом, снедью. Вот только телевизор не брал ни одной программы, а работал лишь как довесок к видеомагнитофону. И телефон оказался странным, без диска и без клавишей набора – корпус с трубкой. Поколебавшись, Павел снял трубку, поднес к уху. Вместо гудков в ней сразу же прозвучал суровый мужской голос.
– Слушаю. Что вы хотели?
– Связь проверяю, – неуверенно произнес дачник и тут вспомнил: – У Николая остались мои бруски, я с ними приехал.
Последовала пауза, рядовой охранник несколько секунд соображал, кто такой Николай.
– Их принесут к вам в дом вместе с обедом.
– Спасибо… – пробормотал Павел и положил трубку.
«Жратвы полно, а еще и обедом кормить будут».
Перспективы вырисовывались какие-то странные, а необъяснимое, странное всегда пугает.
Когда принесли обед и обещанные деревянные бруски, Павел спросил:
– Из дома выходить можно?
– Прогулка в три, – ответил немногословный охранник, и вновь клацнул замок входной двери.
Павел гулял по участку, к воротам старался близко не подходить, лишь только он приближался к ним, как тут же из будки выходил охранник и упирался в него немигающим взглядом. Занавески и жалюзи в большом доме закрывали окна – все до единого, так что даже нельзя было понять, обитаем он или нет.
Смертельная скука овладела Павлом. Казалось бы, с чего? У себя на даче он мог по нескольку дней кряду не покидать участок, с утра до вечера валяться на кровати. Но там он сам распоряжался своим временем, сам решал – бездельничать или работать, а тут все решалось за него. И сколько еще ждать, было непонятно.
Глава 12
– Добрый день. Мне бы сто долларов купить.
– Пожалуйста.
Девушка, сидевшая в обменнике за кассой, меньше всего любила обслуживать таких клиентов. Старики капризны во всем, особенно в отношении денег. То им купюра старая, то им кажется, что их обсчитали, а начнешь доказывать – могут вообще передумать.
Старик с интеллигентным лицом извлек из бумажника и отсчитал купюры.
– Посмотрите, кажется, правильно.
Девушка привычным жестом распрямила загнутый уголок одной из пятисоток. Сперва бросила в ящичек монетки на сдачу, а потом положила сверху сотку. Старик извлек бумажку, распрямил, поднял к свету. Кассирша чуть заметно улыбнулась.
«Молодой бы уже давно вышел из кабинки», – подумала она.
А старик разглядывал и разглядывал сотенную купюру. Та была старого образца, но, видно, в употреблении почти не ходила, прежний владелец лишь один раз перегнул ее пополам.
– Вам что-то не нравится? Я могу дать и нового образца, с большим портретом, – отозвалась через динамик девушка, – но на ней что-то по-арабски написано. Вряд ли арабы на американских деньгах хорошие слова рисуют.
– Да-да, наверное, какое-нибудь ругательство написали, – задумчиво проговорил пожилой мужчина, не отрывая взгляда от старой сотки, – вы уверены, что она подлинная?
– На все сто! – засмеялась девушка.
– А вы проверяли?
– Могу при вас еще раз проверить.
– Если не трудно, – дрогнувшей рукой пенсионер положил купюру в ящичек, припал носом к стеклу, затаив дыхание глядел на то, как девушка водит банкнотой по магнитному детектору, как просвечивает ее ультрафиолетом.
– Все в порядке. Я подлинные доллары от фальшивых с ходу без детектора отличаю. Профессия у меня такая. Вы же тоже в своей профессии дока.
– Я дока в своей профессии, один из лучших, – глаза старика забегали.
– Ну что, не будем менять на сотку нового образца?
– Нет, что вы, зачем? Раз вы обещаете, что она подлинная.
– Подлинная, хотя и старая.
Пенсионер старательно заправил сотку в портмоне и засунул бумажник на самое дно глубокого пиджачного кармана.
– Деньги всегда деньги, если за них можно что-то купить, – сказал старик с загадочной улыбкой, – вы возьмете их у меня, если придет время обменять на русские рубли?
– И не только я. Их у вас в любом обменном пункте примут по всему миру. Мы же работаем по международным стандартам, – сказала обменщица, – такие приборы стоят повсюду.
– Спасибо, – мужчина просветлел лицом, – вы сами не можете знать, как вы меня… – он задумался, – порадовали, это не то слово. Воодушевили…
«Странный старик, – подумала девушка, – но все старики странные. Столько всего на их жизнь пришлось. Пережил же он и Сталина—Гитлера, и Хрущева, и Брежнева с Черненко—Андроповым—Горбачевым».
– На Лубянку, – бесцветным голосом проговорил старик, обращаясь к водителю такси, – да-да, на саму Лубянку, к самому страшному зданию во всей Москве.
– Не такое уж оно и страшное, после того как убрали памятник Железному Феликсу.
– Вы не знаете этого, молодой человек, вам не приходилось бывать внутри.
Таксист покосился на странного пассажира.
Уже подъезжая к площади, он поинтересовался:
– Вам к какому подъезду?
– К любому, – отвечал пассажир, глядя на окна здания.
