Александр Тамоников - Пятеро смелых
Прогуливаясь по двору и потирая руки, он размышлял над следующим действом.
Захват русских граждан в Турции был первым пунктом его грандиозного плана, полностью одобренного Реджепом Дари. Переправка пленников в Сирию – вторым. Пресс-конференция – третьим. Четвертым пунктом значился еще один видеосюжет, но исключительно с русскими мужчинами. Сделать его должен был сирийский оператор, без участия иностранных журналистов.
Гурди подозвал помощника и распорядился:
– Декорации оставляем прежними. Русских мужчин переодеваем в красное и ставим на помост. Далее как обычно.
– Понял тебя. А женщины?
– Они больше не нужны.
– Прикажешь организовать казнь?
– Не торопись. Я подумаю, как от них избавиться. Поторопись с мужчинами. После обеда все должно быть готово!
– Будет сделано, – заверил тот босса и поспешил выполнять приказание.
«Что же делать с женщинами? – раздумывал Мохаммад, обедая в отдельной комнате на втором этаже усадьбы. – На сегодняшний момент они являются использованным материалом. Какую еще выгоду можно извлечь из их пребывания в наших руках?»
Перерезать им глотки, расстрелять или скормить собакам можно было в любую минуту. Но не для этого он посылал в Турцию своего заместителя Алима Кадира и одну из лучших боевых групп под командованием Андира Исмаила. Его люди рисковали собой, перетаскивая пленников через границу.
Правда, имелась еще одна причина, сдерживающая его желание отдать приказ о казни двух молодых женщин. Та, что была повыше и постройнее, ему определенно приглянулась. Что, впрочем, неудивительно. Такая красотка не могла оставить равнодушным ни одного нормального мужчину.
Когда ее допрашивали, она назвала свое настоящее имя. Звучало оно для арабского мира странно и необычно – Лариса. Такие имена использовались в славянских странах, да еще, пожалуй, в Греции.
Размышления не оставляли Гурди и после обеда, когда он был занят подготовкой второго видеосюжета – с пленными русскими мужчинами.
– Мохаммад, мы готовы для съемки, – вернул его в реальность помощник.
Он вздохнул, обернулся и заявил:
– Да, надо поторопиться, иначе солнце опустится к горизонту и придется использовать искусственный свет.
На центральной части помоста на коленях стояли три русских пленника. На телах – красные балахоны, на глазах – широкие повязки, руки заведены назад и связаны, головы смиренно опущены. Позади каждого пленника вооруженный воин. Стандартная картина перед казнью.
У камеры в полной готовности застыл оператор, рядом его ассистент. Звукорежиссер у записывающей аппаратуры, помощник держит на длинном шесте микрофон. Еще двое заняты светом.
Для съемки действительно все готово. Осталось лишь войти в кадр и дать команду о начале.
Гурди приблизился к помосту и еще разок придирчиво осмотрел каждую деталь. Он шагнул к одному из русских парней и поправил балахон, завернутый ветром.
Потом Мохаммад взял микрофон и сказал оператору:
– Начали.
– Внимание! – Тот поднял руку. – Начинаем!
Над съемочной площадкой повисла тишина.
– С вами разговаривает Мохаммад Гурди. Я обращаюсь к высшему руководству России. Эти трое – ваши соотечественники, захваченные нами в плен. Они приговорены к смерти, но мы хорошо с ними обращаемся, оказываем медицинскую помощь, даем воду и пищу. Несмотря на жесткий приговор, мы готовы даровать им жизнь и отпустить. Но это произойдет при одном условии. Российская авиация должна прекратить атаки всех провинций, граничащих с Турцией. На выполнение наших требований мы даем вам ровно трое суток. Если спустя означенного срока воздушные атаки не прекратятся, то все трое будут незамедлительно казнены. Да поможет нам Аллах!..
После ужина Гурди решил спуститься в подвал и проверить несение службы караульными. Заодно навестить пленных, глянуть на обворожительную Ларису.
Двое охранников, как им и полагалось, находились у бокового входа в подвал. Начальника караула на месте не оказалось. По словам его подчиненных, он понес на кухню грязную посуду с остатками ужина.
– Как ведут себя пленные? – спросил Мохаммад.
– В основном тихо, – ответил пожилой охранник. – Иногда мы слышим, как они переговариваются между собой.
– У женщин больше не случается истерик?
– Нет.
– С вами заговорить не пытаются?
– Такого не было. Да мы и не поймем их слова. Они же русские.
Ответы пожилого воина Гурди понравились. На вид ему было лет шестьдесят. Лысеющая голова, седая бородка, морщины по лицу и рукам, довольно объемный живот.
– Как тебя зовут, брат? – поинтересовался он.
– Салман я.
– Давно служишь в наших рядах?
– Третий год.
– Похвально. Открой-ка мне дверь. Хочу проверить вашего товарища, заодно побеседовать с русскими.
Салман снял ключ, висевший на шее, отпер замок и шагнул назад, уступая дорогу. Мохаммад спустился по короткой лестнице.
Третий охранник прохаживался по коридору под единственной тусклой лампой.
«О, дисциплинированный мальчишка – бодрствует и исправно несет службу! Даже не сидит, привалившись спиной к прохладной стене, – с удовлетворением отметил про себя Гурди. – Неплохой урок в виде показательной порки преподал им Умабор».
Парень действительно выглядел очень молодо. На лице его не было даже намека на бороду. Только родимое пятно на левой щеке в форме небольшой оливки да нахальный взгляд подвижных карих глаз.
– Сколько тебе лет? – спросил Мохаммад, остановившись напротив охранника.
– Скоро исполнится семнадцать, – гордо ответил тот.
– Сдается мне, что ты меня обманываешь.
– Нет. Точнее, почти не обманываю. Месяц назад мне исполнилось шестнадцать.
Гурди рассмеялся и похлопал героя по костлявому плечу.
– Ты уже полноценный воин! Во сколько тебя сменят?
– Минут через десять.
– Женщины в этом помещении? – спросил Мохаммад и указал на дверь, хотя прекрасно знал ответ.
– Да, здесь.
– Как же тебя зовут, мой юный брат?
– Вахид, сын Якуба.
– Дай мне фонарь, Вахид, и открой дверь.
Войдя в кладовку, он прищурился, заставляя глаза быстрее привыкнуть к полумраку. Затем вспомнил, что держит в руке фонарь, и включил его.
Желтый луч выхватил из темноты двух молодых женщин, сидевших рядом на расстеленных тряпках. На обеих была гражданская одежда, отбирать которую у них после съемки не стали. Сбоку от обустроенного местечка стоял кувшин с водой, в дальнем углу – ведро для вполне понятных целей.
Лариса сидела ближе к двери.
Мохаммад подошел к ней, наклонился.
Русского языка он не знал, поэтому спросил на английском:
– Тебя покормили ужином?
Девушка говорить не пожелала.
Зато другая, владевшая английским, резко заявила:
– То, что нам принесли, нельзя назвать ужином.
– Разве я с тобой разговариваю?! – вскипел Мохаммад.
Та надула пухлые губки и замолчала.
Мужчина прикоснулся к плечу Ларисы, погладил ее волосы. Она не шелохнулась и не произнесла ни слова.
– Спроси, есть ли у нее просьбы или пожелания, – не отрывая взгляда от русской красавицы, сказал Гурди. – Я могу исполнить все – например, накормить вкусным ужином, обеспечить душ, хорошую одежду и ночлег в чистой удобной кровати.
Темноволосая девушка перевела его фразы.
Но Лариса лишь качнула головой. На ее лице не было ни эмоций, ни живых красок.
Он провел ладонью по согнутой коленке женщины, едва прикрытой подолом темной юбки, коснулся пышной груди и нащупал сосок через тонкую ткань накидки.
Лариса съежилась в комок, прижалась к стене, вдруг выбросила вперед маленький кулачок и попала мужчине в пах.
Мохаммад взвыл, сложился пополам и упал на колени. Фонарь покатился по полу, выписал дугу и замер, освещая посрамленного главаря боевиков.
Удар вышел несильным, но невероятно точным и болезненным. Встать он смог только через минуту.
Его правая рука нервно нащупала рукоятку пистолета. Гурди вытащил оружие из кобуры, передернул затвор и приставил ствол к голове Ларисы. Указательный палец напрягся.
Внезапно Гурди подумал: «Если я сейчас выстрелю, то все мучения для нее закончатся. Быстро и безболезненно. Нет, она заслужила страдание и получит его сполна!»
Он мягко спустил взведенный курок, перехватил пистолет поудобнее и занес его над головой.
Удар рукояткой пришелся в висок Ларисы. Потом главарь бандитов несколько раз пнул ее ногой. Досталось и брюнетке, сидящей рядом с подругой. Та охнула и сразу завалилась набок.
Лариса прижала ладонь к кровоточащему виску, что-то громко сказала боевику и склонилась над двоюродной сестрой.
В соседней камере послышались шум, возня, хлипкая дверь начала ходить ходуном. Русские мужчины услышали, что в камере женщин происходит какая-то беда, и что-то возмущенно кричали.
Мохаммад вышел в коридор под единственную лампу, поднял пистолет и дважды выстрелил в дверь мужской камеры. Шум и крики сразу прекратились.
