Б. Седов - Культурист
Вращающий баранку дородный таксист откашлялся и бросил заинтересованный взгляд в зеркало заднего вида. Даже ему, повидавшему на своей работе всякое, вряд ли прежде приходилось слышать подобное. Включив указатель поворота, он прижал машину к бордюру, обернулся назад и сочувственно посмотрел на Невского, буркнув:
– Приехали, командир. Чемодан сам достанешь? Там открыто.
Влад угрюмо кивнул, протянул мужику мятый червонец, открыл дверь, обошел «Волгу», помог выйти Юле, торопливо достал из багажника сумку и почти бегом ринулся вслед за любимой, пошедшей к дому. Догнав, взял за локоть, бесцеремонно развернул лицом к себе и, глядя в ее холодные, безразличные ко всему глаза, затараторил:
– Юленька! Любимая моя! Не надо! Не делай глупостей! Ты просто очень устала! Тебе нужно отдохнуть! Я… я вызову врача!.. Ты… Господи, неужели ты не понимаешь, что эти долбаные святоши просто «разводят» тебя, чтобы ободрать, как липку?! Не надо! Не… оставляй меня! Ты нужна мне! Я тебя люблю и хочу, чтобы у нас была семья, дети! Я не смогу без тебя жить! Ну что ты молчишь?! Скажи хоть что-нибудь!
– Я уже все сказала, – на лице Юли не дрогнул ни один мускул. Оно было неподвижно, словно маска. – Мы должны расстаться. Твои слова ничего не изменят. Уходи. Пожалуйста. Прямо сейчас. Собирай вещи и уходи. Все закончилось. Я… не хочу тебя больше видеть, Владик. Никогда. У нас нет семьи. И нет будущего.
Сказав это, Юля решительно повела плечами, освобождаясь от стиснувших их пальцев Невского, швырнула в лужу подаренные ей розы и зашла в подъезд, громко хлопнув дверью. Раздавленный, вконец опустошенный Влад еще некоторое время тупо глядел на щербатую серую стену арки с намалеванной на ней эмблемой футбольного клуба «Зенит», а потом поднял чемодан, перешагнул цветы, поднялся на третий этаж и вошел в квартиру, в одночасье ставшую такой же чужой, как и ее хозяйка. Юля стояла возле окна гостиной, смотрела на протекавший внизу канал, и один взгляд на ее лицо гасил последние робкие лучи надежды. Слова были бессильны что-либо изменить. Достав из шкафа в прихожей большую спортивную сумку, Невский молча обошел квартиру, бросая в сумку одежду и книги, – ничего более ценного, принадлежащего ему, в этой квартире не было. Последними кое-как затолкал сверху черные выходные ботинки и втиснул в боковой карман станок «жилетт» и аэрозоль с пенкой для бритья. Вот и все. Невский закинул сумку на плечо, постоял на пороге, глядя на неподвижную, словно памятник, Юлю, тщетно дожидаясь того, что она обернется, а потом, чувствуя, что на глаза снова вот-вот навернутся предательские слезы, пулей выскочил на лестничную площадку и с грохотом скатился вниз.
Брошенных Юлей роскошных алых роз в луже уже не было. Забрали. На том месте, спиной к проходу, стоял раскачивающийся алкаш и мочился на стенку. Кулаки Невского непроизвольно сжались, но в последний миг он сумел сдержаться и прошел мимо бухарика. На душе было так паскудно, что хотелось набить кому-нибудь рожу. Крепко набить, до кровавых соплей и сломанных зубов…
Невский долго шел пешком через центр – только бы двигаться, делать хоть что-нибудь. И даже не заметил, как ноги на автопилоте вынесли его на Сенную, где среди людской толпы тусовались скупщики валюты и золота. Влад огляделся, сел на скамейку. Рука сама нащупала в кармане куртки сложенную пополам пачку долларов. Четыре тысячи. Последний резерв. Кроме этих денег и набитой барахлом спортивной сумки, у Влада не было теперь ничего – ни квартиры, ни машины, ни собственного бизнеса, ни любимой. Хоть прямо сейчас садись на поезд и возвращайся в Ригу. В Ленинграде его больше ничто не держало. За последние сутки он потерял все, что имел. Но, прислушавшись к внутреннему голосу, Влад понял: уезжать он не хочет. Почему? Наверное, не последнюю роль здесь играло уязвленное мужское самолюбие. Не хотелось признавать себя неудачником и выглядеть таковым в глазах мамы и Димки. Ради Юли он продал долю в перспективном бизнесе, поставил на прошлой жизни жирный крест, все бросил… А в результате остался у разбитого корыта. Нет, возвращаться «на щите», профукав не только деньги, машину, но и бабушкину квартиру, Невскому не хотелось. Да и – что уж кривить душой! – привык он за полгода к этому хмурому и холодному городу, построенному Петром на самом непригодном для жизни месте… Что ж, придется начинать с нуля. Снова снимать квартиру, снова искать поставщика спортивной «химии» – благо с реализацией товара проблем нет. Клубы прикормлены. По крайней мере хоть какойто стартовый капитал имеется. На раскрутку должно хватить…
Издалека понаблюдав за кучкой тусующихся на Сенной валютчиков, Невский – по самому не до конца ясным критериям – остановил свой выбор на немолодом уже мужике в красной куртке и вязаной шапочке, подошел, предложил для начала купить пятьсот баксов. Тот кивнул, назвал свой курс. Вполне подходящий для небольших сумм. Тогда Влад увеличил предложение до четырех тысяч. С условием покупки по более выгодному курсу.
– Это окончательная сумма? – оглядевшись, понимающе ухмыльнулся валютчик. – Или через минуту снова придется пересчитывать?
– Окончательная, – подтвердил Невский.
– Тогда… – мужик достал калькулятор и быстро пробежался пальцами по кнопкам. Показал Владу дисплей, – вот столько на выходе. Больше дать не могу. Устраивает?
– Вполне, – ответил Невский.
– Тогда пошли, вон, к киоску, – меняла кивком указал на один из стоящих поблизости кооперативных ларьков, торгующих всякой всячиной. – Не здесь же, на людях, бабло светить.
– Пошли, – пожал плечами Влад и следом за валютчиком направился в более подходящее для сделки место.
В прокуренном тесном киоске скучала, лениво перелистывая журнал, некрасивая девица лет двадцати пяти. На вошедших мужчин она бросила лишь мимолетный взгляд и снова углубилась в свое чтиво. Привыкла. Невский достал доллары, на всякий случай прямо на глазах валютчика пересчитал купюры – ровно сорок «Франклинов» – и протянул меняле. Тот подержал баксы в руке, придирчиво разглядывая, потер с двух сторон большим и указательным пальцами, нахмурился. Извлек откуда-то из-под прилавка похожий на авторучку тестер и посветил на каждую из бумажек фиолетовым светом. А потом вздохнул и решительно вернул баксы Владу, коротко и сухо буркнув:
– Липа.
– Не понял, – Влад перевел взгляд с менялы на деньги и обратно. – То есть как…
– Каком кверху, – фыркнул валютчик. По вытянувшемуся лицу Невского он безошибочно определил: фраер сам не в курсе, «кинуть» спеца не рассчитывал, – и немного смягчился. – Баксы, говорю, у тебя фальшивые. Хотя и высокого качества. Скорее всего иракские. Чеченские фантики и без тестера видно. В общем, впарить какому-нибудь лоху при желании можно. Но я туфтой не занимаюсь. У меня постоянные клиенты. Так что работаю по-честному. Будет тема – обращайся. Пошли.
– И что посоветуешь с ними делать? – ошарашенно спросил Влад. – Ну, Карапетян, сука!
– В туалете наклей, на память. Или впарь кому-нибудь, – хмыкнул меняла. – Только не здесь. Тут никто не возьмет. В городе и так фальшивок до хрена. Каждый пятый бакс – левый. В провинцию езжай. В Новгород. Или Псков. Там слить попробуй. А вообще, ты это, – открыв дверь ларька, обернулся мордатый, – поаккуратнее с липой. За настоящие баксы от ментов откупиться можно, но за фальшивку, если повяжут, накрутят по полной. Врубился? Ну, бывай.
Валютчик вернулся на рабочую точку, а Невский, немного постояв в нерешительности возле ларька, вдруг поймал себя на том, что жутко голоден. Похмелье ушло, уступив место волчьему аппетиту. Влад подошел к первой попавшейся на глаза палатке, торгующей съестным, купил три горячих пирожка с мясом, взял бутылку лимонада, снова сел на скамейку и стал обдумывать свое положение, с жадностью поглощая еду. Странное дело, но ни материться, ни рычать от обиды, ни бить морду кому бы то ни было – кроме Карапетяна! – уже абсолютно не хотелось. Просто Невскому вдруг все вокруг стало безразлично. Потеряв последнюю надежду выкарабкаться из этой «черной дыры», он неожиданно успокоился. Влад даже улыбнулся. Как сказал кто-то из великих: «В том, что с нами происходит, виноваты лишь мы сами. Даже если объективно и фактически мы не виноваты». Толково подмечено. Остается только добавить сакраментальное: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». М-да. Похоже, судьба не оставила ему выбора…
Съев пирожки с непонятной начинкой и выпив лимонад, Влад вышел на Садовую, сел на трамвай и доехал до Варшавского вокзала, откуда отправлялись поезда в Ригу. Пересчитал оставшиеся в бумажнике деньги, спросил в кассе, сколько стоит самый дешевый билет. Общих вагонов в фирменном экспрессе «Балтика» не было в принципе. Только СВ, купе и плацкарт. На плацкарт хватало. Даже оставалось семь рублей с копейками. До десяти вечера в самый раз. Перекусить разок-другой, что еще надо? Невский купил билет и вышел в город. Шумно, на секунду опустив и вновь подняв веки. Ну, вот и все. Конец питерской одиссее. Видать, Невскому на роду было написано жить с прибалтийскими «Гансами»…
