Сергей Кулаков - Удар блокируют ударом
– Дядя Францишек, – сказала Марта.
– Ага, – кивнул Роман, убедившись, что кроме «дяди Францишека» никого больше не принесло.
Через пару минут Францишек вошел в дом. Обнял Марту, подал маленькую, жесткую руку Роману. Глянул настороженно в глаза. Был он жилист, подвижен, бойко сыпал словами.
«Может, он и есть Яцек? – подумал Роман. – Но тогда почему бы старику не сказать об этом попросту? Или он совсем из ума выжил?»
Хозяин сполоснул руки под вделанным в стену краном, сел за стол. Мигнул жене, та принесла бутылку темной настойки. Роман сказал, что он за рулем, но ему сказали, что настойка не очень крепкая, и налили полную рюмку.
– Эту горилку полиция не учует, – сказал Францишек, поднимая указательный палец. – Это я сам делаю. Продукт самый чистый. Пейте, пан, смело.
Роман улыбнулся и поднял рюмку.
– Ну, за ваш приезд, – сказал Францишек, чокаясь с Мартой и Романом.
Настойка оказалась довольно забористым напитком, но Роман решил, что через час да при такой закуске ничего не останется.
– Пан – официер? – спросил Францишек.
«Вот же – глаз», – подумал Роман, спокойно жуя кусок окорока с хреном.
– Нет, я бизнесмен.
– А, – уважительно покивал Францишек. – Я тоже бизнесмен. Сейчас все бизнесмены. Раньше я работал на заводе и получал хорошую пенендзы. А теперь у меня пенсия – дуля, и я должен быть бизнесменом. А то не буде за что моей хозяйке смотреть телевизор.
– Ай, ты тоже скажешь, – не выдержала Ванда. – Ну, поехал, продал трошки меда, творога. Ну дак что тут такого? Сами всего не поедим.
– Не, я работал всю жизнь и заслужив хорошую пенсию. А тое, что мне платят Качинские, это – тьфу. Пшепроше, пан. Кушайте вот это.
«Нет, это не Яцек, – решил Роман. – Слишком уж болтлив для серьезных поручений».
Францишек кое-как успокоился, чему способствовала еще одна стопка. Роман от второй твердо отказался, Марта вообще не пила. Францишек начал расспрашивать ее о житье в Париже, но Марта отвечала так неохотно, что разговор вскоре иссяк.
Почувствовав, что наелся до отвала, хотя Ванда готова была скормить ему все, что оставалось в тарелках, Роман поблагодарил и выбрался из-за стола. Сказал, что хочет покурить, а сигареты остались в машине.
Чувствуя некоторую томность после настойки и обильного мясоедения, Роман сел в машину и закурил. Лес вокруг стоял черной стеной, по небу вытянулись дождевые тучи.
«А ведь польет, – подумал Роман. – Как бы не пришлось здесь застрять».
Час прошел, – он набрал номер Дубинина.
А ну, как ничего на Яцека нет?
– Еще три минуты, – сказал Дубинин ворчливо.
– У тебя, как всегда, часы отстают.
– А у тебя, как всегда, спешат.
– Это от полноты жизни. Ну что, как наши делишки?
– Везет тебе, капитан.
– Ну, не томи, подполковник. Тебе бы людей пытать.
– А что, неплохая идея.
– Дарю.
– Спасибо, не надо. Короче, слушай и запоминай.
– Слушаю и запоминаю.
– Яцек – это агентурная кличка Тадеуша Сарны.
– Вот так обрадовал. Я с ним, между прочим, в школе не учился.
– Не спеши, капитан, майором будешь. Тадеуш Сарна – это ксендз в Быхаве.
– Да ты что?! Так это же – вот оно, Быхава. И костел я видел, очень симпатичный.
– А я тебе о чем?
– Ну, так я лечу к отцу Тадеушу.
– Лети, милый, лети. Только сделай там все правильно.
– Да что теперь делать-то? Разве что пошлет ксендз меня подальше?
– Не пошлет. Скажешь ему, что ты от Казимира Гломбы. Он поймет, что если Казимир сообщил тебе, что список находится у Яцека, то он должен передать тебе этот список.
– Надеюсь, что это так и будет.
– Только так, и не иначе, – твердо сказал Дубинин. – Ладно, действуй. Через сколько будешь в Быхаве?
– Ну, – Роман посмотрел на набухающее дождем небо, – если поеду прямо сейчас, то примерно через часик.
– Пока найдешь Яцека, пока пообщаешься… – начал прикидывать Дубинин. – В общем, через два часа жду твоего доклада.
– Есть, товарищ подполковник.
– Да, капитан… Марту лучше не посвящать в то, кто такой Яцек. В интересах конспирации.
– Понял тебя.
– Ну, тогда все.
Из калитки вдруг выглянул Францишек. Роман осекся, испугавшись, что разговаривал слишком громко и дошлый поляк услыхал последние фразы. В общем, не смертельно, мало ли с каким подполковником он мог говорить, но все-таки надо бы быть осторожнее. Это настойка виновата. Потерял бдительность, забыл, что кругом – потенциальный враг. А надо помнить.
– Пану лучше загнать машину во двор, – сказал Францишек. – Под навес. А то скоро пойдет дождь, зачем машине мокнуть?
– Мы уезжаем, пан Францишек, – сказал Роман.
– Как? Уже?
– Да, уже. Надо ехать.
– И пани Марта едет з вами?
«А вот этого я не знаю, – подумал Роман, направляясь к дому. – В общем-то, пани Марту можно уже оставлять за бортом…»
Ударили в землю первые тяжелые капли. По лесу поднялся громкий шорох, ветер совсем затих. Похоже, будет серьезная гроза.
– Марта, нам надо ехать, – сказал Роман с порога.
– Что? – вытаращилась на него Ванда. – Уже ехать?
– Да, пора. Надо срочно возвращаться в Варшаву. Дела. Марта, идем. Надо торопиться, пока не начался сильный дождь.
Марта беспрекословно поднялась и начала прощаться с Вандой. Роман понял, что она отнюдь не намерена засиживаться здесь даже из любви к своему дедушке.
Прощание прошло в ускоренном темпе. Тем не менее Ванда успела собрать в дорогу «тормозок», уложив в корзинку чуть не недельный запас провизии. А Францишек, подмигнув Роману, присовокупил от себя бутыль настойки.
К деду Марта не заходила. Посмотрела на него в приоткрытую дверь, прошептала что-то, наверное, слова молитвы, и направилась к выходу. Перед тем как покинуть дом, сунула Ванде свернутую пачку купюр. Та залепетала слова благодарности, но Марта уже вышла на улицу и под усиливающимся дождем побежала вслед за Романом.
14 июня, Быхава, 21.00
Как ехали через черный, размокший лес, об этом лучше не вспоминать. Машину швыряло из стороны в сторону и било о корневища деревьев. Каждую минуту можно было опрокинуться в скользкий овраг, причем иные овраги можно было смело называть ущельями. Фары помогали слабо, ибо льющиеся прямые струи ограничивали видимость до двух метров. Ехали словно на ощупь. Роман, бешено орудуя баранкой, не раз пожалел, что не остались до утра на хуторе. Отец Тадеуш никуда не денется, зато этого сумасшедшего ралли можно было избежать. Да где там останешься, если Дубинин приказал доложить через два часа? У него из кабинета видно ясное московское небо, и что ему до не вовремя разверзшихся польских хлябей?
Марта за всю дорогу не проронила ни звука. Надежно пристегнувшись ремнем безопасности, она ухватилась за поручень и сносила все дорожные выкрутасы, как заправский гонщик. Не взвизгнула даже тогда, когда перед самым носом возник толстый корявый ствол и Роман в последний миг успел вывернуть руль и избежать неминуемого столкновения, едва при этом не полетев в кювет. В ее выдержке Роман имел возможность убедиться не раз, но то, как она вела себя в этой поездке, и, конкретно, в этом эпизоде, заставило его проникнуться к ней окончательным уважением. Что бы там ни было, она – необыкновенная женщина.
Когда одолели последний лесной поворот и под колесами равномерно зашумело асфальтовое покрытие, Роман поверил, что задание будет успешно доведено до конца. Маленький уютный городок посвечивал окнами домов и витринами магазинчиков, как бы говоря: «Все будет хорошо-о».
– Возьмем номер в гостинице, – сказал Роман, видя, что Марта какая-то слишком бледная. – Отдохнем до утра, пока погода не наладится.
– Хорошо, – кивнула Марта.
Очередная метаморфоза. Усталая, покорная девушка. Ни слова против. Кажется, попроси сейчас выйти и побежать рядом с машиной, выйдет и побежит.
– Ты побудешь в гостинице, – распоряжался Роман, пользуясь случаем, – а я отлучусь на время.
– Хорошо, – снова согласилась Марта.
За всю дорогу она так и не спросила о Яцеке. Либо понимала, что Роман ничего не скажет, либо все это ей было не слишком интересно.
Последнее несколько напрягало Романа. Хоть ты его убей, не верил он в благие намерения Марты. Ну что, вот так вот решила помочь, из одной только любви к идее? Предприняла всю эту утомительную поездку только ради того, чтобы ей заочно сказали спасибо незнакомые дяди из СССР? Так и эсэсэсэра давно нет, и жизнь у нее в Париже далеко не социалистическая. Исполняет заветы дедушки, намертво вбитые с детства? Какие-то сложные фрейдистские комплексы? В это еще кое-как поверить можно, но только – кое-как.
– Кажется, я видел гостиницу где-то здесь, – всматриваясь в однотипный ряд зданий, сказал Роман.
– Триста метров вперед, – сообщила Марта.
– Угу, – кивнул Роман, скрывая удивление.
А ничего себе у нее зрительная память. И ведь даже по сторонам не смотрела, когда проезжали здесь днем. Разве что запомнила по предыдущим приездам? Тогда сколько раз она сюда приезжала? И если так хорошо все помнит, значит, подолгу жила в Быхава? Или абсолютная зрительная память – один из ее феноменов?
