Данил Корецкий - Антикиллер-3: Допрос с пристрастием
Пятнадцать здоровых мужиков с богатым уголовным прошлым не могут сидеть без дела и без денег. Особенно если у них есть оружие и нет «тормозов». Почти на каждом из банды Колдуна была кровь. Неважно, что в последние годы им приходилось убивать исключительно своих собратьев – любое убийство не очищает совесть и не придает благородства помыслам. Даже если убивает Робин Гуд. Но «колдуны» не были и Робин Гудами. Их надо кормить, поить, занимать делом и давать заработки.
Воровской общак был идеальным объектом для нападения. Скоро эти деньги разойдутся по всему Южному округу – коррумпированным ментам, продажным чиновникам, в зоны и тюрьмы на «подогрев» арестантов, подкуп вертухаев, организацию незаконных свиданий… На них будут покупать оружие и наркотики, нанимать киллеров и адвокатов, подкупать следователей и судей. Но пока они собраны в одном мешке… Надо только составить безукоризненный план… Но тот, кто руководил «колдунами», хорошо умел это делать.
Одной из статей дохода тиходонской воровской общины был стояночный бизнес. Автомобилей в городе много, а гаражей мало. Если огородить и засыпать тырсой любой пустырь, поставить будку, посадить сторожа и брать пятьдесят рублей с машины за ночь, то уже через неделю пойдет чистая прибыль. Бизнес, не требующий больших вложений и приносящий хороший доход, привлекает организованную преступность во всем мире. В Тиходонске этот пирог безраздельно принадлежал Кресту и Северу. Поэтому Север очень удивился, услышав в трубке сбивчивый прерывающийся голос своего «контролера»:
– Папа, шухер! Тут «наезд» конкретный!
По ушам резанул гулкий рев взлетающего самолета. Север гаркнул, перекрывая шум:
– Что случилось? По делу базарь!
– Пришли пятеро, сказали – стоянка теперь не ваша! Мы дернулись. Мишаню сразу затоптали. Кислого и Сидора окучили битами. Меня чуть не мочканули. Загнали на поле…
Как бы подтверждая слова контролера, загудел очередной авиалайнер.
Север жутковато ощерился. Что за отморозки?! На его ребят наехали, даже не забив «стрелку»!
– Чьи они?!
– Папа, они сказали, чтобы ты приезжал на разбор, – снова прорезался подвывающий голос.
– Не ссы, скоро будем!
Север коротко свистнул. Тотчас в дверях возник Шварц. Двухметровый амбал, с угрюмой рожей матерого убийцы, исполнял роль личного секретаря, телохранителя и начальника контрразведки.
– Сколько у нас здесь людей? – спросил Север, торопливо одеваясь.
Шварц мгновенно подобрался.
– Трое в доме, семь снаружи.
– Оставь одного в доме, одного у ворот. Остальные – с нами.
– Куда?
– На разборку с залетными, в аэропорт.
Шварц кивнул и исчез. Двигался он бесшумно и стремительно.
Спустя пять минут два джипа, под завязку набитые «мясом», «гладиаторами», «быками», вылетели на шоссе, ведущее к аэропорту.
Дерганый суетливый парень с красноречивым погонялом «Шиза», без всяких эмоций смотрел им вслед. Эмоций у него вообще не было, зато имелись справка из психоневрологического диспансера и пистолет. Несколько раз его «вязали», он лежал в «дурке», откуда благополучно выписывался, как только прекращали уголовное дело. Проводив корефанов, Шиза сел на скамейку у ворот, плотнее запахнул драповое полупальто и стал увлеченно играть в «Змея» на своем телефоне.
Через некоторое время возле ворот остановился аварийный фургон «Водоканала». Из кабины живо выскочил работяга, одетый в новый желтый комбинезон. В руке он держал длинный стальной штырь, загнутый на конце.
– Эй, мужик, это ваш люк? – Он указал на чугунную крышку рядом с забором.
Шизу передернуло.
– Какой я тебе мужик?! Какой, на фиг, люк?
– Такой, где засор! – огрызнулся аварийщик и принялся поддевать тяжелую крышку своим блестящим крючком.
– Ты чо делаешь? – начал психовать Шиза. – Сваливай отсюда!
– Да если я свалю, тогда тебя заставят говно чистить! – обиженно сказал работяга, рывком открывая люк и заглядывая в него. – Ого! Иди, посмотри, полный люк набрался!
Шиза открыл калитку и вышел на ровную и чистую мостовую. Что-то ему во всем этом не нравилось. И неожиданный приезд «Водоканала», и новенький, с иголочки, комбинезон ассенизатора – не рабочая одежда, а маскарадный костюм, и рожа его не нравилась, особенно глаза – злые, как у большинства его друганов. Но Шиза не был ни советником, ни аналитиком, он был обычным «быком», бойцом, в чьи функции мыслительная работа не входит. Поэтому он подошел, наклонился, уперевшись руками в колени, и заглянул в люк, удивляясь, что из него не воняет дерьмом. Но дерьма там и не оказалось: бетонный колодец был чистым и сухим. Это тоже Шизе не понравилось, и он уже хотел достать пистолет, но не успел даже выпрямиться: работяга с волчьими глазами, широко размахнувшись, как при игре в гольф, ударил своим крючком его по шее. Тихо хрустнули позвонки. Шиза упал ничком, человек в комбинезоне ловко направил безвольное тело прямиком в люк и тут же надвинул крышку на место. Ап! Фокус-покус! Был Шиза – и нет Шизы!
Из высокого кузова тем временем один за другим, словно парашютисты, выпрыгивали крепкие парни в одинаковой желтой униформе и черных масках. У некоторых в руках были короткие автоматы.
Налетчики действовали четко и слаженно. Один остался у ворот, двое перекрыли улицу, трое стали под окна, трое ворвались в дом. Бульдог смотрел футбол по телевизору и вдобавок курил. Минздрав не зря предупреждает, что курение опасно для здоровья: Бульдог схватился за пистолет позже, чем нужно, когда делать это было уже нельзя. Короткая очередь прострочила его наискосок – от левого бедра к правому плечу, он так и рухнул обратно в кресло. Желтые комбинезоны быстро обшарили дом и вытащили из платяного шкафа бумажный мешок с деньгами. Он был почти полон!
В радостном возбуждении налетчики выскочили на улицу, погрузились в фургон, который уже успел развернуться. Машина рванула с места, вышибла шлагбаум и, набрав приличную скорость, скрылась из вида ошарашенного охранника. Если верить Колдуну, уходить следовало быстро. А не верить Колдуну было очень опасно…
* * *Дом стоял на обрыве, в самом конце Лысой горы. Волны цивилизации докатывались сюда в виде современных дорогих коттеджей и фундаментов нескольких элитных высоток, в которых один метр площади стоил столько же, сколько саманный домишко Мамы Гали. Через год-полтора самый знаменитый притон Богатяновки перестанет существовать, уступив место «Панораме» – престижному району фешенебельного жилья. А пока все вокруг выглядело так же, как пятьдесят, а может, и сто лет назад. Вросшие в землю домишки, ветхие заборчики, заросшие амброзией палисадники и будто невзначай засеянные коноплей огороды, маргинальный дух криминального безделья… Местное благосостояние проявлялось в стоящем во дворе мотоцикле да в паре приткнувшихся на немощеных улочках «Москвичей» и «Жигулей».
На Лысой горе не было ни табличек с названием улиц, ни нумерации домов. Но Клопу уже доводилось бывать здесь, поэтому он быстро отыскал нужный адрес. Пнул скрипучую калитку, чтобы не испачкаться об черную от ржавчины ручку. По длинной заковыристой тропинке обогнул густые заросли бурьяна и вышел ко входу.
На фоне облупившейся стены железная дверь с глазком смотрелась чужеродным вкраплением. Клоп нажал на кнопку звонка. Посторонний мог тыкать в нее пальцем до кровавых мозолей. Перед ним же дверь гостеприимно распахнулась почти сразу. «На воротах» стоял Ваня-Карман. Когда-то он дружил с Гангреной и помогал тому выявлять «наседок». По причине старости замшелый реликт криминального мира не годился даже «на атас». Но память его по-прежнему не подводила. Да и волчий нюх оставался достаточно острым. Вот и пригрелся на старости лет в притоне Мамы Гали. И оказался на своем месте. Потому что своих, проверенных людей не забывал, а чужаков просвечивал насквозь, как рентгеном.
Клоп ввалился в небольшой коридорчик. В тени ворохнулась скособоченная фигура.
– Здорово, пердун старый, – дружелюбно буркнул Клоп. – Как жизнь, Ваня?
– Все ништяк, молодой. Коптим помаленьку…
Голос звучал слабо, перемежаясь со страдальческим покряхтыванием. Но Клоп знал, что при крутом раскладе от Вани запросто можно схлопотать шило в печень.
Карман опустился в стоящее рядом креслице. Клоп бочком, с некоторой опаской протиснулся мимо сторожевого пса Мамы Гали.
Темный коридор закончился еще одной дверью. Она оказалась открыта. За ней и начиналось, собственно, хозяйство Мамы Гали: смесь хитровского трактира и публичного дома. Сильно пахло подгоревшим жиром, из глубины дома доносился шум застолья.
Немолодая, но не согнутая временем женщина в ярком халате пересекла большую комнату, заставленную несколькими столами.
– Давно тебя не видно. – Она легко коснулась плеча нового гостя. – Говорили, отошел…
