Евгений Сухов - Казначей общака
– Нехорошо монаху такими непотребными словами выражаться, – заворчал старик.
– Положи карабин. И без глупостей, – жестко приказал Святой, – я вижу, ты дедок шустрый. Учти, жалеть не буду.
Старик, кряхтя, согнулся и положил карабин на пол.
– Ну что далее-то? – сварливо произнес он. – Стрелять, что ли, будешь или позволишь повернуться.
– Повернись. – Старик развернулся, стрельнув в постояльца темными глазами. Святой сидел на крепком деревянном стуле, слегка откинувшись на спинку, в правой руке пистолет. – А теперь рассказывай, что это за человек был и почему ты здесь с карабином оказался.
– Господи! – воскликнула проснувшаяся Настя. – Что здесь происходит?
– Мне бы тоже интересно было знать, – угрюмо, не сводя со старика глаз, произнес Святой. – Ну что, дедуля, внесешь ясность, а то, знаешь, я ведь ждать не привык.
– Разъясняю, – хмуро сказал дед, – дело твое дрянь, юноша. Не знаю, что ты там такое сделал, но ты обидел очень серьезных людей. Тебя всюду ищут.
– Кто они такие, назови имена.
– Имен не знаю, а только начальник милиции у них в «шестерках» ходит.
– Что они тебе сказали?
– Что же они еще скажут? Велели убить тебя! Я ведь тоже не без греха, когда-то за внучку заступился, вот и приходится за прошлое расплачиваться.
– Дед, да что же ты такое говоришь?! – выкрикнула Настя, натягивая одеяло под самый подбородок.
– А то, внучка, ты думаешь, я по собственной воле на человека с карабином вышел? – Дедок выглядел взволнованным, нижняя челюсть его слегка подрагивала. – А ежели я тебя не порешу, то меня со света сживут, да и внучку не пожалеют, а тебе все одно – конец!
– Что же ты, дед, предлагаешь, я свою голову под твой карабин должен подставить, чтобы потом тебе жилось хорошо? Нет уж, дедок. Я хоть и монах, но тоже не безгрешный.
– Ты что же это, меня убить хочешь? Не бери греха на душу, – голос старика неожиданно дрогнул, – не заслужил я этого. Вот что я тебе скажу, дорогу я отсюда знаю, она верная! Все пути перекрыты, а вот про эту никто не знает, она через болота идет и вешками обозначена. Я тебе растолкую, так ты ее сразу найдешь! Только Христом-богом тебя прошу, Настюху забери. Если не сделаешь, так убьют ее. Обещаешь?
– Хорошо, – быстро согласился Святой.
– А я… да черт со мной, как-нибудь переживу. Может быть, еще и не тронут. Ты только меня стукнешь как следует, чтобы они поверили.
– Так где, ты говоришь, дед, эта тропиночка? – голос Герасима заметно помягчел.
– Как выйдешь, сразу за забором с левой стороны ельник растет. Так ты его держись. Он километра на два тянется. Когда его пройдешь, поляна будет, а за ней болото. На самом берегу две березы высохшие стоят, на той стороне еще две. Так и будут они тебе встречаться каждые пятьсот метров. Пройдешь километров пять, а там дорога будет. С этой стороны они тебя не ждут. Только не вздумай сворачивать на болоте, потопнешь. Полшага в сторону, и провалишься до самой преисподней, – перекрестился дед.
– Ну что ж, дедуля, спасибо за предупреждение. А теперь личико-то свое поверни, чтобы мне сподручнее было.
И когда старик развернулся, предупредительно закрыв глаза, коротким ударом рукояти пистолета сбил его с ног.
– Да ты же убил его, – вскочила Настя.
Герасим притронулся двумя пальцами к артерии на шее старика и сдержанно заметил:
– Жив твой дедуля. Есть пульс. Полежит немного, оклемается. Ну и ему наука будет, в следующий раз крепко подумает, прежде чем на человека с карабином выйти. – И, повернувшись к Насте, сухо поинтересовался: – Так ты как, со мной пойдешь или с дедулей своим останешься?
– С тобой, – еле слышно проговорила Настя.
– Ну вот и отлично, – все так же сухо заключил Герасим. – Даю тебе на все про все две минуты. Больше не могу, иначе будет поздно.
Он поднял с пола карабин и, ухватив его за ствол, со всей силой ударил о косяк. Приклад хрястнул, расщепившись, а ствол он с брезгливостью бросил в угол.
– Вот так-то оно лучше будет, – удовлетворенно произнес Святой и зашагал к выходу.
Глава 11
ПЕРЕД СХОДНЯКОМ
Под потолком густо стелился табачный дым, неторопливо и навязчиво заползая в каждый уголок комнаты. Открыть форточку было нельзя, не от того, что лень, а потому, что слишком серьезно развернулся разговор и не хотелось отвлекаться хотя бы на секунду.
Шаман, полузакрыв глаза, с каким-то особым интересом всматривался в клубы дыма, выдерживая значительную паузу, и, когда молчание достигло своего наивысшего накала, после которого обычно следует удар кулаком по столу или звон разбитой посуды, он почти равнодушно поинтересовался:
– И как же ты оттуда выбрался, Святой?
– Так, как и сказал дед, прошел через болото и вышел на большак, а там нас подобрал грузовик. Махнул ста баксами, ну он и остановился. Так и добрались. Сначала до центра, а потом уже и до Москвы.
– Ну а девушка где теперь?
– В моей квартире. Велел ей сидеть как мышь. К себе она как-то не стремится.
– Ты уверен в ней? Сам понимаешь… тут такое все-таки дело. – И несколько поспешнее, чем следовало бы, продолжил: – Если сам не можешь, то людей можно найти. Все будет выглядеть как обыкновенный несчастный случай. Слишком много поставлено на кон.
– Оставим этот базар, Шаман, все чисто! Я в ней уверен. Ну не могла эта встреча быть подстроенной! А потом этот дед… ну какой из него артист? Когда мы через болота переходили, так я ведь дважды оступился, если бы не Настя, мне бы хана. Так что получается, я ей как бы даже жизнью обязан.
Шаман вяло пожал плечами:
– Вопросов нет, Святой, тем более ты в ней уверен. – Налюбовавшись вдоволь клубами дыма, Шаман продолжил: – С Трояном ты меня очень удивил. Интересно, кому это его труп понадобился? И вынесли его аккуратно, да так, что никто из наших даже не побеспокоился. За этим что-то стоит, но вот что?
Шаман затушил сигарету о край тарелки и задумался. И опять начал свои расспросы:
– И все-таки, почему они хотели тебя убить?
– Понятия не имею.
– А может, потому, что ты пустой гроб увидел?
– Не знаю.
– Кстати, игумен тебя не узнал?
– Не похоже, – подумав, отвечал Святой. – Прошло очень много времени, когда я был там в последний раз, а потом эта растительность, – он тронул бороду, – сделала меня совсем неузнаваемым.
– Кстати, а ты не собираешься брить свою ботву? А то действительно на монаха похож, – встрепенулся Шаман.
– Пока не собираюсь, – разгладил Герасим пятерней курчавую бороду, – без нее я буду как голый.
– Ладно, дело хозяйское, – отмахнулся Шаман, приподнимаясь. – У меня к тебе есть еще одно предложение. – И, чуть понизив голос, добавил: – Непростое.
Разговор проходил в ресторане, недалеко от Тверского бульвара, в тихой уединенной комнате. Через окна не доносилось ни звука, и трудно было поверить, что в нескольких десятках метров отсюда проходит оживленная улица.
Шаман подошел к окну. Стекла были бронированные и, что особенно важно, с зеркальным покрытием. Он мог рассматривать проходящих людей без боязни быть кем-то узнанным.
Хозяин ресторана знал цену каждой копейке, а потому считал, что покровительство воров для него очень выгодно. Кроме знаний основ экономики, он обладал еще одним отменным качеством – умел держать язык за зубами и не навязывал своего общества. А потому Шаман со своими гостями чувствовал себя в его заведении комфортно, зная, что хозяин не станет во время серьезных встреч ломиться в комнату и предлагать выпить на брудершафт.
Герасим невольно напрягся. Очень не хотелось, чтобы разговор зашел об Оксане.
– В чем дело, Шаман, я слушаю.
– Для Барина наступили тяжелые времена. Я тут кое с кем из наших перетер. Ходят разговоры, что про денежки, ушедшие из общака, знают уже многие.
– На чем основаны такие подозрения?
– Не так регулярно, как раньше, в зоны приходит грев, не так активно стали закупать недвижимость. Трое законных съехали за бугор, а им только на карманные расходы дали. В общем, опытному человеку сразу заметно. Если бродяги узнают наверняка о том, что среди нас завелась крыса, то голову не только с Барина будут снимать, но и с тех, кто с ним рядом стоял. Все вспомнят. Никакие монастырские стены не помогут.
Святой невольно усмехнулся. Он вспомнил нешуточный спор, который произошел на сходняке девять лет тому назад. На место казначея тогда претендовали три вора: Вася Тульский, смотрящий юга России, Барабан – казначей Среднего Урала и Барин, бродяга с двадцатилетним стажем, больше знающий вольную жизнь по газетам, телевизору да еще по рассказам арестантов, недавно бывших на свободе.
Больше всего сторонников было у Васи Тульского, тридцатипятилетнего задорного вора с неунывающей физиономией. Кроме завидного дара нравиться, он обладал еще одним талантом – умением убеждать. И уже к концу первых суток сходняка даже самые осторожные бродяги готовы были хором скандировать: «Васю давай!» Но на второй день случилось нежданное событие: с магаданской зоны пришла малява, в которой говорилось о том, что Вася Тульский дал рекомендацию пацану, некогда уличенному в крысятничестве.
