Черный перекресток - Сергей Иванович Зверев
Наказывать напившихся спецназовцев Танцор не стал, но у них на глазах безжалостно высек плетью Масалу, чтобы тому неповадно было выполнять в дальнейшем такие поручения. А самих нерадивых охранников, выстроив в ряд и обводя взглядом, не предвещающим им ничего хорошего, предупредил:
– Еще раз увижу кого-то пьяным, пеняйте на себя. Отрежу ухо так же, как я отрезал ухо у непослушного заложника. Но на этот раз не кусок, а целиком. Всем все понятно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, скомандовал: – Разошлись.
На следующий день после злополучной попойки Танцор послал в разведку одного из людей Хаддида – смышленого и непьющего Ганима.
– Обойди базу стороной и спустись до Торуг Тонга. Узнай новости из Ньялы или хотя бы что сейчас делается в самом центральном поселке. На это даю три дня. Потолкайся на рынке, узнай там, что к чему, и есть ли новости из столицы Хартум. С тобой пойдет Тако. Купите мяса, муки, фруктов и что там у нас еще заканчивается? Я не хочу, чтобы на базе знали, что вы ходили в деревню и спрашивали местных о новостях. Ты понял? Это значит, что ты тоже не должен много болтать языком. Только узнаете новости, купите продукты, и сразу же обратно.
– Понял, – покивал Ганим. – Все, как надо, сделаю.
Тако и Ганим ушли, а Танцор еще долго пребывал в сумрачном настроении.
Ухаживать за Масалой взялся Слоник. Он где-то раздобыл вонючую травяную мазь, которой местные жители лечат раны, царапины и нарывы, и аккуратно смазывал мальчику спину. Танцор хмуро наблюдал за этой процедурой и морщился от вони, а потом, выгнав Слоника из хижины, остался с Масалой наедине.
– Ты злишься на меня? – спросил он парнишку.
– Нет, хозяин, – ответил тот и улыбнулся, хотя Танцор видел, что тому больно, и потому улыбка у мальчика получилась кривой и неестественной.
– Ну и дурак, – жестко проговорил Танцор. – Злость – это естественная реакция на нанесенную обиду. Если не умеешь злиться, то ты слюнтяй и размазня. Из тебя не выйдет настоящего воина.
– Но если злишься, то часто выходишь из себя, – возразил мальчик. – Гнев застилает разум и мешает сосредоточиться.
– Кто тебя этому научил?
– Слоник. Разве он не прав?
– Он прав. Но я не говорю о злости во время боя, я имел в виду злость на врага в общем. Ты понимаешь, о чем я? Ты слишком добрый, чтобы стать настоящим бойцом.
– Но я не могу на вас злиться, хозяин. Вы многому меня научили. И к тому же я не должен был выполнять просьбу… – Он замолчал.
– Чью просьбу? Кто просил тебя принести выпивку? – вопросительно посмотрел на мальчика Танцор.
– Я не могу этого сказать, я дал обещание не говорить этого вам.
– И не скажешь даже после того, как я второй раз высеку тебя? – прищурился Танцор.
Масала закусил губу, но потом твердо ответил, стараясь четко выговаривать по-английски:
– Я не стукач.
– Вот это уже слова мужчины. – Танцор встал. – Ну что же, посмотрим, как ты умеешь держать данное тобой слово.
И он снова высек мальчишку. Тот впал в забытье, но никого так и не назвал.
– Дай ему воды, – сказал он Слонику, который сидел рядом с хижиной и слышал весь разговор. – Мальчишка – крепкий орешек. Возможно, что я ошибся, говоря, что из него не получится воина.
Через три дня вернувшиеся в лагерь Тако и Ганим сообщили новость – в Торуг Тонгу, районный поселковый центр, прибыли русские врачи и русская гуманитарная миссия.
Глава 19
Судан, Южный Дарфур, поселение Тирба у подножия кальдеры Дериба
В отличие от команды Танцора, Лютик со своими людьми не скучал. Он организовал в близлежащих к поселковому центру деревнях разведку. Замаскированные под работников миссии и врачей из Красного Креста, спецназовцы собирали сведения о местонахождении лагеря ОАС. Уже через три дня они нашли человека, который взялся проводить их из поселкового центра до деревни Тирба – самой отдаленной в этих местах деревушке пастухов, которая ближе всех располагалась к подножью кальдеры Дериба.
Ковригин собрал в своей палатке только командиров из «стариков» и объявил им:
– Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, со мной поедут только несколько человек из всего отряда. Алтай, Чехарда и Калина остаются тут за старших. Мы с Бичо берем с собой Тетерина и еще троих из местных армейцев и едем с грузовиком гуманитарки и машиной сопровождения узнать обстановку. Попробуем вычислить точное нахождение базы «освободителей». Если получится, то сразу же пошлем туда разведку. Надо узнать, там они держат заложников или где-то другом месте.
Тут же, по карте, посмотрели и определили приблизительные места, где могла бы располагаться база повстанцев. Надо было запоминать все необходимые координаты уже сейчас, чтобы потом проще было отходить обратно в Тирбу в случае неудачной или удачной разведки на базе.
– Связь между нашими группами будем держать на нашей обычной волне, – обратился он к Калине. – С собой мы возьмем парочку квадрокоптеров. Местный народ к таким штукам не очень привычен и голову вверх задирать, высматривая их, не будет. Нам же проводить розыски базы в горах с ними будет проще, – добавил Лютик и посмотрел на Бичо: – Ты отвечаешь за «птичек», Арсен.
Тирба был небольшим поселением с несколькими домами и хозяйственными постройками, в которые загоняли скот, когда в том была нужда. В основном же коров и овец с козами держали в загонах. Жители занимались пастушеством и выращиванием скота, а зерновые сеяли только для своего личного пользования. Все остальную еду, одежду и посуду они покупали или обменивали на рынке в Торуг Тонге. Если кто-то вдруг заболевал, то того тоже отвозили в центральное поселение, где была поликлиника и даже больница.
Приезд в деревню гуманитарной помощи и врачей из России стал для жителей Тирбы настоящим событием. Все население собралось вокруг машин и в ожидании раздачи бесплатных продуктов тихо переговаривалось. В основном это были женщины, дети и старики. Мужчины в это время года были со своими стадами в горах.
– Интересно, чем они кормят своих овец в этих горах? – задался вопросом Бичо,
