Операция «Мрамор» - Иван Павлов
— Хорошие у нас ребята трудятся… Значит, вы предполагаете, что, как только мы начнем операцию, троян активизируется и обрушит спутник?
— Как только мы начнем операцию, троян активизируется и станет умышленно вводить войска в заблуждение. Перенесет огонь по своим позициям, натравит роботов на сухопутов. В общем, возможностей у него предостаточно, — ответил Болотов.
— На месте иностранных хакеров я б так и поступил, — кивнул Гоша.
— Но ведь вы сами сказали, что сигнал спутника идет через аномалию. Значит, и враг не может этим воспользоваться и подать сигнал?
Болотов поправил воротник:
— Атмосферный колпак над периметром, по моему мнению, временный. — Он огляделся по сторонам. — Должно что-то произойти. Понимаете, в энергетическом смысле аномалия — как нарыв. Она накапливает энергию, но ее обязательно должно прорвать… И тогда помех для спутникового сигнала не останется… Если, конечно, спутник не выйдет из строя.
Полковник, начальник Арсения Болотова, закашлялся.
— Никита Соломонович, не кашляйте, — зло произнес Платонов.
— Он же неопытный офицер, — попытался оправдаться полковник Сахаров.
— Зато опытный взломщик, — парировал Платонов. — Я слышал про двух российских хакеров Болотова Арсения и Журова Георгия, на «Первом виртуальном» была даже программа, посвященная этим молодчикам. В современном мире интернет-фронт очень даже война…
— Наши действия? — спросил генерал, обращаясь к Болотову.
— Искать троян, а если не найдем, вырубить спутник. Хорошо бы найти резервный.
— Вырубить?
— Да, если повезет — отключить, не повезет — сбить.
— Сбить собственный спутник связи — это отличное решение, — сказал генерал с иронией. — Так еще ни одна армия не поступала. Можем стать первыми. Вот она, непредсказуемая военная машина России! — И уже серьезно добавил: — То есть в крайнем случае другого выбора у нас не будет? Надежды на то, что гражданские спутники «Глонасс» в этом районе не заражены, никакой нет. Использовать их не получится. Это, как я уже говорил, настоящая война. Ищите ваш троян, но постарайтесь сделать так, чтобы противник не догадался о том, что МЫ о чем-то догадываемся.
— Есть, — отчеканил Арсений.
— Надо срочно сформировать секретный пакет для всех бойцов с действиями на случай, если спутник выходит из повиновения, — продолжил Платонов. — И сигнал к использованию секретного пакета не должен быть завязан на средства связи. Например, желтый дым.
— Одно замечание, — встал Павел Дмитриевич Жулебин, внимательно прислушивающийся к разговору. — Пакет должен быть передан в последний момент, чтобы избежать утечки. И еще наши агенты сообщают о наращивании живой силы противника в ситуации, когда мы не можем использовать беспилотную авиацию. Враг знает о наших тепловизионных прицелах и потому старается использовать все средства для борьбы с этим. Также нам стало известно, что операция, разрабатываемая западными спецслужбами против нас, носит кодовое обозначение «Мрамор». Какие конкретно мероприятия за этим скрыты, сейчас выясняем. По последним данным, против нас выступит около восьми тысяч стволов.
— Но откуда столько? — спросил Платонов обескураженно. — Было около трех тысяч… И почему вы только сейчас об этом говорите? Откуда на закрытую территорию проникли еще пять тысяч?!
— Связь с агентом была утеряна, — сказал Жулебин. — Но последнее, что он передал, была именно эта цифра. И оснований не доверять ему нет. Последнее — это пятнадцать минут назад…
— То есть наш перевес только в бронетехнике, в которой мы теперь не уверены, и в авиации, которую мы не можем использовать. Добавьте в секретный пакет указание использовать роботизированную бронетехнику в автономном режиме без привязки к спутнику. С управлением войсковыми операторами на местах. — Платонов потер руки. — Ну, теперь похоже на «как всегда». А обосраться нельзя и отменить нельзя! Знаете что? Поскольку задержать начало операции нам не дадут, а враг готов к тому, что мы начнем вовремя, надо схитрить. Предлагаю начать пораньше…
— Обосраться нельзя отменить, — проговорил Жулебин, глядя на Платонова. — И хрен его знает, где лучше оказаться запятой…
— Запятой, Павел Дмитриевич, все равно. Вы лучше думайте, где окажемся мы с вами после операции…
СКАР
Бурцев запустил диагностику Т-134. Танк дернулся. Компьютер «няньки» констатировал разрыв левого трака. Медленно роботизированный монстр двинулся назад, мощный магнит притянул разорванную гусеницу к колесам, после чего двинулся вперед, пока разрыв не оказался в центре сверху. Электронный мозг оценил повреждения и дал команду на отсоединение пострадавшего звена, которое с лязгом упало на землю. Тут же сверху из корпуса выпало целое звено. Щелчок.
— «Нянька» рапортует о готовности к бою, — доложил Бурцев. — Запас энергии восемьдесят процентов. Боеприпасы на девяносто два.
Кит громко фыркнул:
— Охереть, боезапас девяносто два процента. А что толку? Он ни одного выстрела не сделал. Если бы ты, Вася, не заставил его тупо кататься по нападавшим, сейчас радоваться было бы некому.
— Ну, что тут скажешь, — ответил Никулин. — К сожалению, существует великое множество способов завалить даже самую тщательно спланированную операцию, и мы в этом тоже большие специалисты. Бурцев, вырубай сто тридцать четверку. Пусть отдохнет… Иди к нам, кое на что посмотришь.
Никулин, Петров и Кущенков стояли в угловой комнате административного корпуса. Из окна в торце они видели угол еще державшегося жилого здания, а вдалеке у леса Ухо, Кит и Фил закладывали заряды. Но в данный момент их мыслями владело вовсе не это. На старом столе, привязанный за руки, извивался обгоревший кровоточащий труп с отсутствующей правой ногой, отстреленной кистью, вытекшим глазом и вообще с содранной половиной лица. На протяжении уже минут двадцати он не унимался. Задавать ему какие-либо вопросы было бесполезно, он только еще больше щерился, пытаясь хотя бы укусить спрашивающего. Вошел Бурцев. Он слышал выстрелы и взрыв в ратуше, но, поскольку командир велел сначала заняться танком, еще не знал о «живой» единице противника. Теперь же, глядя на шевелящийся труп, не мог произнести ни слова.
— Что, Вася? Молчишь? — спросил Никулин. — Ты ж медик! Поставь ему диагноз.
Бурцев все последнее время после боя старался не говорить о террористах, о нападавших, как будто не только их не существовало, но и самой темы.
— Я не понимаю, что им вкололи, — упрямо сказал он.
— Вася! — вскипел Никулин. — Глянь-ка в окуляр! Этот хер ничем не прикрыт, но я его почему-то не вижу
