Клайв Касслер - Поднять Титаник!
Вогель аккуратно завернул корнет в старую наволочку и положил в дальний угол мастерской, от глаз подальше.
Стоящий на рабочем столе экзекьютон издал мягкий сигнал.
— В чем дело, Мэри?
— К вам адмирал Джеймс Сэндекер из Национального агентства надводных и подводных работ, звонит из города. — Голос секретарши, пройдя через селекторную систему, делался скрипучим и неприятным, как будто на том конце кто-то царапал ногтем по линолеуму. — Он просит вам передать, что хотел бы переговорить по неотложному вопросу.
— Ладно, соедини меня. — Вогель поднял трубку: — Джон Вогель слушает.
— Господин Вогель, с вами говорит Джеймс Сэндекер.
Удивление вызвало то, что адмирал Сэндекер позвонил сам, не передоверив этого секретарше, а кроме того, Вогель был приятно удивлен тем, что собеседник не поспешил назвать свое, без сомнения, высокое звание.
— Слушаю вас, адмирал, чем обязан?
— Скажите, пожалуйста, вам эту штуку передали?
— Какую еще штуку?
— Ну, этот, как его, горн!
— А, вас, должно быть, интересует корнет? — догадался Вогель. — Да, я нашел корнет у себя на столб сегодня утром. Никакой записки, никаких объяснений Я решил, что кто-то готовит подарок музыкальному музею.
— Прошу меня извинить, господин Вогель, мне, разумеется, следовало бы прежде позвонить вам и объясниться, однако я был настолько занят, что вовремя не успел этого сделать.
Разговор начинался с извинений, стало быть…
— Чем могу быть полезен, адмирал?
— Я очень бы просил вас посмотреть эту штуку и рассказать мне все, что вы сможете рассказать о ней буквально каждую мелочь. Кто и когда производил такие корнеты, ну и так далее, поскольку меня интересует решительно все.
— Лестное предложение. А почему вы решили обратиться именно ко мне, если не секрет?
— Как же! Ваша кандидатура показалась мне и моим коллегам самой подходящей, поскольку вы главный консультант Музыкального музея. А кроме того, один наш общий знакомый, услышав во время обсуждения ваше имя, сказал, что в ту минуту, когда вы приняли решение избрать научную стезю, мир потерял нового Гарри Джеймса.
«Боже мой, — подумал Вогель, — это, должно быть, Президент. Да, этому Сэндекеру не так-то просто отказать, когда у него такие советчики и знакомые…»
— Ну, спасибо, конечно… А когда именно вам нужен мой отчет, назовем его так?
— Когда вам удобнее. Что же касается меня, то чем скорее я его получу, тем лучше.
Вогель беззвучно усмехнулся: тонкий намек на толстые обстоятельства, так это называется.
— Металл очень старый, придется долго отмачивать в растворителе, прежде чем сойдет вся грязь. Это длительный процесс, так что в случае, если все будет нормально, к завтрашнему утру я, возможно, что-нибудь и смогу вам сообщить.
— Спасибо, господин Вогель, — сказал Сэндекер. — Буду вам очень признателен.
— Будьте добры, а не располагаете ли вы какой-нибудь информацией о том, где, при каких обстоятельствах был найден этот корнет. Мне бы такого рода сведения очень помогли.
— Если позволите, я воздержусь от объяснений. Мне и моим коллегам очень важно получить сведения от человека, который абсолютно не связан с находкой этого корнета и даже не знает, где был обнаружен инструмент.
— Иными словами, вы хотите сравнить мою информацию с той, которой уже располагаете?
Голос Сэндекера, сохраняя вежливые ноты, сделался более категоричным:
— Мы хотим, господин Вогель, чтобы вы подтвердили наши надежды и наши догадки. К сожалению, больше вам ничего не могу сказать.
— Сделаю все, что сумею, адмирал. Всего доброго. До встречи.
— Успехов.
Несколько мгновений Вогель сидел, держа руку на телефоне и глядя на наволочку в углу мастерской. Затем он очнулся, нажал клавишу экзекьютона и отчетливо распорядился:
— Мэри, меня ни для кого нет. Никаких звонков. Пошлите за пиццей с канадским беконом. Да, и полгаллона бургундского.
— Вы опять собираетесь запереться в мастерской? — проскрипел ее голос по селекторной связи.
— Да, — признался он. — У меня очень много работы.
Начал Вогель с того, что сделал несколько фотографий корнета, всякий раз помещая объектив фотоаппарата под новым углом. Затем он составил словесное описание инструмента, отметив размеры, общее состояние видимых простым глазом частей, размеры коррозированных участков, характер внешнего загрязнения. Все эти и многие другие наблюдения он записал в особый гроссбух. Чем внимательнее приглядывался он к инструменту, тем более отчетливым становился его профессиональный интерес. Оказалось, что перед ним не просто рядовой инструмент, но корнет очень высокого класса. Латунь была весьма качественная, а по фактуре внутренней стороны канала и устройству клапанов он мог безошибочно сказать, что произведен этот корнет был до 1930 года. Также он понял, что части, показавшиеся сначала ржавыми, были просто-напросто покрыты слоем сухой грязи, которая легко счищалась обыкновенным резиновым мастихином.
Затем Вогель наполнил специальную ванночку разбавленным средством для смягчения воды — «калгоном», перемешал раствор, ненадолго погрузил в него корнет, а вытащив и обтерев, убрал отставшую грязь, после чего снова наполнил ванночку и повторил процедуру, а затем еще и еще раз.
К полуночи вся поверхность инструмента была уже совершенно очищена от грязи. После этого, взяв специальную щетку, Вогель принялся с помощью слабого раствора хромовой кислоты наводить блеск, добиваясь идеального состояния поверхности. И вот очень медленно, как из некоего сна, принялись выступать на поверхности инструмента тонкий рисунок и несколько сложно выписанных букв.
— Боже! — простонал в тиши мастерской Вогель. — Презентационная модель!
Он взял с полочки большое увеличительное стекло и внимательно исследовал надпись. Когда же он положил наконец увеличительное стекло и потянулся за телефонной трубкой, его руки дрожали.
Глава 27
Ровно в восемь ноль-ноль Джон Вогель был приглашен в кабинет адмирала Сэндекера, помещавшийся на одиннадцатом, самом верхнем, этаже современного здания из солнцезащитного стекла. Здание принадлежало НУМА. Глаза у мастера после бессонной ночи были красными, он боролся с зевотой и от прилагаемых усилий зевал еще мучительнее и чаще.
Сэндекер вышел к нему из-за стола и крепко пожал руку Вогеля. Коротышка адмирал вынужден был задрать голову, чтобы взглянуть на Вогеля, в котором было росту шесть футов пять дюймов. На голове Вогеля в совершеннейшем беспорядке торчали клочья коротко подстриженных седых волос, окаймлявших роскошную гладкую лысину. Обратив взгляд карих глаз Санта-Клауса на адмирала, мастер улыбнулся сдержанной улыбкой победителя. Хорошо вычищенное пальто Вогеля находилось в очевидном противоречии с мятыми и порядком забрызганными грязью брюками. От него пахло дешевым красным вином.
— Ну, — приветствовал его Сэндекер, — рад с вами познакомиться.
— Равно как и я с вами, адмирал, — сказал мастер, опуская на пол специальный футляр для трубы. — Прошу простить мой неряшливый вид.
— Как раз я хотел сказать, что одного взгляда на вас достаточно, чтобы понять, у вас была трудная ночь.
— Когда любишь свою работу, время и бытовые неудобства не играют большой роли.
— Совершенно с вами согласен. — Сэндекер повернулся в сторону человека, молча стоявшего у стола, внешне похожего на доброго гнома, произнес:
— Господин Вогель, позвольте вам представить, — капитан Руди Ганн.
— Очень приятно, капитан Ганн, — с вежливой улыбкой сказал Вогель. Я был одним из миллионов людей, которые каждый день по газетным сообщениям внимательнейшим образом следили за тем, как продвигается ваша экспедиция по изучению Лорелеи. Я в восхищении от того, что вы совершили, капитан. Это выдающееся научное достижение.
— Спасибо, — сказал Ганн.
Сэндекер жестом указал еще на одного человека, который также присутствовал в кабинете. Обернувшись в сторону дивана, Сэндекер произнес:
— А это директор спецпроектов нашего Агентства Дирк Питт.
Вогель чинно поклонился и с улыбкой произнес:
— Очень приятно…
Питт в свою очередь встал с дивана и вежливо поклонился.
Усевшись, Вогель вытащил из кармана старую, порядком поцарапанную трубку:
— Вы не будете против, если я закурю?
— Ради Бога, как вам удобнее, — сказал Сэндекер и вытащил из коробки одну из своих сигар сорта «Черчилль». — Составлю вам компанию.
Вогель раскурил свою допотопную трубку, откинулся в кресле и, пыхнув дымом в потолок, сказал:
— Ответьте, адмирал, не был ли этот корнет обнаружен на дне Атлантического океана? В северной части? Нет?
— Да, именно так. Мы обнаружили его южнее Ньюфаундленда, — сказал он и с восхищением посмотрел на Вогеля. — Скажите, а как вы узнали?
— Метод дедукции, все элементарно.
