Александр Бушков - Пиранья против воров
– Не особенно, – неохотно признался Гвоздь.
– Вот видите. Если о н и нас и в самом деле потеряли после того, как мы ушли от старушки, пусть думают, что мы там и отсиживаемся...
* * *...Судя по солидному возрасту кирпичной пятиэтажки, в былые времена в этом помещении, занимавшем примерно четверть первого этажа, располагалось что-то вроде столовой или обыкновенного магазинчика, где упрямо и привычно топтал друг друга в длинной очереди за колбасой многотерпеливый сибирский люд. Потом появились новые хозяева, заменили советские стеклянные стены импортными тонированными, облагородили крылечко хорошим кирпичом и панелями под мрамор, приладили изящные кованые перила и повесили красивую вывеску «Картинная галерея „Сибирия-Арт“» – и у очаровательной женщины Ларисы, ухоженной игрушечки г-на Гвоздя, появилась своя собственная игрушка, позволяющая и от сытого, но скучного домашнего затворничества избавиться, и чувствовать себя как бы при деле, в отличие от прочих клуш в брильянтах, забросивших свои дипломы в пыльный угол...
«Волгу» он оставил метрах в двухстах отсюда и в маленький храм искусств шел пешком. Поднялся по ступенькам, бережно отворил дверь из матового стекла. Над головой мелодично блямкнул колокольчик.
В большом зале продуманно размещены картины и скульптуры – светло-серые стены и постаменты, хитроумные подсветки, витрина с надписью, гласящей, что данные ювелирные изделия являются эксклюзивными. Не пожалел денежек г-н Гвоздь, сразу видно... А вот зрителей-покупателей что-то не наблюдается, тишина полная. Ну, ведь не ради вульгарной прибыли затеяно...
Симпатичная серьезная девочка, одетая подобающе строго – ни мини-юбки, ни вульгарного выреза – шагнула ему навстречу и с ослепительной улыбкой поинтересовалась:
– Вас интересует что-то конкретное?
– Пожалуй, – сказал Мазур ей в тон, с подобающей светскостью. – Лариса Игоревна назначила мне встречу...
– Прошу сюда.
Мазур открыл указанную дверь в глубине зала – и оказался в довольно большой комнате, где п р о д у м а н н о расположились двое индивидуумов в костюмах и галстуках, каждый с характерной опухолью под левой подмышкой расстегнутого пиджака. Ладонь того, что восседал у стола, как-то очень уж многозначительно касалась торца столешницы – спорить можно, при нажатии кнопки там тут же откидывается д о с т о ч к а, а за ней покоится какая-нибудь неплохая трещотка для ближнего боя. Ну что ж, очаровательная игрушка под надежной охраной...
Они таращились на Мазура не то чтобы враждебно – попросту как на живой объект, который может потребоваться в любой миг перевести в качественно иную категорию. А коли так, то и эмоции тратить на возможного жмурика как-то нерационально...
Мазур посмотрел на них равнодушно, как на мебель, поднял бровь, искренне надеясь, что это у него получилось светски.
– Порядок, – сказал второму тот, что держал лапу на столешнице. – Это генерал, про него указание было... Проходите.
– Кажется, моя скромная персона среди вас, ребятки, пользуется некоторой известностью... – сказал Мазур. – Орлы боевые, вы кто? От Хлынова или от Котовского? Вас не предупреждали, что на мои вопросы полагается отвечать?
– Хлыновские, господин генерал, – почти сразу же ответил тот, что сидел подальше от стола и поближе к двери. – Котовские на выезде работают...
– Понятно, – задумчиво сказал Мазур, взявшись за ручку двери.
Он и сам не знал толком, зачем лез в э т и подробности – просто информацию и в самом деле следовало копить, наваливать кучей, еще не зная толком, есть ли в этой куче пресловутое жемчужное зерно...
За дверью оказалась небольшая приемная, где разнообразия ради сидела не парочка мордоворотов, а девочка под пару той, что встречала клиентов в галерее – такая же красивенькая, серьезная, строго одетая. Перекинувшись с ней буквально парой слов, Мазур наконец оказался в кабинете хозяйки.
Над ним потрудились на совесть, сразу видно. Что ни возьми, все гармонировало друг с дружкой, а пуще всего – сама владелица, в бледно-желтом костюме, вроде бы строго деловом, но пошитом из столь легкой ткани, что человек легкомысленный надолго зациклился бы на игривых мыслях. Мазур, увы, не мог себе этого позволить – хотя чисто машинально оценил и куцость юбки, и эстетическо-эротическое сочетание загорелого тела с бледно-лимонной тканью. Поскольку иные мужские реакции проявляются, как известно, автоматически и инстинктивно, где-то на периферии сознания, в том секторе, что был свободен от деловых тревог, все же играла популярная мелодия: «Ах, какая женщина, мне б такую...»
Она х о р о ш о улыбалась, право: полное впечатление, что не заученно безукоризненные зубки демонстрировала, а искренне была рада видеть этого непонятного «генерала из столиц». И ногу на ногу положила исключительно для него, чуточку виноватым взглядом констатируя: «Ну, я же не виновата, что т а к на вас, повес, действую, не в мешковине ж мне ходить...»
– Давайте я гостеприимство проявлю, Кирилл Степанович, – сказала она непринужденно. – Кофе, чай, спиртное? А может... Вы не обидитесь, если я не стану вам ничего предлагать, а с ходу приглашу покататься по городу? – Она выразительным взглядом окинула стены. – В такую жару, какой бы кондиционер не был хороший, на улице все равно приятнее...
– Разумеется, – покладисто кивнул Мазур.
Она подошла к столу, легонько нажала клавишу и распорядилась:
– Катя, скажите, что мы выходим...
За руль она села сама, и белый БМВ уверенно помчал по улице – в сопровождении такой же белоснежной «тойоты», где сидели двое столь же лощеных и широкоплечих, но уже другие, не те из приемной. Мазур напряженно молчал.
– Говорите смелее, – сказала Лара. – Уж в машине у меня никаких микрофонов нет.
– А в кабинете, вы предполагаете, есть?
– Не знаю, честное слово, – пожала она плечами. – Я сейчас, как та пуганая ворона... Кабинет регулярно проверяют, но все равно... Не то место, где можно говорить свободно.
– Мы так и будем по улицам кружить?
– Ну что вы... Есть отличный уголок, где можно ничего не опасаться...
Через четверть часа Мазур вынужден был с ней про себя согласиться: неизвестно, кто это местечко выбрал, она сама или помогал кто-то понимающий, но задумано неплохо...
Остановив машину, она скинула туфли на высоком каблуке и первой направилась к берегу, к широкой спокойной воде. Хмурая парочка двинулась следом на приличном отдалении. Длинная, но узкая полоса чистого желтого песка тянулась вдоль обрыва километров на несколько. По причине буднего дня купальщиков на импровизированном пляже почти что и не было – разве что детишки не самого позднего школьного возраста.
Она обогнула покосившийся тополь, верхней половиной нависавший над водой, поставила сумку на песок и оглянулась с таким видом, словно ждала похвалы:
– Ну, как на ваш профессиональный взгляд? – и преспокойно принялась раздеваться.
Мазур огляделся. В самом деле, неплохое место. Любого, кто вздумает занять наблюдательный пост на гребне обрыва, можно будет заметить сразу. С другой стороны – широкая Шантара. Ни чуткий микрофон не навести издали, ни со снайперкой не подкрасться... Справа, метрах в пятидесяти от них, заняли позицию охранники, а слева берег был пуст на добрых полкилометра, до того места, где пляж упирался в деревянную ограду лесопилки, или как там она именовалась.
Оставшись в купальнике совершенно того же бледно-лимонного цвета – две скудных полосочки – она расстелила на песке огромное махровое полотенце, непринужденно на нем вытянулась и кивнула Мазуру:
– Вы так и будете в одежде торчать? Демаскируете себя... Мы ж купаться пришли...
Он разделся, торопливо упрятав под свернутые брюки ремни с кобурой, неловко переступил с ноги на ногу.
– Располагайтесь. – Лара подвинулась, освобождая приличный кусок полотенца. – Пылкого любовника изображать не стоит, это лишнее, но и в километре от меня стоять не нужно, мы ж должны естественно выглядеть...
Трудно было выглядеть естественно, когда она лежала рядышком, вплотную – не то чтобы мужские рефлексы затуманивали деловую ясность мысли, но все равно, мысли далеки от стопроцентной холодности.
– Коля вам наверняка говорил, что к моим страхам относиться серьезно не следует?
– Н-ну... – неопределенно хмыкнул Мазур.
– Говорил, говорил, тут и гадать нечего. Ну разумеется, он столь крут, силен и бит жизнью, что слабая женщина ничем помочь не в состоянии, не говоря уж о том, чтобы пытливой мыслью во что-то проникнуть... Вы тоже так думаете?
– А вы п р о н и к л и во что-то пытливой мыслью? – усмехнулся Мазур.
– По-моему, да.
Мазур оглянулся. Оба бодигарда старательно смотрели в другую сторону – несомненно, во исполнение неведомого приказа. От реки тянуло приятной прохладой, и стояла поразительная тишина. Как будто не было и нет войны, и мы – в объятьях мирной тишины...
