Михаил Серегин - Божий спецназ
Отец Василий осмотрелся по сторонам и выбрал участок, который был обильно покрыт кустарником. Здесь было достаточно толстых лиственных деревьев для защиты от пуль из темноты. Осторожно пробравшись в центр кустарника и прижавшись спиной к толстому дереву, отец Василий решил, что без заметного шума подобраться к нему ночью будет невозможно, а разглядеть и вовсе будет нельзя.
Теперь можно ознакомиться и с содержимым вещмешка. Из еды там оказалась буханка хлеба, завернутая в чистый холст, две банки тушенки и небольшой кусок копченого сала. Из вещей, к большой радости, оказались шерстяные носки, чистые фланелевые портянки, кусок тонкого, но чем-то пропитанного брезента и старое шерстяное одеяло. Учитывая, что ночью температура опустится ниже десяти градусов, а на почве запросто могут быть заморозки, такая находка внушала большой оптимизм. К большому несчастью Чичера, в вещмешке оказалась еще и старенькая алюминиевая фляжка, недавно наполненная свежей водой. Значит, беглец, прежде чем умываться, наполнил фляжку и положил ее в мешок. Что ж, воды у него теперь тоже нет, а это большой плюс для священника.
Отец Василий, не имея ножа, подкрепился, кусая прямо от целого куска сала и от буханки. Запив все это небольшим количеством воды, он уселся на пустой вещмешок, чтобы защититься от сырости, укрылся одеялом, а сверху еще и куском брезента. Ружье отец Василий оставил взведенным на коленях, чтобы была возможность выстрелить в любой момент.
Спать чутко, вполуха, как настоящий лесной житель, отец Василий не умел. Он боролся со сном, реагируя на каждый шорох, пока не определил для себя наконец важность некоторых звуков ночной тайги, которых оказалось на редкость много. Легкий шорох в ветвях деревьев или в траве мог означать только бег лесной зверушки. Звук хлопающих крыльев тоже отсекался полусонным сознанием. Мозг сам настроился реагировать на шум и треск кустов от движения крупного животного или человека. А без таких звуков к отцу Василию было не подойти. Тем не менее несколько раз он открывал глаза, выведенный из дремы всплеском адреналина в крови.
К рассвету отец Василий все же замерз так, что сил терпеть уже не оставалось. Его трясло до такой степени, что не удавалось сохранять полной тишины. Нужно было что-то предпринимать. Неожиданно священник осознал, что у Чичера не было ни брезента, ни одеяла, что тот уже давно должен был закоченеть до предела. Значит, Чичер сейчас тоже не спит. Что он сейчас может делать? Пытаться согреться активными движениями. Или попытаться двинуться в путь, согреваясь при ходьбе. А может, и попытается напасть, воспользовавшись тем, что предутренние часы самые располагающие ко сну.
Отец Василий снова попытался представить себя на месте Чичера. Что ему сейчас важнее: оторваться от преследователей или попытаться их перебить? Точнее, что он сейчас считает более целесообразным. Наверняка беглец понимает, что преследователей не так много, но и не думает, что он всего лишь один. На одного он давно бы уже напал. Что подскажет логика загоняемого человека? Она может быть разной. Логика отчаявшегося человека, у которого сдают нервы, одна. У хладнокровного, не поддавшегося панике и расчетливого преступника она другая. Хладнокровный, но не знающий тайги понимает, что преследователи опытнее, они могут загнать его в такое место, откуда выхода ему не будет. Более того, у них могут быть средства связи, а это значит, что будут координироваться действия других поисковых групп. А еще хладнокровный понял, что его преследует не спецназ, а мужики. Автоматных очередей ведь не было.
Вот тебе и вывод, сказал сам себе отец Василий. Если Чичер попытается нападать, а не просто уходить, то он очень опасен. А если будет только удирать, то нервы у него уже ни к черту, прости Господи. Тогда он в полном отчаянии, и этого отчаяния мы ему сейчас добавим.
Не поднимаясь с земли, отец Василий набрал небольших камней и палок, в последний раз прислушался. Бросив несколько камушков и постаравшись, чтобы они зашуршали при падении по кустам и траве, а не стукнулись о ствол дерева, он громко закричал:
– Кузьмич, ты чего своих не поднимаешь, хватит спать. Все уже на ногах, а вы вытягиваетесь!
Продолжая громко говорить и создавать шум движения в соседних кустах, священник отдал «команду» взять пятерых и прочесать все рядом в поисках следов. Остальным быстро перекусить и готовиться к выходу. Особо он приказал всем соблюдать тишину. После этого спектакля отец Василий замолчал и весь превратился в слух. Ему показалось, что где-то далеко хрустнула ветка под ногой человека. Шум предутреннего ветерка в кронах деревьев мешал услышать большее, но в той же стороне с шумом взвились птицы. Наверняка кем-то потревоженные. Быстро собрав свои вещи и стараясь не шуметь, отец Василий двинулся в том направлении, куда, по его мнению, ушел Чичер. А минут через тридцать на сырой земле он увидел и первый след кирзового сапога. Четко отпечатавшийся каблук и свежепримятая трава в том месте, где была нога прошедшего недавно человека.
Это была большая удача, потому что в этот момент отец Василий как раз сильно забирал влево, чтобы попытаться зайти к Чичеру во фланг. Священник рассчитывал некоторое время идти параллельным курсом с преступником, чтобы не напороться на возможную засаду и оказаться там, откуда Чичер его не ждет. Отец Василий по-прежнему надеялся дождаться ситуации, которая позволит Чичера взять без лишней канители. Теперь выяснилось, что, сам того не зная, он шел прямо по следу преступника, а не сбоку от его курса. «А я уж возомнил себя талантливым следопытом, – с неудовольствием подумал отец Василий. – Как я его вообще не потерял?»
В напряжении прошел еще один день. Напряжение было велико еще и потому, что и преследователь, и преследуемый практически не останавливались для отдыха. И если отец Василий еще мог подкрепить силы чем-то из своих запасов, то на чем держался Чичер, было совершенно непонятно. И когда к вечеру следующего дня отец Василий наконец увидел впереди на спуске в низину спину своего врага, то он очень обрадовался. Несколько часов его не оставляла мысль, что Чичера он безнадежно и давно потерял. Сейчас же преступник еле волочил ноги и брел как во сне.
Отец Василий, у которого ноги тоже уже не слушались, взял круто вправо и, прибавив шагу насколько мог, поспешил краем низины вперед, с целью опередить Чичера. Теперь у него был шанс, что Чичер не знает о том, где находятся его преследователи. И это скоро подтвердилось.
Устраиваясь в сумерках на ночь с теми же, что и в прошлый раз, предосторожностями, отец Василий почувствовал запах дыма. А когда стемнело окончательно, то увидел отблески небольшого костра. Теперь он понял, почему Чичер пошел в эту низину. Он хотел развести костер, потому что еще одну холодную ночь в его состоянии не пережить. Через какое-то время донесся и запах жарящегося мяса вперемешку с горелой кожей. Значит, Чичер что-то поймал. Грызуна, змею? Самое главное, что преступник уже не боялся преследования или им овладела апатия, равнодушие к своей судьбе на фоне общей усталости, голода и жажды.
Как ни слипались глаза, а отец Василий снова провел ночь в полудреме. К рассвету он еле нашел в себе силы не только чтобы подняться, но и пошевелить закоченевшим телом. Пошевелив носом, он не почувствовал запаха дыма. Может, Чичер ночью ушел, а может, обессиленный, потерял сознание или умер? Отец Василий не стал гадать, а, собрав все свои силы и волю, поднялся, сложил вещи в мешок и двинулся параллельно низине, надеясь пересечь дорогу Чичера и остановить его окончательно.
Низина все расширялась, ее боковые откосы пошли вниз. В воздухе стало душно пахнуть прелым. Отец Василий увидел удобный спуск и решил им воспользоваться. Наверняка он уже опередил Чичера, так что можно устраивать засаду, благо в низине обильно рос какой-то плодовый дикий кустарник. Спускаясь, священник несколько раз останавливался и прислушивался, но, кроме пения птиц и шума крон деревьев, ничего не слышал. Правда, мешал появившийся от усталости и голода какой-то шум в ушах. А вглядываться в заросли мешали глаза. Ощущение было, будто в них насыпали песка. Кожа на лице сделалась жирной, и глаза от этого жира постоянно щипало.
Неудачный шаг, и нога наступила на крупную круглую ветку, которая выскользнула из-под стопы. Отец Василий на миг потерял равновесие, оперся рукой о склон, зашуршав листвой и сухой травой. Этого оказалось достаточным, чтобы выдать его. Правда, это и спасло батюшке жизнь.
Чичер в тот момент, когда священник спускался по склону, как раз лежал обессиленный в кустарнике, со стиснутыми в отчаянии зубами и слезами душившей его злобы на глазах. Он услышал шорох на склоне и мгновенно насторожился. Если это его преследователи, от которых он надеялся оторваться, то Чичер готов был убивать направо и налево, не думая больше о последствиях. Человек, который поскользнулся и привлек его внимание, шел с ружьем на изготовку. Чичер не разглядел его, выпустил в незнакомца три пули и, видя, что тот покатился по склону вниз, бросился бежать вперед. Он падал, путаясь в кустах, спотыкался о какие-то кочки, увязая по щиколотку в вязкой вонючей жиже.
