Максим Шахов - Концентрация смерти
– Марэк…
Самой большой проблемой, как ни странно, оказалось справить нужду, но и тут отыскался выход. Пол склепа был не из бетона, а земляной. Просто выкопали ножом яму и понемногу засыпали ее землей.
Постепенно слабел дневной свет в щели между плитой и полом. Наконец он исчез.
– Пора, – сказал Прохоров.
– На дорожку присесть надо, – предложил Кузьмич, но тут же сообразил, что склеп не лучшее для этого место, просто за три дня он так привык к его четырем стенам, что воспринимал их как нормальное жилье.
Лампадки уже оказались погашены. Ароматное масло для них во время войны непозволительная роскошь. Илья размял затекшее за время сидения в подполье тело, взялся за лом.
– Ну, прощайте, покойнички, извините, если что не так вышло. И спасибо за приют.
Прохоров, не одобрявший мистические настроения, на этот раз промолчал. Хоть и был он материалистом, но вину за то, что потревожили покой мертвых, все же чувствовал. Особенно было жаль ему вдову покойного.
– Как убивается, бедняжка, – вздохнул он. – Хороший, видать, человек был, если жена его сильно любит и после смерти. О нас бы так кто…
– Типун тебе на язык, командир, – отозвался Фролов. – Мы еще и поживем, и повоюем, и на твоей свадьбе спляшем.
– И до Берлина дойдем, до самого фашистского логова, – подтвердил Михаил. – Вот тогда и о свадьбе можно будет подумать.
Кузьмич шел по кладбищенской аллейке последним, а потому и позволял себе скептично и снисходительно усмехаться словам товарищей. Какой Берлин с фашистским логовом? Тут бы ночь продержаться да день простоять. До линии фронта больше тысячи километров. Такое расстояние и в мирное время преодолеть непросто, а тут двигаться предстоит по оккупированной врагом территории, практически без денег, не зная языка, без запасов пищи. На что можно надеяться? Только на удачу.
…В доме покойного было тихо. Сын и дочь спали. Вдова, одетая в длинную ночную рубашку, стояла у окна мансарды и смотрела на кладбище, где нашел свой последний приют ее Марэк, где со временем предстояло упокоиться и ей самой. Нестарая еще женщина читала молитву, перебирая бусинки четок.
Она готова была поклясться, что видит, как ее муж еще с двумя привидениями выходит из ворот кладбища и направляется по дороге прочь от городка. Вдова не тронулась с места, не стала будить близких. Она повторила в уме то, что услышала от священника, когда пришла к нему в костел со своими сомнениями. Мол, святой костел отрицает существование привидений, сказал ей ксендз. Все это искушение темных сил, которые в час испытаний стремятся подсунуть человеку соблазн, отвратить христианскую душу от Бога. А единственно правильный путь – усерднее молиться за спасение души умершего мужа.
Даже несмотря на то, что три призрачные мужские фигуры еще читались в темноте на дороге, вдова опустила взгляд и принялась истово молиться…
Глава 11
Капрал Карл Зейдель был неплохим малым по гражданским меркам. И службу в армии не любил, и уж тем более саму войну. Но мобилизация с каждым годом подметала в ряды вермахта все больше и больше немецких мужчин. Никто не обращал внимания на их пристрастия и убеждения. Сперва брали только здоровых и молодых, потом тех, кто постарше, послабее. А после того как дела на Восточном фронте пошли не лучшим образом, в строй стали загребать чуть ли не всех подряд…
Вот так сорокатрехлетний Зейдель и попал в тыловые части вермахта. Не с его пивным животом и близорукостью было в силах отбивать советские атаки в окопах под Сталинградом. Служить в Польше считалось относительно безопасным. Бойцы подпольной Армии Крайовой, управляемой из Лондона польским эмигрантским правительством, крупные диверсии устраивали редко. Да и то это были в основном покушения на знаковые фигуры в немецкой администрации, подрыв стратегических объектов. И уж тем более никого не интересовал «маленький человек» Карл Зейдель, сменивший комбинезон строительного рабочего на форму капрала. Зейдель носил очки с сильными линзами, отчего с первого взгляда казался серьезным человеком, но на самом деле являлся в душе конченым разгильдяем. В конце концов, не всякий немец любит железный германский орднунг.
Служить ему пришлось в инженерном батальоне мотопехотного полка. Служба не сильно пыльная. От немолодого мужчины требовали по мере его сил. Батальон в основном занимался восстановлением разбитых тяжелой техникой мощеных дорог. С камнем работали дорожники-специалисты с привлечением местной бесплатной рабочей силы из поляков. Карл же работал на подхвате извозчиком, подвозил на телеге материалы, воду в большой деревянной бочке, обеды. Но вот уже прошло три дня, как кляча, на которой он возил грузы, околела, да и крестьянская телега, изначально предназначенная для перевозки сена, соломы и картошки, не выдержала неподъемной тяжести камней для мощения, дышала на ладан. Того и смотри, развалится. Зейдель, как и положено в таких случаях, доложил о своих бедах командиру батальона, тот написал рапорт командиру полка. И вот на руках у капрала появилась долгожданная бумага. Командование командировало его в деревню Бялы Двор Ченстоховского воеводства за новым гужевым транспортом. Бумага с подписями и печатями извещала, что жителями деревни должна быть безвозмездно передана на нужды вермахта исправная грузовая телега вместе со здоровым сильным конем.
Почему именно жители этой деревни задолжали оккупантам, в документе не уточнялось. Скорее всего они сами про это знали или догадывались. С оккупантами спорить не принято. Также бумага предписывала капралу Зейделю вернуться в расположение родной части не позже чем через четыре дня. Он и отправился в путь. Сперва по железной дороге, затем военной попуткой. Последнюю часть дороги пришлось проделать пешком. Но Карл не расстраивался. Не так уж плохо прогуляться по полевой дороге, полюбоваться пейзажами. Светило солнце, дул теплый майский ветер. Казалось, что мир живет без войны. Вскоре капрал вышел к деревне.
Жители Бялого Двора встретили его настороженно. Ближайший военный гарнизон располагался в городке за пять километров, немцы заглядывали сюда редко. Даже своего полицейского здесь не было. За порядком следил выбранный жителями по указке немцев староста. К нему Карл сразу же и направился.
Матери торопливо загоняли своих детей по домам с улицы. Мужчины подозрительно щурились на немца, хотя и здоровались.
После визита к старосте весть о том, что кому-то в деревне придется расстаться с телегой и конем, тут же облетела селение. Прятать рабочую скотину было уже поздно. Зейдель стоял на улице, весь Бялы Двор просматривался из конца в конец. И тут капрал понял, что это его звездный час. У него есть выбор. От него в этой жизни что-то да зависит. И он дал крестьянам об этом знать намеком.
Крестьяне решили умаслить оккупанта. В самом деле, не для себя же он берет подводу и лошадь. Что, если он возьмет не самое лучшее? Откуда его командование об этом узнает?
– Вдруг у нас все кони тощие? – пытался достучаться до чувствительного сердца капрала староста.
– И такое может случиться, – философски согласился Карл.
Этот очередной намек был понят с лету. Зейделя вновь пригласили в дом старосты. Стол оказался уже накрыт. Карл и так не голодал, но давно не пробовал хорошей деревенской пищи. К тому же на видном месте стояла бутылка с самогоном или, как называли его местные жители, – бимбером.
Не дурак выпить, пока он наливался спиртным вместе со старостой, решившим, что сегодня выдался прекрасный случай напиться на глазах у жены без последствий, крестьяне долго решали, что именно предложить немцам. Споры шли жаркие, наконец было решено возместить всем миром владельцу коня и телеги убыток. Карл пьянел не слишком быстро. Во-первых, закуска оказалась хорошей и жирной. Жареный гусь, тушеная картошка с сушеными грибами и грудинкой. Соленые огурцы хрустели на зубах. Во-вторых, даже находясь на службе в вермахте, капрал умел раздобыть себе выпивку, что человеку с конем, телегой и заряженным карабином на оккупированной территории совсем не сложно.
Осоловевший, он подмигнул старосте и посмотрел в окно на выставленных на улице для выбора трех коней и три телеги, затем перевел взгляд на опустевшую бутылку.
– Я, конечно, мог бы пройтись по дворам, посмотреть попристальнее… – начал он и замолчал.
– Зачем себя так утруждать, господин капрал? – тут же всполошился староста и посмотрел на жену.
Та без лишних слов поставила на стол еще одну бутылку самодельного спиртного.
– Одной бутылки будет мало, – абсолютно прямолинейно заявил пьяный Зейдель.
И сразу получил желаемое. Теперь перед ним стояли две бутылки бимбера, заткнутые туго скрученными из газеты пробками.
– Это другое дело, – Карл поднялся, снял со спинки венского стула карабин и забросил за спину.
