Б. Седов - Удача
– Вопросов больше нет? – спросил я, демонстративно взявшись за ручку двери.
– Назовите ваше имя, – сказал майор.
– Узнайте его у дежурной, – ответил я и начал закрывать дверь.
Майор подпер дверь ногой и сказал:
– Она тоже… там.
И мотнул головой в сторону хачиковского номера.
Я посмотрел туда и почувствовал, что моя злость куда-то улетучилась. Я отпустил дверь и, внимательно посмотрев на майора, только теперь увидел, что у него под глазами серые мешки, а склера покрыта отчетливо видной сеткой кровеносных сосудов, которая появляется от недосыпания и переутомления.
Ощутив некоторую неловкость, я сказал:
– Извините, майор. Я по утрам не очень вежлив, особенно если меня так резко будят. Меня зовут Майкл Боткин. Если будет нужно – я к вашим услугам, но я в самом деле ничего не слышал.
Майор кивнул и, посмотрев в сторону лифта, где омоновцы небрежно зажимали в угол репортеров, сказал:
– Этим уродам только бы крови побольше… Я тоже посмотрел туда и спросил:
– Так что же случилось?
Майор с силой потер руками лицо и, пожав плечами, ответил:
– Наркокурьеры. Обычное дело. Вечером смотрите новости, там все расскажут.
Потом он придал лицу официальное выражение и добавил:
– Извините за беспокойство. И ушел.
Я закрыл дверь и, чувствуя, что сна у меня уже ни в одном глазу, направился в ванную, где, встав под душ, за десять минут привел себя в бодрое и дееспособное состояние.
После этого быстро оделся и, посмотрев на часы, вышел из номера.
Было ровно одиннадцать, и я еще вполне успевал на утренний шведский стол. Спустившись вниз, я огляделся и увидел вход в харчевню.
Войдя внутрь, я почувствовал, как внутренний компас уверенно указывает на стойку, где теснились разнокалиберные бутылки, но сделав усилие над собой, направился в сторону молочного ряда.
Набрав творога, кефира, сырников со сметаной и прочей белой еды, я уселся в дальний от спиртного угол и, поглощая полезную для организма пищу, стал проводить с самим собой воспитательную работу. Дело в том, что в последнее время я стал сильно ударять по алкоголю. Каждый день – не меньше восьми бутылок пива, не говоря уже о выстрелах по печени и мозгу из бутылок с джином, виски и текилой. Это никуда не годилось. Когда делаешь серьезные дела, нужно поддерживать тело в бодрости, а мозг – в ясности. Это пусть паханы решают свои проблемы за бутылкой водки. У них и проблемы все такие, что без поллитра не разберешься. А мне сейчас нужно, чтобы мозг работал, как компьютер.
Поэтому трезвость – норма жизни.
Алкоголь – враг ума.
С утра выпил – весь день свободен.
Хотя… Это уже вроде бы из другой оперы.
В общем – кончай, Знахарь, бухать. Иначе все это плохо кончится.
Накачав себя таким решительным образом, я проглотил последний кусок сырника, весьма, между прочим, неплохого, допил кефир и чувствуя, что насытился, встал из-за стола.
Выйдя из шведского буфета, я поднялся на свой этаж и, вернувшись в номер, заказал по телефону кофе. Говорят, что кофе тоже вызывает зависимость, но во всяком случае он не действует на мозг угнетающе. Так что пиву и водке – нет, а кофе – да, и еще раз – да.
Через несколько минут в дверь вежливо постучали, и в номер вошла молоденькая официантка. Она поставила поднос на журнальный столик, рядом с которым я, сидя в кресле, пялился в телевизор, и ушла. На подносе был высокий узкий кофейник, фарфоровая чашка с блюдцем, сахарница и какой-то проспект.
Я налил себе кофе, положил половину чайной ложки сахара, размешал и, сделав глоток, с умным видом взял глянцевый цветастый проспект. Открыв его, я узнал, что в гостинице работает массажный салон, предлагающий уважаемым клиентам любые виды массажа. Дальше шли фотографии массажисток, и, посмотрев на их лица, я понял, что это попросту реклама проституток, обслуживавших гостиницу «Прибалтийская».
Плюнув, я швырнул проспект в угол и глотнул еще кофе. Он был хорош, ничего не скажешь. Крепкий, горький и ароматный. И без той кислинки, которая некоторым нравится, а меня, например, только раздражает.
Пощелкав от нечего делать кнопками телевизионного пульта, я не нашел ничего интересного и посмотрел на часы.
Без четверти двенадцать.
Ну что же, пора идти на свидание со Стилетом.
Чувствуя, как хороший кофе приятно разгоняет по телу бодрость и энергию, я резво вскочил с кресла. Накинув летнюю куртку, потому что знал, как дует на Заливе, я вышел из номера, бросил ключ на столик дежурной, подошел к лифту и нажал на кнопку вызова.
Дожидаясь лифта, я посмотрел в тот конец коридора, где был номер ныне покойного хачика. Дверь, из которой час назад вынесли трупы, была распахнута, и в ней отражались какие-то тени, двигавшиеся в номере. Наверняка это были менты и эфэсбешники. Больше некому. Уборщица появится там только после того, как они закончат свою работу.
Дверь лифта открылась, и я поехал вниз.
* * *Стилет появился ровно без двух двенадцать.
Знахарь, который пришел на место встречи на три минуты раньше, стоял, сложив руки перед собой, и спокойно смотрел, как черная «БМВ», мягко покачиваясь на колдобинах, подъезжает к кромке асфальта.
Наконец машина остановилась, и из нее вышел Стилет.
Нагнувшись, он сказал что-то внутрь, выслушал ответ и кивнул.
Закрыв дверь, он, улыбаясь, пошел навстречу Знахарю, а машина медленно поехала задним ходом и, завернув за павильон, в котором располагалось кафе, исчезла из виду.
На Знахаре были черные очки, на Стилете – тоже.
Но американец Майкл Боткин был одет в жизнерадостные светлые одежды, а русский вор в законе Стилет, как всегда, придерживался угрожающих мрачных тонов: черные брюки, черные лаковые штиблеты и темно-серая шелковая рубашка. Погода была теплой, но с Залива сильно дуло, и на Стилете, который, как видно, тоже учитывал это, был длинный черный лайковый плащ. Тот самый, в котором он приезжал на это место два года назад.
Знахарь сделал несколько шагов навстречу неторопливо приближавшемуся к нему Стилету, и они пожали друг другу руки.
Пока Знахарь ждал Стилета, он присмотрел подходящую скамейку, одиноко стоявшую над небольшим, метра в два, обрывом, сбегавшим к воде.
– Владимир Федорович, в ногах правды нет. Присядем?
И он указал Стилету на скамью. Стилет согласился:
– Ваша правда, Майкл.
Любезно поддерживая друг друга под локотки, высокие договаривающиеся стороны направились к скамье. Знахарь слегка опередил Стилета и, достав из кармана белоснежный платок, смахнул со скамьи пыль. Платок после этого полетел в небольшую кучку мусора, находившуюся поблизости.
Стилет развел руками и сказал:
– Вы так любезны!
Знахарь тоже развел руками и, сдержанно улыбнувшись, уселся на скамью, поддернув брюки.
Стилет откинул длинные полы плаща и сел в метре от него.
Будущие партнеры посмотрели друг на друга, и Стилет сказал:
– Вы ждете моего ответа. Вчера я сказал вам, что сегодня отвечу – да. Так вот, я отвечаю вам – да. Я согласен. Я был согласен еще вчера, но мне нужно было освоиться с этой мыслью, так сказать, привыкнуть к ней, приспособиться.
Знахарь слушал его и удивлялся, что уголовник Стилет так гладко и любезно разговаривает с ним. Совсем не так, как разговаривал тогда, когда они были ровней, и их связывали грязные и кровавые дела. Не мог же он так обтесаться за два года! Тем более, что он мужик взрослый, и перевоспитаться в таком возрасте почти невозможно. Скорее всего, подумал Знахарь, Стилет всегда разговаривал с посторонними людьми, не принадлежавшими к криминальному миру, на нормальном цивильном языке. А со своими, конечно, переходил на феню, и его речь становилась совершенно другой. Резкой, агрессивной и напористой. Это было новостью для Знахаря, и он с неподдельным интересом слушал, как вор и убийца Стилет гладко и культурно строит фразы, правильно излагает мысль и делает соответствующие сказанному сдержанные жесты.
– Да, я согласен. Но вы, конечно, понимаете, что принципиальное согласие – это одно, а проработка частностей – совсем другое.
– Конечно, понимаю, – согласился Знахарь, – вот мы сейчас и поговорим о частностях. А по поводу того, что вы приехали с положительным ответом, я даже и не сомневался. Такое предложение отвергнуть невозможно. Так?
– Так, – Стилет засмеялся, – вы играли наверняка.
– А я всегда играю наверняка, – ответил Знахарь, – иначе нельзя.
Он достал сигареты и, закурив, сказал:
– Так вот, о частностях. Через месяц в Неву войдет океанский туристский паром. Он встанет к берегу около моста Лейтенанта Шмидта. На следующий день в нем будет обнаружена неисправность, на устранение которой потребуется не меньше месяца. За это время мы сможем спокойно переправить весь товар на берег.
