Сергей Гайдуков - Ядерный будильник
— А ты вернуть не можешь.
— Молодец, сообразил. И я сегодня гляжу, как к Даниле подваливает какой-то чувак с бандитской рожей и уводит Данилу на задворки. Все, думаю, подфартило. Сейчас уроют Данилу, и все долги мои спишутся. А Валера запсиховал, милицию хотел звать, но я его успокоил. Говорю, тут же наверняка целая банда окопалась, куда ты лезешь, на кой тебе за Данилины дела отвечать? Подвожу его к бармену, спрашиваю — что тут был за чувак в кожанке с бандитской харей?
Алексей только со второго раза сообразил, что бандитская харя — это он сам и есть.
— Бармен говорит, что, мол, с Данилы какие-то долги будут взыскивать и что, мол, парень этот тут не один, так что сидите, ребята, и не чирикайте. Валера сразу скис, а я бармену так это шёпотом — что, замочат сейчас Данилу? Бармен говорит — хрен его знает. Раз это долг, то сначала надо бабки взять, а уже потом мочить. А я думаю — второго такого шанса уже не будет.
Надо помочь бандюгам с Данилой разобраться, а то ведь этот хитрожопый вывернется, наобещает с три короба и всех кинет. Сбегал к машине, взял ствол…
— Я думал, ты меня застрелить хочешь.
— А что ты мне плохого сделал? Денег я тебе не должен… Так ты точно не хочешь Данилу замочить? Подумай, а? Заплатить я тебе не могу, но у тебя же, наверное, есть какие-то свои причины не любить этого пидора?
— У нас с ним дела, — уклончиво сказал Алексей.
— Ну вот закончишь дела, и кончай его, ладно? И вообще, поосторожнее с ним, он болтает много, а…
Предупреждение насчёт Дона Педро пришлось в самый раз — Алексей заторопился в «Орхидею», пока посредник не отважился на бегство.
— Если помощь какая нужна… — крикнул в спину Миша. — Вот, возьми визитку…
Алексей остановился и взял визитку. Михаил Розанов. Художник.
— Художник?!
— А что, не похоже? Я просто сегодня мольберт и банку с краской дома оставил, а в следующий раз обязательно на шею себе повешу, чтобы сомнений не было.
— Просто я никогда не видел живого художника.
— Только дохлых? Тоже неслабое зрелище. Ну так ты звони, если что…
— Обязательно, — сказал Алексей, пряча визитку в карман. Ещё немного — и он окончательно утратит способность удивляться чему-либо.
3
У стойки бара Алексей остановился, достал бумажник Дона Педро, вытащил зелёную сотню и передал бармену. Тот принял купюру как должное и сообщил:
— Ваш Данила только что вышел из туалета и проследовал на улицу. Далеко убежать не мог. Вид у него бледноватый.
— Как положено.
— И ещё раз спасибо, что не убиваете наших постоянных посетителей, — бодро напутствовал Алексея бармен.
Дон Педро вроде бы никуда бежать не собирался. Он поджидал Алексея возле охраняемой стоянки и держал в руке мобильник.
— Вот, — сказал он, потрясая телефоном. — Дозвонился и даже договорился. Еле-еле убедил их, что надо встретиться. Серьёзные люди, я же говорю…
— Ну так вы же для себя стараетесь, — напомнил Алексей. — Продлеваете жизнь, — он сел на заднее сиденье «Сааба», вытащил из-за пазухи Мишин пистолет, выщелкнул обойму. Толстый блестящий патрон сверху гарантировал восемь возможностей прострелить Дону Педро голову. Алексей вставил обойму и убрал оружие.
— Они сами назначили место встречи, — говорил между тем Дон Педро. — Тут уж я ничего поделать не могу, как они сказали, так и будет…
Алексей тронул его за плечо, и Дон Педро осёкся на полуслове.
— Я очень надеюсь, — сказал Алексей, — что вы понимаете — если со мной что-то случится, к вам пошлют другого человека. И он не будет разговоры разговаривать, сразу засадит пол-обоймы в затылок. Или взорвёт этот «Сааб», когда вы с Валерой будете совершать романтическую поездку по московским улицам.
Дон Педро на пару секунд задумался, а потом сказал:
— Конечно. Конечно, я всё это понимаю. Мне дорог мой затылок, мой «Сааб» и особенно Валера. Кстати, что вы там сотворили с бедным Мишей?
— Он вам расскажет, когда выпишется из больницы.
— Бедняга, — вздохнул Дон Педро. — Неплохой художник, кстати. Талант. Я его спонсирую.
— Орангутангов рисует?
— Почему именно орангутангов? Хотя кто его знает…
«Сааб» мягко катил по асфальту, постепенно набирая скорость на пустых московских улицах. Дон Педро включил симфоническую музыку, Алексея с непривычки потянуло в сон, и он тронул кончиками пальцев «ТТ», чтобы напомнить себе — где он, что он и зачем.
Вскоре Дон Педро свернул с Кольца и заехал во двор какого-то уставленного строительными лесами дома.
— Вот здесь они назначили встречу, — сказал он. — Кстати, вот и они сами. Уже ждут.
Алексей никого не видел и потому не шевельнулся.
— Нужно выйти из машины и подойти к ним, — сказал Дон Педро.
— Подойди.
— Но это же вы…
— Иди к ним, я пойду за тобой.
— Так не пойдёт, — с неожиданным упрямством сказал Дон Педро.
— То есть вы договорились, что они стреляют в первого, кто выйдет из машины?
— Нет, — сказал Дон Педро, замявшись. — Ничего подобного. Никаких таких договоров.
— Ну так выходи.
Алексей вытащил пистолет и коснулся стволом шеи Дона Педро. Это подействовало, и Дон Педро выскочил из салона, будто за шиворот ему пустили змею.
При этом он пригибался и испуганно выкрикнул:
— Это я! Это я!
В ответ грохнули два выстрела, и Алексей понял, что не ошибся.
4
Дон Педро истошно завопил и повалился на бок. Алексей выскочил из машины одновременно с ним, но не шагнул вперёд, а пригнулся и скользнул назад, вскинув «ТТ». Ствол в его руке плавно пошёл вверх и остановился на палец выше мелькнувшей в темноте вспышки. Мягко — на спуск, потом ещё. В армии Алексей привык работать из «Калашникова», поэтому пистолет казался слишком лёгким и не совсем серьёзным оружием. Зато звук был оглушительным для ночной тишины, и к грому стрельбы присоединился крик Дона Педро, решившего, будто это его добивают.
За этими выстрелами продолжения не последовало. Дон Педро с окровавленной штаниной сидел возле машины и глубоко дышал, не представляя, чем все это для него закончится. Внутренний голос подсказывал, что закончится плохо.
Алексей выждал некоторое время, потом выбежал из-за машины и короткими рывками добрался до того места, откуда стреляли. Здесь он остановился и выпрямился.
— Серьёзные люди? — сказал он так, чтобы слышал Дон Педро. — Серьёзные люди если уж стреляют, так не промахиваются.
Алексей нагнулся к умирающему, подобрал пистолет и вернулся к машине. Дон Педро изобразил на лице невероятную боль и одновременно раскаяние.
— Ладно, ладно… — сказал он, закатывая зрачки. — Теперь я все расскажу… Только отвези меня в больницу.
— Надо было сразу рассказывать, — с сожалением заметил Алексей. — Кто мешал?
— Сглупил, — признался Дон Педро. — Ну и ты пойми — если первому встречному все контакты и связи выкладывать, это что же за бизнес у меня будет?
Алексей посмотрел на натёкшую под Доном Педро лужицу крови и согласился, что бизнеса тут не будет никакого.
— Значит, слушай, — торопливо сказал Дон Педро, и Алексей слушал. — Все запомнил? — спросил Дон Педро, когда выговорился. Алексей кивнул. — Тогда давай побыстрее в больницу. И давай ногу вот здесь ремнём перетянем, чтобы кровь… Что? Что-то не так?
Алексей отошёл на три шага назад и выстрелил Дону Педро в грудь, потом вытер рукоять пистолета и вложил оружие в руку безымянного неудачливого стрелка, лежавшего в тёмном углу двора. Мишин «ТТ» после такой же обработки оказался в вялой руке Дона Педро.
Забрав у Дона Педро пухлую записную книжку и мобильник, Алексей ещё раз окинул взглядом диспозицию, остался доволен и припустил лёгким бегом прочь.
Освещённых мест он избегал, придерживаясь золотого правила — отход с позиции важен не менее, чем выход на неё.
Удалившись от места перестрелки на порядочное расстояние, он позволил себе минутную передышку. Во время этой передышки Алексей подумал, что пока у него все получается неплохо.
Эту мысль он тут же с треском вышвырнул из головы. Вот когда поиск закончится и цель будет достигнута, тогда будет неплохо.
А сейчас… Он снова побежал, неслышно касаясь подошвами земли и минуя освещённые пространства.
Глава 16
Бондарев: старый знакомый
1
Переноска кухонного комбайна за двадцать тысяч долларов так впечатлила Бондарева, что он никак не отставал от Селима с расспросами о неизвестном благодетеле. Селим отвечал скупо, ссылаясь на то, что лично сам ни разу с этим человеком не общался.
— Ну а где он вообще обитает? Он араб?
— Ничего не могу сказать. Акмаль встречался с ним и в Нью-Йорке, и в Европе, и в Токио. У него везде бизнес. Везде связи. Он все хочет знать, у него много разных планов. Араб? Вряд ли.
— Почему же?
— Акмаль… Как бы это сказать? Акмаль побаивается его. То есть не так. Акмаль не понимает его. Он говорил мне — я не понимаю этого человека. Я не понимаю его логики, не понимаю, как он шутит. Он для Акмаля чужой и непонятный. Акмаль не стал бы так говорить про араба. Их он хорошо понимает.
