Евгений Сухов - Кровник смотрящего
Собственно, Юрьев и не требовал от Клавы многого. Просто объяснил, что постоянный клиент ресторана, где она работает, его давний приятель, которого он хочет разыграть. Он предложил Клаве подсыпать ему в вино изрядную дозу слабительного. Уж очень ему хочется посмотреть, как тот будет вертеться на важном заседании.
Однако клиента этого Сержант знал исключительно по фотографиям. И торопился этот клиент не на заседание, а на дачу, дорога к которой пролегала мимо придорожного обшарпанного сортира. И познакомился Юрьев с официанткой Клавой исключительно ради этой порции слабительного.
С этого момента Клава становилась опасным свидетелем. Конечно, не бог весть какая проблема, но ее тоже предстояло решать. Ведь она была единственным человеком, который может дать наводку на него.
Время на размышления имелось. Вытащив из кармана куртки пачку «Беломорканала», Сержант несильным щелчком выбил папироску и затянулся.
Теперь остается только ждать.
* * *Борис Егорович Куприянов привык обедать именно в ресторане на Кутузовском проспекте. Об этой его привычке знали многие, а дирекция ресторана, опасаясь потерять столь ценного и уважаемого клиента, всегда держала для него отдельный столик. Его это устраивало. Борис Егорович любил, когда его узнают и относятся к нему с подобающим почтением. Даже в самом дорогом ресторане, где можно заказать даже рагу из жар-птицы, обязательно отыщется какой-нибудь эксклюзив, недоступный для широкого потребления. Его держат исключительно для своих, наиболее ценных клиентов. А Куприянов как раз был таковым.
Он всегда мог рассчитывать на отдельный кабинет, где его обслуживали самые проворные и сексапильные официантки. В это обслуживание входило не только качество того или иного блюда, но и быстрота его приготовления.
Эксклюзив подразумевает не только отменный вкус блюда, но и значительные траты. За тарелку солянки Куприянов отдавал столько, сколько стоят сутки проживания в пятизвездочном отеле. Он уже давно осознал, что ему не истратить всех своих денег, даже если он ежедневно будет съедать за один присест целого слона. А потому какую-то часть их можно раздать халдеям и прочей обслуге, зная, что те до небес будут превозносить его небывалую щедрость.
Собственно, именно с этого и начинаются легенды.
В прошлом году, в одном из столичных ресторанов, Куприянов предложил официанткам обслуживать его, раздевшись по пояс, посулив им при этом несказанные чаевые. Просьба была исполнена после пятиминутного совещания. Небольшой, но все-таки эксклюзив! Но Куприянов даже предположить не мог, что слухи о его чудачествах, подобно длинному шлейфу, потянутся за ним из кабака в кабак. Разумеется, истории приукрашивались и дополнялись пикантными подробностями. И простое раздевание официанток переросло в сатанинские пляски на столах. Когда Куприянову пересказывали эти истории, желая услышать подтверждение, он лишь загадочно улыбался, ничего не подтверждая и не отрицая.
На сей раз Куприянова обслуживала Клава, полноватая тетка с малость обвисшими грудями. Куприянов знал, что среди официантов за обслуживание его персоны идет нешуточная борьба, а следовательно, Клава сумела выдержать серьезные баталии с коллегами и получить доступ к телу. Что ж, будешь отмечена премиальными за свои пробивные способности.
На этот раз Куприянов заказал окрошку — жара способствовала — и фужер французского вина. После того как заказ был выполнен, он предложил женщине присесть рядом и расспросил ее о делах. И по тому, как заблестели у нее глаза, понял, что она не была одинокой и повествование о своем нынешнем житье доставляло ей немалое удовольствие. С первого взгляда было видно, что она сумела зацепиться за крепкого мужика, и возвращение домой для нее было по-настоящему в радость.
Грудь у Клавы малость пообвисла, но вот зато ноги на удивление были крепкими. Такие икры и бедра могут быть только у балерин. Впрочем, за день она столько накручивает пируэтов, порхая от одного столика к другому, что даже приме-балерине не приснится.
Не стесняясь, Куприянов осмотрел ее фигуру и больше, чем следовало бы, задержал взгляд на бедрах. Женщина стойко выдержала его откровенный интерес и даже слегка приподняла подбородок, давая понять, что разумная порция оценивающих взглядов входит в состав меню.
С первого взгляда было понятно, что бабонька умеет раскручивать мужиков на полную катушку. Что ж, придется доплатить ей и за эти способности.
Неожиданно Куприянова посетила шальная мысль: «Интересно, сколько ей следует заплатить, чтобы она отважилась на измену? Двести долларов? Тысячу? А может быть, она согласится уединиться ради простого любопытства?»
Вино Куприянова разочаровало. Оно было с легкой кислинкой, а кроме того, в нем присутствовала какая-то синтетика. Это за такие-то деньжищи! Следовало бы предъявить претензии, но ссориться с девочками не хотелось. Пускай думают, что обслуживают добряка, который не знает счета деньгам.
Поднявшись, Куприянов бросил на стол деньги и, не желая дожидаться слов благодарности, заторопился на выход. Расторопный охранник предупредительно распахнул перед ним дверь бронированного «Мерседеса». А когда хозяин легко нырнул в салон, удобно устроившись на кожаном кресле, мягко захлопнул дверцу.
В свой загородный дом Куприянов отправился без обычного сопровождения. Достаточно лишь двоих телохранителей. В какой-то степени даже их присутствие было декорацией. Это скорее прозрачный намек на то, что в машине следует охраняемый объект и всякая попытка причинить ему какие-то неудобства будет иметь весьма серьезные последствия.
Куприянов вообще был фаталистом. Эта черта в его характере была определяющей. Не стоило городить огород, пытаться обмануть судьбу. Следовало жить так, как получится.
Сразу за Кольцевой дорогой Борис Егорович почувствовал в желудке серьезные позывы.
— Черт возьми, — пожаловался Куприянов водителю, — что-то у меня после этого обеда стало нехорошо крутить в животе. Боюсь, что мы не доедем. У меня так только однажды было, когда я вместо аспирина таблетку слабительного выпил… Вино дрянное, оно мне сразу не понравилось.
— А может быть, свернем в кустики? — неуверенно предложил водитель.
— Пока укромное место подберешь, всю задницу исколешь! — хмуро обронил Куприянов. — Езжай дальше, по дороге в трех километрах отсюда сортир имеется. Разгружусь там. Только ты прибавь немного, а то мне уж больно нехорошо стало. — Губы его скривились: — Боюсь, что не дотяну.
— Понял, через пару минут будем на месте.
Куприянов невольно чертыхнулся. В такой сортир можно входить только при крайней нужде. Как у него сейчас. Он уже пожалел о том, что не пожелал свернуть в ближайший лесочек. Едва он перешагнул порог, как в ноздри ударил резкий запах испражнений, настолько густой, что вышибал слезу. На полу хлюпала зловонная жидкость, и нужно было очень не уважать себя, чтобы топать через нее. Но не гадить же прямо у входа! Подтянув штаны, чтобы ненароком не осквернить дорогой костюм, Борис Егорович направился к пустующей кабинке. Он едва не поскользнулся.
Черт возьми!
Вот было бы дело, если бы он растянулся! Кабинки не запирались. Оно и понятно, для общественных туалетов интим — это чрезмерная роскошь, каждый вошедший непременно должен в полной мере оценить свисающие гениталии соседа.
Куприянов прошел к окну. Здесь воздух был посвежее. Расстегнув ремень, подумал об отведанной стряпне: «Сроду теперь не пойду в эту тошниловку! Э-эх!» Повернувшись к окну, он увидел проезжающий грузовик, а дальше за дорогой возвышалась водонапорная башня.
Последнее, что он видел в своей жизни.
* * *Сержант приник к окуляру прицела. Бронированный «Мерседес» подъехал точно в рассчитанное время, а из него, сопровождаемый телохранителем, вышел сам Куприянов. На какое-то время олигарх застыл у дверей уборной, брезгливо морщась. Но, осознав, что альтернатива находится только за десяток километров от данного места, отважился намочить подошвы кожаных туфель о нечистоты.
Вполне достойная цель. Времени достаточно, чтобы отыскать самую уязвимую точку, но Сержанту этого было маловато. Объект непременно должен зайти в сортир и заполнить все дыхательные альвеолы запахами фекалий.
Телохранитель остался у входа и принялся угрюмо посматривать по сторонам. Вполне недвусмысленное предупреждение о том, что в случае проникновения в уборную нежелательного элемента он готов выполнить свой профессиональный долг и вышвырнуть нахала за шкирку.
Сержант плавно передвинул винтовку. В поле зрения оказалась стена уборной и небольшое окошечко, служившее чем-то вроде вентиляционного отверстия. Под порывами ветра оно без конца хлопало, и Юрьев был уверен, что через пару часов подобного испытания стихией его стекла непременно посыплются.
