Украденный атом - Сергей Иванович Зверев
– А то! Конечно! Я же прапорщик! Снял пару сухпаев с транспортера.
– Не хочу я тачку глушить. Потом не заведем. Удивительно, как она вообще поехала. Ведь давно там стояла, а ты ее, конечно, ни разу не обслуживал, руки не хотел пачкать, – пробурчал Грицук.
– Да ну, хорошая машина, как новенькая до сих пор. Если бы не я, топали бы мы с тобой сейчас пешком по проселку.
Капитан не нашелся что возразить.
Уже светало. Очевидно было, что никакой погони за ними нет. Проселочные деревенские дороги пустовали, что не могло не радовать беглецов.
Учитывая это, Грицук дал добро на привал. Они остановились, выбрались из машины, собрали ветки, разожгли небольшой костерок. Его хватило, чтоб разогреть консервы и вскипятить воду прямо в кружках.
– Говорят, что если добавить в чай немного водки, то он становится вполне вкусным, каким бы дерьмом ни был изначально, – сказал Гусейнов, потряхивая флягой.
– Да ты, я гляжу, куда лучше меня подготовился!
– Я как юный пионер, всегда готов, – произнес техник, снял кружки с чаем с огня, влил в них понемногу водки, покопался в сумке, вытащил оттуда галеты.
Они уселись у костра и начали уминать этот импровизированный завтрак.
– Жаль, конечно, что в Западной зоне грохнулся вертолет с теми америкосами, с которыми я заранее договаривался о продаже фугасов. Значит, нам придется искать в Мюнхене новых покупателей. Задачка не самая простая, но вполне решаемая. Сплавим мины каким-нибудь англичанам, деньги разделим поровну и исчезнем, станем весьма обеспеченными эмигрантами, – проговорил Грицук.
– Вах! Англичанам?..
– Ну да.
– Сомневаюсь, что им стоит доверять.
– Это почему? Мы продаем им мины, взамен получаем не только деньги, но и политическое убежище. С гражданством проблем не будет. Поселимся где-нибудь в Лондоне или Манчестере.
– Хм… не знаю, – пробурчал Гусейнов.
– У тебя есть идеи получше?
– У арабов можно выручить намного больше, чем у англичан. Деньги у них всегда водились. Сыграем на спросе, – выдвинул прапорщик свой вариант.
– Спятил? – воскликнул Грицук. – Они же фанатики, больные на всю голову! Половина из них – террористы. Нет, продавать нужно с головой, с перспективой.
– Так а я о чем? Именно о перспективах! Только представь, они возьмут наш товар втридорога! Какой Лондон? Мы потом сможем целый остров купить, будем жить там как короли. Ну?..
– Чтоб однажды услышать, как очередной шахид взорвет боеголовку в центре Киева, Москвы или даже у тебя на родине, в Баку? От них любой беды можно ждать!
– Да плевать! Мы от этих самых бед и сваливаем. Арабы – это огромная прибыль! Они ведь не только террористы, как ты сказал, но и отличные торговцы. Есть еще турки. А твои англичане, они просто себе на уме, кинут нас, оставят босяками. Будем в мусорных ящиках рыться где-нибудь на Бейкер-стрит или…
– Бред!
– Вовсе нет! Если ты хочешь прошляпить и деньги, и фугасы, то смело обращайся к англичанам. Они вернут заряды обратно, как только Россия их прижучит, и нас сдадут. Я сразу говорю, что отказываюсь иметь с ними дело.
– Мы можем поделить товар.
– Это ты зря. Не надо!
– Да ладно, – отмахнулся Грицук. – Давай завтра решим, а сейчас нам в Мюнхен нужно успеть. Пора собираться потихоньку. – Командир роты встал и отошел по малой нужде за машину, а его товарищ в это время усиленно рассуждал.
Мысли прапорщика были тяжелее сизифова камня:
«Это ж надо такое ляпнуть! Поделить! Ха! Интересно запел товарищ капитан. А чего я хотел? Он всегда крысой был. Эти начальники постоянно хотят сделать все по-своему. Я, мол, самый умный. Сегодня поделить фугасы, а завтра кинуть меня? Кажется, наши пути тут расходятся».
Он багровел от злости и обиды, попивал водку из второй фляжки, скрытой от Грицука. Алкоголь вновь ударил ему в голову, подначивал, призывал к крайним мерам.
Гусейнов ждал. Он хотел, чтобы капитан потерял бдительность. Тот и правда уже размяк. Чаек с водкой сделал свое дело. Прапорщик, пошатываясь, поднялся и попытался встать ровно.
Грицук окликнул его:
– Ну что, готов?
– Еще пару минут! – Гусейнов умылся водой из фляжки, мотнул головой, стряхивая опьянение, но вышло только хуже.
За это время его сильно развезло. Сначала он хотел просто поговорить, но в голове у него что-то щелкнуло, и прапорщик сжал кулаки. Тут же в мозгу полыхнула еще одна вспышка. Он потерял контроль над собой и вытащил нож. Гусейнов быстро шагнул к капитану, со спины обхватил его одной рукой, а второй прижал к горлу широкое лезвие.
– Гусейнов, выродок, как это понимать? – прохрипел командир роты.
– Не знаю. Как хочешь! – ответил прапорщик, мысли которого путались.
– Живо отпусти! – рыкнул Грицук.
– Нет! Мы арабам товар сдадим. Ты понял меня? Никаких англичан! Ну их на хрен! – выкрикнул Гусейнов.
– Ты пьян, успокойся! – Капитан попытался дотянуться до пистолета, но прапорщик был к этому готов и заломил его руку так сильно, что Грицук аж взвыл от боли.
– Не дергайся, падла! – заявил он.
– Хорошо! Продадим, кому скажешь. Я согласен. Только убери нож.
– Правильно, я же…
Тут Грицук наступил ему на ногу, врезал локтем под дых, легко выскользнул из захвата, чуть откинул противника назад, но не сумел выбить нож из его рук. Гусейнов на секунду замер, словно соображая, где находится, а потом вдруг сделал выпад ножом. Координация его подвела.
Капитан легко перехватил удар и заявил:
– Если не успокоишься, я тебе ногу прострелю!
В ответ он был послан далеко и надолго.
Грицук увернулся от неловкого взмаха кулаком, прилетевшего снизу, ударил сам и разбил Гусейнову бровь. Тот с неожиданной ловкостью свободной рукой ухватил капитана за ногу и вскинул ее вверх. Оба с криком повалились на землю. Завязалась борьба. Гусейнов пару раз смог нанести удар ножом по рукам Грицука, пытающегося достать пистолет. Тот окровавленными ладонями вцепился в глаза прапорщика, пытался их выдавить. Азербайджанец упорно продолжал вслепую наносить удары ножом. Через несколько секунд он, совершенно обессиленный, прижался к телу Грицука, который уже не сопротивлялся. Вскоре Гусейнов поднялся. Глаза у него были стеклянные.
– Надо было принимать мой вариант, – сказал он трупу, распластанному на земле.
Прапорщик торопливо, путаясь в рукавах и брючинах, влез в гражданскую одежду, благоразумно прихваченную с собой. Потом он сел в машину, со второго раза завел ее и покинул поляну, нисколько не сожалея о том, что натворил.
До Мюнхена прапорщик добрался к середине дня и тут же здраво рассудил, что мелькать на глазах местных жителей – не самая лучшая идея. Он подъехал к ближайшему дешевому мотелю, снял там номер и благополучно продрых в нем
